В лексемные категории входят не только существительные, глаголы, прилагательные и другие части речи, но и «полные» слова и «пустые» [61] слова, или основы, как в китайском и, возможно, вакашских языках, а также другие типы различий; например, в алгонкинском языке к лексемным классам относятся большие группы основ, обладающих различной сочетаемостью.
Модульная категория – это категория неселекторная, т. е. общезначимая и снимаемая по желанию. В зависимости от типа она может относиться либо к любому в полном смысле слову (всякому слову, за исключением небольших и специализированных селекторных классов, например, частиц), либо, что чаще, к любому слову, входящему в некоторую предварительную крупную категорию, которая может быть либо селекторной, либо другой модульной категорией. Падежи, времена, виды, наклонения и залоги в индоевропейских и ацтеко-таноанских языках – это модульные категории, применяемые по желанию к словам, принадлежащим к соответствующей более крупной категории: падежи являются модулями более крупной категории существительных; виды, времена и т. д. – модулями более крупной категории глаголов. Поэтому человек, знакомый только с индоевропейскими типами грамматики, воспринимает различие между селекторными и модульными классами как различие между частями речи, с одной стороны, и грамматическими формами вида, времени и т. п. – с другой. Но в совершенно разных типах речи эти привычные типы значения и функции перестают одинаково ассоциироваться с селекторными и модульными категориями: в грамматике действуют решительно другие соответствия, и пока это не будет осознано, надлежащая теория грамматики не может быть получена. Необязательно наличие крупных категории, таких как существительные и глаголы, чтобы иметь такие модульные категории, как вид. В языке нитинат [62] (и предположительно в близкородственных языках нутка и квакиутль) все основные слова имеют формы длительного, мгновенного, начинательного вида; и слово «бежать», и слово «дом» всегда содержат какой-то элемент, маркирующий их как один из таких видов.
Мы вправе использовать термин «модуль» единственно для выделения особого класса и функций категории; так, значение причастия настоящего времени в английском языке является модулем. Мы также можем использовать термин «модуль» для обозначения грамматической операции по созданию одного такого значения и, следовательно, в случае отсутствия двусмысленности для обозначения элемента или модели, которая маркирует модуль. Таким образом, мы можем сказать, что в английском языке модулем причастия настоящего времени является суффикс – ing. В тех случаях, когда требуется большая точность, мы можем назвать явный маркер признаком (или сигнатурой) модуля. Это различие в конечном счете важно, поскольку иногда необходимо различать несколько сигнатур одного и того же модуля. В качестве иллюстрации явных категорий мы привели множественное число существительного в английском языке, которое является категорией модуля. Модуль, или тип значения множественного числа, во всех случаях один и тот же, но признаки, по которым этот модуль множественного числа может быть применен к слову «рыба», для разных случаев разнятся. К этим признакам можно добавить – s или – es (fishes). Поскольку sheep, deer, moose, caribou (овца, олень, лось, карибу) и т. д. относятся к криптотипу, исключающему – s, а такая излюбленная рыбаками рыба, как trout, bass, salmon, mackerel, cod (форель, окунь, лосось, скумбрия, треска) в отличие от низкосортных рыб, например sharks, skates, eels, sculpins (акулы, скаты, угри, морские ерши), относится к другому криптотипу, мы не можем использовать для них эту последнюю сигнатуру. Мы видим, что вовсе не обязательно, чтобы модули и признаки полностью соответствовали друг другу. В тех случаях, когда имеется высокая степень такого соответствия, к языку часто применяют красивое, но не очень научное слово «агглютинативный». Языки агглютинативного типа, например турецкий, именуются так, как если бы они такие соответствия имели и, более того, как если бы они не имели никаких иных категорий, кроме модульных. Грамматика языка яна (хоканские языки) состоит в основном из модульных категорий, но имеет и несколько селекторных, например, класс основ, которые должны стоять первыми в глагольном комплексе, и класс, который должен стоять вторым.
