Лингвистика – очень древняя наука, но ее современный экспериментальный этап, в котором особое внимание уделяется анализу неписаной речи, можно назвать одним из самых новых. Насколько нам известно, лингвистическая наука была основана или поставлена на современную основу неким Панини в Индии за несколько веков до новой эры. Ее ранняя форма предвосхитила самую современную. В своей трактовке Панини был весьма алгебраичен, т. е. шаблонно-символичен; для выражения обязательных закономерностей санскрита он использовал формулы в очень современном виде. Именно греки развенчали эту науку. Они показали, насколько бесконечно уступают индусам как научные мыслители, и плоды их заблуждений мы пожинаем вот уже две тысячи лет. Современная научная лингвистика берет свое начало с момента нового открытия Панини западным миром в начале XIX века.
Однако лингвистика все еще находится в зачаточном состоянии, когда речь идет о средствах на необходимое оборудование, информантов, инструменты, книги и т. п. Средства на механические приспособления, о которых я говорил выше, пока остаются лишь пожеланием. Быть может, такое положение дел объясняется отсутствием той популярности, которую получают и, в конце концов, справедливо заслуживают другие науки. Все мы уже знаем, что силы, изучаемые физикой, химией и биологией, мощны и важны. Люди, как правило, еще не знают, что силы, изучаемые лингвистикой, мощны и важны, что ее принципы управляют всеми видами соглашений и взаимопонимания между людьми, и что рано или поздно ей придется выступать в роли судии, в то время как другие науки будут приносить свои результаты на ее суд – выяснить, что они означают. Когда это время наступит, появятся большие и хорошо оснащенные лаборатории для лингвистики, как и для других точных наук.
Лингвистика и логика[84]
Печатается по: Technol. Rev., 43:250–252, 266, 268, 272 (апрель 1941 г.)
В английском языке предложения I pull the branch aside (Я отодвигаю ветку) и I have an extra toe on my foot (У меня лишний палец на ноге) мало чем похожи друг на друга. Можно даже сказать, что в них нет ничего общего, за исключением местоимения в функции подлежащего и настоящего времени глаголов, являющихся общими в этих предложениях согласно правилам английского синтаксиса. С обывательской и даже с научной точки зрения эти предложения различны, так как они повествуют о вещах, существенно отличающихся друг от друга. Таков довод всякого человека, обладающего естественным логическим мышлением. Формальная логика старого типа, вероятно, поддержала бы его.
Если, далее, мы обратимся к беспристрастному научно мыслящему наблюдателю, говорящему по-английски, и попросим его произвести анализ данных предложений и посмотреть, не пропустили ли мы каких-либо черт сходства, он почти наверное подтвердит то, что сказали всякий человек и логик. Человек, которого мы попросили проанализировать наш случай, возможно, не будет смотреть глазами логика старой школы и с удовольствием уличит последнего в ошибке. Но все-таки ему придется с грустью признать, что это ему не удалось. «Я бы очень хотел сделать вам приятное, – скажет он, – но, сколько я ни пытался, я не могу обнаружить никакого сходства между этими двумя явлениями».
К этому времени в нас возникает своего рода упрямство: нам становится интересно, нашел ли бы марсианин еще какое-нибудь сходство между нашими предложениями? И оказывается, что с точки зрения лингвиста вовсе не надо отправляться так далеко. Мы еще не обыскали нашу планету, чтобы выяснить, во всех ли языках эти два утверждения так же несравнимы, как в нашей речи. Оказывается, что в языке шони оба утверждения последовательно выглядят так: ni-l’ θawa-’ko-n-a и ni-l’ θawa-’ko-θite (θ здесь обозначает th, как в thin, а апостроф обозначает перерыв дыхания). Оба предложения имеют большое сходство, практически они различаются только в последней своей части. Более того, в шони начало предложения обычно является основной, самой важной частью. Оба предложения начинаются с ni- (I), которое фактически является приставкой. Далее идет действительно важная часть – ключевое слово l’θawa – обычный для шони термин, обозначающий вилообразный предмет (рис. 8.1).
Рис. 8. Языковые концепты, которым непросто дать определение
О следующем элементе – ’ко мы не можем сказать ничего определенного, кроме того, что он согласуется по форме с одним из вариантов суффикса – a’kw или – а’ко, обозначающим дерево, куст, часть дерева, ветку и т. п. В первом предложении – n– обозначает by hand action «посредством действия руки» и может быть или непосредственной причиной основного состояния (вилообразной формы), или его дальнейшим преобразованием, или же соединять оба эти понятия. Конечное – а означает, что субъект (I) производит это действие по отношению к соответствующему предмету. Таким образом, первое предложение значит: I pull it more open or apart where it forks (я отодвинул это дальше от места развилки). В другом предложении суффикс – θite означает pertaining to the toes (принадлежащий пальцам), а отсутствие других суффиксов указывает на то, что субъект говорит о состоянии своего собственного тела. Поэтому предложение может означать только: I have an extra toe forking out like a branch from a normal toe (у меня лишний палец, ответвляющийся от нормального пальца, как ветка дерева).
