– s, чередование гласных, – en, отсутствие артиклей, глагол во множественном числе, супплетивные формы (например, chicken/poultry). Сигнатуры могут быть связанными (часть слова, в том числе внутренняя) или свободными (выступающими отдельно в одном предложении (включая признаки порядка и негативизмы). Термин «флексия» охватывает все сигнатуры и селекторные маркеры. «Прикрепленный» – разновидность типа связанный, включающая маркеры, прикрепленные к любому слову и необязательно к слову категоризованному (например, в языке южных пайютов есть такие маркеры, которые могут быть прикреплены просто к любому слову, начинающему предложение – их вернее называть не флексиями, а энклитиками).
Епархия формальной грамматики заканчивается, едва только завершен анализ всех языковых конфигураций, но и после этого особенности языка далеко не полностью раскрыты. Остается указать тип опыта и виды референтов, на которые указывают различные грамматические классы, поскольку языки в данном вопросе могут сильно различаться. Наши привычные способы классификации референтов, такие как вещи, объекты, действия, состояния и т. д., для этой цели совершенно непригодны, ибо они сами служат названиями для расчленения опыта, полученного уже после его грамматической классификации, и применение их так, как если бы они относились к устройству самой действительности, приведет к круговым определениям или вовсе к путанице. Такие термины, как «субъект», «предикат», «деятель», «агенс», «функция», «причина», «результат», тоже обманчивы или бесполезны в любом другом, кроме строго грамматического, смысле, определяемом для каждого конкретного языка и относящемся только к его моделям, а не к внешней действительности. Скажем, вполне правомерно говорить об агенсе в конкретном языке, где этот термин определен или наглядно показан, но нельзя сказать, что два разных языка, сильно отличающихся друг от друга, одинаковы в своем отношении к агенсу. При таком словоупотреблении неясно, что же такое агенс. Невозможно произвольно разбить поток событий на субъект, деятеля, предикат и т. д., как если бы существовали внешние реалии такого рода. Мы, разумеется, вправе анализировать явление как «мальчик бежит», но другой язык способен проанализировать его как «бег проявляется в виде мальчика». При описании различий между языками в таких отношениях у нас должен быть способ описания явлений по неязыковым лекалам, в терминах, относящихся к опыту, каким он переживается всеми людьми, независимо от их языка или философии. Вероятно, именно это показала нам гештальт-психология. Зрительное восприятие является стандартом, нормой, рамкой всего опыта. Формы и законы зрительного восприятия одинаковы для всех людей, даже самые яркие аномалии, такие как дальтонизм, незначительны и не нарушают всеобщих конфигурационных принципов зрительного восприятия. Приводить эти законы здесь нет необходимости – отсылаю к работе Курта Коффки «Гештальт-психология». Основным принципом является противоположение фигуры и фона, предполагающее различную степень организованности, устойчивости и фиксированности фигур, или контуров, разного рода. Неязыковой канон описания референтов языковых форм, канон, одинаково понимаемый носителями всех языков, обеспечивается рассмотрением того, имеет ли референт очертания или не имеет, а затем – насколько очертания, определенные или расплывчатые, колеблющиеся или стабильные, качество земли или поля важнее очертаний и тому подобные критерии, которые могут и должны быть выработаны и выражены в соответствующей терминологии. Различие между референтами слов (а) «собака», «стул», «дом», «дерево» и (б) «бежать», «стоять», «падать», «ровный», «жесткий» и т. д. следует формулировать не так: (а) вещи и (б) действия или состояния; а так: (а) с выраженными контурами или контур имеют первостепенное значение и (б) с качеством контура, подчиненным или отсутствующим. Если пойти дальше и сравнить слова (в) «стоять», «сидеть», «лежать», «падать» между собой и со словами (г) «белый», «гладкий», «большой», «полезный», то мы увидим, что слова (в) также обозначают опыт с некоторой степенью очерченности, хотя и очень низкой, а слова (г) обозначают опыт, в котором качество очерченности отсутствует. Некоторые скрытые классы форм существительных в навахо и других языках, по-видимому, имеют классовое значение, обозначающее обобщенные очертания, как и слова (в). В языке, в котором говорится «бег проявляется в виде мальчика», характерно обычное выражение «очертаний первой степени» (например, мальчик) в виде глаголов. В английском языке опыт «жидкой H2O» должен обладать определенной минимальной степенью качества очертаний, прежде чем в обыденной речи он будет обозначаться существительным вода: при отсутствии этого он рассматривается как фон и обозначается прилагательными мокрый, сырой, влажный. В языке хопи «жидкая H2O» трактуется несколько иначе (см. ниже Б1 Iб). В некоторые языках есть «высокофигурные» (т. е. «контурные») глаголы, например, «быть дыркой во льду» (потаватоми), «проявляться в виде грозди» (очертания, похожие на букет цветов) (хопи). Язык хопи действительно богат высокофигурными глаголами, не имеющими аналогов в английском языке. Если переживание также кратковременно или изменчиво, то в отличие от английского оно должно быть обозначено глаголом, каким бы необычным он ни был; поэтому английские существительные wave (взмах), flash (взблеск), blow (удар), splash (всплеск), lightning (молния), meteor (метеор) не могут быть переведены существительными в языке хопи, но те же переживания обозначаются в нем глаголами.