Различие того же семантического типа, что и различие между глаголами и существительными в селекторных категориях, может быть проведено с помощью модульных категорий. То есть возможные модули включают не только залог, вид и т. д., но и «оглаголивание» и «осостоянивание» [63]. Когда, как, например, в языке яна, простое применение определенных отличительных суффиксов или других признаков создает глагол из любой основы, то мы не имеем класса глаголов в том же смысле, как во французском, латинском, греческом, хопи, ацтекском, таос и навахо, т. е. селекторного класса. Вместо глаголов мы имеем «оглаголивание». Так называемые глаголы и существительные в семитских языках являются модулями, применимыми к лексемам в целом по признакам, состоящим в основном из последовательностей гласных и согласных, хотя иногда в универсальности лексической применимости могут быть пробелы. В древнееврейском e-e является одним из нескольких признаков «осостоянивания», ā-a – одним из нескольких признаков «оглаголивания»: например, berek (колено) / bārak (он преклонил колено), derek (дорога) / dārak (он шел), geber (мужчина, мужественный или сильный) / gābar (он был силен), hebel (шнур) / hābal (он связывал), melek (царь) / mālak (он царствовал), qedem (предшествование) / qādam (он был раньше), regel (нога) / rāgal (он шел пешком). Несомненно, существует множество древнееврейских существительных, глагольные формы которых мы не знаем, но, по-видимому, это так в основном потому, что известные нам тексты не отражают всех возможностей древнего живого языка; арабский язык лучше иллюстрирует общую применимость этих модулей к подавляющему большинству лексем. Однако глаголы и существительные, являющиеся модульными категориями, можно найти не только в семитских языках. Словарный состав английского языка включает в себя два основных селекторных отдела. Один из них, состоящий в основном из длинных слов и слов с определенными окончаниями, содержит селекторные глаголы типа reduce, survive, undertake, perplex, magnify, reciprocate (уменьшать, выживать, предпринимать, озадачивать, увеличивать, отвечать взаимностью) и селекторные существительные типа instrument, elephant, longevity, altruism (инструмент, слон, долголетие, альтруизм). Ограниченное количество коротких слов тоже относится к группе селекторных существительных и глаголов, например, heart, boy, street, road, town; sit, see, hear, think (сердце, мальчик, улица, дорога, город; сидеть, видеть, слышать, думать). В этом английский язык похож на французский или хопи. Другая часть лексики включает «голые» лексемы, к которым по желанию может быть применено либо «оглаголивание», либо «остсостоянивание»: например, head, hand, stand, walk, exchange, sight, skin, weave, dog, surrender, massage (голова, рука, стоять, ходить, менять, видеть, кожа, плести, собака, сдавать, массаж) Эта часть лексики сходна с арабской, хотя признаки здесь совершенно иного рода. К признакам состояния относятся артикли, маркеры множественного числа, позиция после притяжательных местоимений и селекторных прилагательных; к признакам глагола – позиция после именительного местоимения, позиция перед местоимением, существительным или стативом, формы времени, глагольные вспомогательные средства, модальные частицы и т. д.
Семантические отношения между «оглаголиванием» и «осостояниванием» в одном и том же языке могут сильно различаться. В сравнении с соответствующими случаями «осостоянивания» может показаться, что «оглаголивание» непоследовательно включает такие идеи, как he engaged in (hunt, jump, dance), behave like (mother, carpenter, dog), be in (lodge, hive), put in (place, seat, pocket, garage), make, add, install (weave, plant, roof, pipe, tin), take away (skin, peel, husk, bone), get (fish, mouse), use (spear, hammer, fiddle, bugle); в то время как, с другой стороны, осостоянивание, кажется, тоже непоследовательно включает такие идеи, как result (weave, plant, form), means (paint, trail), action or place (walk, slide, step, drop), instrument (lift, cover, clasp, clip) и т. п. Такая непоследовательность или, лучше сказать, эластичность в определенных аспектах значения, наблюдаемая как в семитских языках, так и в английском, характерна для простых модулей «оглаголивания» и «осостоянивания», и ее можно противопоставить условию наличия множества различных модулей, каждый из которых представляет собой отдельный специализированный тип «оглаголивания» или «осостоянивания» (такая модель, по-видимому, характерна для языков эскимосов Аляски). Это означает, что в языке с простыми первичными типами модулей значение отдельной лексемы в большей или меньшей степени находится под влиянием всего предложения и во власти многочисленных потенциальных коннотаций и обстоятельств.
Могут ли существовать языки не только без селекторных существительных и глаголов, но даже без случаев «осостоянивания» и «оглаголивания»? Безусловно. Способность составлять предикативные или декларативные предложения и использовать такие модули, как залог, вид и время, может быть свойством каждого самостоятельного слова без добавления подготовительного модуля. По-видимому, именно так дело обстоит в языке нитинат и других вакашских языках. Изолированное слово – это предложение; последовательность таких слов в предложении подобна сложносочиненному предложению. Мы могли бы спародировать такое сложное предложение: «Есть некто, кто является человеком, который находится вон там, кто совершает бег и пересекает то, что является улицей, которая удлиняется». Такое экзотическое предложение можно перевести следующим образом: «Вон тот человек бежит по длинной улице». Такая структура может быть, а может и не быть в изолирующем языке; опять же она может быть, а может и не быть в полисинтетическом языке (например, языке нитинат). Полисинтетический язык может объединять или не объединять некоторые лексемы в длинные синтетические слова, но в любом случае он, несомненно, обладает способностью объединять огромное количество элементов вида, модальности и соединения (сигнатур модулей). О таком полисинтетическом языке иногда говорят, что все слова являются глаголами или что все слова являются существительными с добавлением глаголообразующих элементов. На самом деле термины «глагол» и «существительное» в таком языке бессмысленны. Ситуация в нем радикально отличается, например, от языка хопи, поскольку, хотя в последнем