Занимающиеся наблюдениями в области логики шони классифицировали бы оба утверждения как абсолютно адекватные. Наш собственный наблюдатель, которому мы все это рассказываем, вновь останавливает свое внимание на обоих утверждениях и, к своей радости, сразу обнаруживает явное сходство. I push his head back (я толкаю его голову назад) и I drop it in water and it floats (я бросаю его в воду, и оно плывет) – предложения, резко отличающиеся в английском языке, но сходные в шони. Всякому человеку придется изменить свое суждение, если принять во внимание природу языковых отношений. Вместо того чтобы сказать: «Предложения несходны, потому что они говорят о разных фактах», он скажет: «Факты неодинаковы для тех, кто говорит на языке, структура которого такова, что формулирует эти факты по-разному».
С точки зрения разговорного языка английские предложения The boat is grounded on the beach (лодку вытащили на песок) и The boat is manned by picked men (корабль укомплектован отборными людьми) кажутся нам похожими одно на другое. Оба они говорят о судне, оба сообщают о связи корабля с другими предметами – или так, по крайней мере, нам кажется. Лингвист сформулирует грамматическое сходство следующим образом: The boat is xed preposition у. Логик изменит формулировку лингвиста, возможно, так: А is in the state x in relation to y и, далее: fA = xRy. Система символов делает возможной наиболее разумную классификацию, развивает наше мышление и помогает выработать чувство интуиции.
Нужно ясно представлять себе, что черты сходства и различия в предложениях, анализированных по формуле, данной выше, зависят от выбора языка и что свойства этого языка в конечном счете выражаются в особенностях структуры логических или математических построений.
В языке нутка в Ванкувер Айленд первое предложение о «лодке» (boat) выглядит так: tlih-is-ma, второе – lash-tskwig-ista-ma. Первое, таким образом, можно изобразить: I–II-ma; второе – III–IV–V-ma. Эти предложения резко отличаются друг от друга: ведь конечное – mа является всего лишь признаком 3-го лица изъявительного наклонения. Ни одно из этих предложений не содержит слов, сходных по значению с нашим boat (лодка) или даже canoe (челнок). Часть I первого предложения означает moving pointwise (движение в определенном направлении), т. е. движение, представленное на рис. 8.2. Отсюда traveling in or as a canoe (движение в челноке или как в челноке) или положение, соответствующее одному отрезку такого движения. Это не наименование того, что мы называем a thing (предмет), а скорее нечто подобное вектору в физике. Часть II означает on the beach (на берегу); отсюда I–II-ma означает It is on the beach pointwise as an event of canoe motion (это на берегу в определенном направлении как результат движения челнока) и относится, как правило, к лодке, которая пристала к берегу. Во втором предложении часть III означает select, pick (выбирать), а IV – remainder, result (результат), так что III–IV означает selected (уже выбранный). Часть V значит in a canoe (boat) as crew (в лодке или челноке в качестве команды). Целиком III–IV–V-ma означает или They are in the boat as a crew of picked men (они в лодке в качестве команды из отборных людей), или The boat has a crew of picked men (лодка имеет команду из отборных людей). Это означает, что все событие, включающее выбранных людей и команду лодки, представляет собой процесс.
Мне иногда доставляет удовольствие вернуться к моей специальности – химии. Возможно, читатели легче поймут меня, если я сравню взаимоотношение составляющих элементов в данных предложениях на языках шони и нутка с химическим соединением, в то время как взаимоотношения составляющих в английских предложениях напоминают скорее механическую смесь. Смесь, подобно костру альпиниста, может состоять из чего угодно, и материал, ее составляющий, не изменит своего внешнего вида. Химическое соединение, напротив, может быть получено только из взаимодействующих элементов, причем результатом реакции необязательно будет раствор, но, возможно, и кристаллическая масса и газообразное облако. Точно так же типические словосочетания в языках шони и нутка состоят из слов, выбранных не столько в целях непосредственного наименования, сколько благодаря их способности вступать в многочисленные сочетания, дающие новые, необходимые образы. Этот принцип выбора словаря и анализа явлений, пожалуй, совершенно чужд тем языкам, с которыми мы знакомы. Анализ, начинающийся с явлений природы и заканчивающийся рассмотрением материала основного словарного ядра языка, способного формировать образные сочетания, является характерной чертой полисинтетических языков, к которым принадлежат языки нутка и шони. Для этих языков не являются характерными (как это считали некоторые лингвисты) связанность и неразложимость словосочетаний. На языке шони слово l’θawa может быть употреблено отдельно, но тогда оно будет означать: It (or something) is forked (Это [или что-то] разветвляется), т. е. утверждение, которое не несет в себе многочисленных новых оттенков, возникающих в словосочетании с этим словом, – во всяком случае, мы с на