Нанимателю все это будет добычей.
Все купец отберет, отбирать он горазд,
А пловцу только пару монеток и даст.
Тот хоть что-то берет, а тебе :— что досталось?
Только костью, как пес, и насытишься малость.
А умен — что ж тянуться к пустым разговорам,
Все слова твои сплошь переполнены вздором.
ОТГОВОРКА СЕЛЕЗНЯ
«К-эй, избранник, — явил тут и Селезень норов, —
Мне дарована жизнь среди водных просторов.
920 А без них я страдаю, печалюсь и трушу,
Словно рыба, что брошена силой на сушу.
Ну а раз жизнь в воде уготована мне,
Непорочности благо даровано мне.
Чистота и безгрешность даны мне водою,
И великих похвал я поэтому стою.
Миг единый пробуду с водою в разлуке —
Сотни раз претерплю несказанные муки.
На волнах и молитву творить я привык,
В водном зеркале виден желанный мне лик.
925 Лишь в воде мне дорога к заветным стремленьям
Путь иной для меня был бы злым заблужденьем».
ОТВЕТ УДОДА
«Тешишь ты себя, — молвил Удод, — ерундою,
Будто дочиста ум твой промыло водою.
Ты твердишь, что свой коврик ты стелешь на воду, —
Даже сыч не грешил этой глупостью сроду.[93]
И о том, что безгрешен ты, вслух не болтай,
Что из грязной воды выйдешь сух, — не болтай.
Если чист ты, зачем же нырять то и дело,
День-деньской на реке полоскать свое тело?
930 Если сеешь в душе своей зерна порока,
Как ни мойся, а все пропадает без прока.
Не достоинство это, а стыд и позор,
Много мылся, а чистым не стал до сих пор.
Если муж ты, то вот тебе море свершений,
Окунись в него смело и стань совершенней».
ПРИТЧА
Жил купец в Индустане с завидной сноровкой —
На морях промышлял он торговлею ловкой.
Вкус торговли познав и деньгу заработав,
Погрузился он в море корыстных расчетов.
935 И ни разу не мешкал он долго нигде,
Лишь закончит торговлю и — в путь по воде.
Он годами ходил вот в такие походы
И считал, что на море не страшны невзгоды.
Близко к Мекке бывало им судно водимо,
Но не ведал он долга: хоть близко, да мимо.
Люди ропщут: мол, путь-то к священным местам,
Он не внемлет им, в жадной корысти упрям.[94]
Как-то раз море вспенилось волнами в шквале,
И суда то ныряли, то к небу взлетали.
940 В бездне алчности сгинул несчастный купчина,
А корабль поглотила морская пучина.
Из-за страсти к воде он для веры погиб:
Стал в гордыне своей он поживой для рыб.
ОТГОВОРКА ПЕТУХА
Речь повел и Петух с нерадивостью злостной:
«К-эй, ниспосланный птицам вожак венценосный!
Мы венцами похожи по милости бога,
Только наши дела разграничены строго.
Бог тебя наградил даром власти живой,
Сделал птицам тебя вожаком и главой.
945 Мне он дал дивный голос, чтоб сладостным пеньем
День и ночь я людей призывал бы к моленьям.
Тот, кто создал всех птиц и зверей — все живое,
Дал тебе долю странствий, а мне — жить в покое.
А за то, что петух молодечеству друг,
Дал творец ему много красивых подруг.
Кто не может летать, для того, я не скрою,
Вряд ли нужен Симург да еще с Каф-горою!»
ОТВЕТ УДОДА
И промолвил Удод: «Что за глупое слово!
Славный муж о себе не расскажет такого.
950 Птица есть— как и ты, силой крыльев не спора,
Но гнезду ее — лотос предвечный опора.[95]
Ей навеки прибежищем стал этот дом,
Ей вовек не расстаться с родимым гнездом.
Так она и парит на престоле высоком,
Никому не дано увидать ее оком.
Без Симурга не жить ей — отдельно и сиро,
Вне слияния с ним нет иного ей мира.