Раздел Б. Конфигурационная лингвистика и культурная картина мира
Область такого рода изысканий предлагается называть этнолингвистикой.
I. Дробление опыта
В разных языках поток опыта классифицируется и дробится по-разному; легче всего это увидеть, выйдя за пределы индоевропейских языков, причем наибольший контраст представляют языки американских индейцев. Различия в дроблении – в том, что рассматривается как одна сторона, субстанция, явление или квазицелое, выделенное из общей массы представлений и объединенное с другими такими же фрагментами в мозаичное представление жизни, которое язык и культура считают само собой разумеющимся, – могут проявляться не только в масштабных очертаниях вселенской картины (Б1 II), где они наиболее тонки и труднооценимы, но и в бесчисленных мелких подробностях, в которых они гораздо более очевидны.
Мы говорим a box of cigars (пачка сигар), а хопи говорят «сигары, все вместе помещенные внутрь», при этом «все вместе помещенные внутрь» есть единый термин, не поддающийся разложению [sic!], за исключением окончаний при склонении. Эти два выражения относятся к одному и тому же фрагменту опыта, но разделяют его на разные составляющие. В английском языке представлен очерченный фрагмент мира, пачка: она несет в себе импликацию содержимого, которое с помощью частицы of раскрывается как сигары. В языке хопи сигары являются главной идеей, к которой относится обобщенная конфигурация интериоризованной множественности, но тот факт, является ли корпус, сохраняющий эту конфигурацию, коробкой, бочкой, мешком, пакетом и т. д., упоминания не требует. Мы расстегиваем пальто, хопи вызывают внутренне-множественное отделение его (единичный термин «отделять» с внутренне-множественным и каузативным склонениями) без всякой отсылки к таким фрагментам воспринимаемой действительности, как пуговицы. Там, где у нас одно слово «снег», в другом языке есть разные слова для его обозначения. Слова, передаваемые как «война», «клан» и т. д., могут нести сложный институциональный смысл, как наши «церковь», «театр», «сцена», или опять же лежать в плоскости наших «церковная служба», «пьеса», «драка».
а) Дробление с точки зрения грамматических классов.
Исследования в этой области естественным образом вытекают из описанного в подразделах A4 и A5. Для какого рода дробления опыта язык использует части речи, падежи, числа, виды, залоги и т. д.? В английском языке используются существительные лето, зима, утро и т. д.; в языке хопи эти отрезки действительности не обозначаются ни существительными, ни глаголами, согласно формальной конфигурации классов существительных и глаголов хопи, а представляют собой самостоятельный класс, тип наречия (= «когда лето», «когда утро»). Идеи «ожидания», «воспоминания», «умозаключения» могут быть выражены в языке хопи наречиями, в английском языке для их выражения требуются глаголы. В языке хопи референтное движение, или движение, описываемое просто точками отсчета и направлениями, не обозначается формально глаголами, т. е. нет глаголов идти и приходить. Оно выражается безглагольными предложениями, содержащими необходимые данные о направлении движения в виде падежей, постпозиций или наречий. И в отсутствие формальных глаголов специальное склонение в конце последнего слова в предложении создает оглаголивание, или признак глаголов, необходимый для завершения предложения. Так, «он идет к дереву» – формулируется как «он к дереву» (с оглаголиванием) или «к дереву он» (с оглаголиванием). А вот «он бежит к дереву» требует формального глагола для выражения бега. Наречие pay «сейчас, потом», а точнее «в процессе проявления в данный момент» или «переход через небольшой отрезок существования», употребленное таким образом с оглаголиванием (но при отсутствии формального глагола), означает идти в смысле уходить, уезжать, т. е. не идти куда-то или в каком-то конкретном направлении, а просто уходить из непосредственного места действия. Принадлежность к определенному грамматическому классу в одном языке может быть просто невыраженным нюансом в другом, в третьем – нюансом, полностью выраженным просодическими особенностями, ударением, эмфазой, интонацией и т. д. В языке хопи определенные слова выражают то, что в английском языке выражают специальные ударения и интонации, например,