Ей неведомы беды и горе разлук,
Лик Симурга пред нею повсюду вокруг.
955 Это он увенчал ее дивной короной,
В знак слияния с горним пределом дареной.
Ее жизнь единеньем с собой охранил он,
От других ее мир и покой охранил он.
В единенье душа — словно жемчуг чиста,
Словно створки жемчужниц безмолвны уста.
Ты — той птице не ровня, певец незавидный,
И срамишь ты себя болтовнею бесстыдной.
Лишь грешить день-деньской — твой нелепый обычай,
Да орать непрестанно, не зная приличий.
960 Сто грехов совершаешь ты, душу губя,
А к достойным созданьям относишь себя.
И с такой-то повадкой, ничтожной и слабой,
Ты уже не петух, стал ты курицей-бабой!»
19 ПТИЦЫ СПРАШИВАЮТ УДОДА О ТОМ, КАК ОНИ СВЯЗАНЫ С СИМУРГОМ
И когда отговорки различного рода
Получили достойный отпор от Удода,
Тут пернатая стая от слов поустала,
Продолжать разговоры ей мочи не стало.
Все в смятении были, куда ни взгляни,
И к Удоду вопрос обратили они:
965 «К-эй, вожак и глава наш, ты — перл совершенства,
И тебе подобает корона главенства.
Много в жизни пустынь и степей одолел ты,
Путь, которого нету верней, одолел ты.
Испытал ты надежды и муки в пути,
Знаешь, как исцеленье от горя найти.
Мы — несчастная стая, поникшая хило,
Униженьем нас горе-злосчастье сломило.
Тайна тайн нашим душам еще не блистала,
В нас невежества много, а знания мало.
970 Нас ничтожной пылинкой в низинах влечет,
Ну а шах — это солнце, что светит с высот.
Высотой он превыше небесного свода,
Широтою он шире всего небосвода.
Он парит над девятым надоблачным слоем,
Мы и жалкой былинки все вместе не стоим.[96]
Как мы связаны с ним и его существом?
Что за смыслы таимы его существом?
Перед тем падишахом померкнут все шахи,
Мы ж беднее всех нищих, простертых во прахе.
975 Объясни нам, постичь его — разум бессилен,
И рассудок объять его разом бессилен.
Он величьем высок, мы — ничтожны пред ним,
Капля связана с морем законом — каким?»
20 ОТВЕТ УДОДА ПТИЦАМ И РАССКАЗ ЕГО О ЯВЛЕНИИ СИМУРГА
И ответил Удод расшумевшимся стаям:
«Шахиншахом великим его мы считаем.[97]
Как сокровище, скрыт он, и суть его тайна,
Блещет в зеркале мира красы его тайна.
И когда он явить себя миру решил,
Он затмил своим блеском сиянье светил.
980 И в лучах его солнцеподобного блеска
Сотни тысяч теней обзначились резко.
К этим птицам, сверкавшим по дальним просторам,
Вездесущим своим обратился он взором.
Образ птиц всего мира, все их существо —
Это тень многомудрой природы его.
Кто познал мудрость этих свершений и понял,
Тот к Симургу свое отношение понял.
Но, провидец, кому этот смысл будет ведом, —
Не вверяй эту тайну речам и беседам.
985 Знаешь правду ты, глубь этой сути познав,
Поручи ее богу — и будешь ты прав.
Смысл познавший над смыслом не властным зовется,
А лишь к истине смысла причастным зовется.
Если ведаешь ты, чьей являешься тенью,
Мощь и сила даны твоему разуменью.
Тот, кто тень эту ищет, а света лишен,
Знай: Симурговой тени не ведает он.
А желал бы Симург быть неведомой тайной,
Тень его не была бы такою бескрайной.
990 Знай, что сущ отражение тени дающий,
Если тень его сути является сущей.
Если взор твой не видит Симурга черты,
То и сердцу зеркальной не знать чистоты.
Кто не в силах узреть этот лик, для такого