У порога любви опуститься изволь.
Ну а если в душе твоей страсть охладела,
Уходи, до утра не откладывай дела».
Шейх ответил: «О горе души моей хилой!
Страсть мне сердце сжигает с неведомой силой!
Искры страсти к тебе мне все тело сожгли,
Стрелы молний всю плоть до предела сожгли.
1320 Я — безумец влюбленный, больной и несчастный,
Потерял я рассудок от муки всечасной.
Что на ум ни взбредет чаровнице прелестной,
Как перечить ей может безумец безвестный!
Все, что хочешь, вели, о владычица душ!
Не исполню — меч бедствий на шею обрушь!»
И едва шейх промолвил последнее слово,
Нечестивцы и дева сказали: «Толково!»
В том чертоге по-райски палаты убрали,
Так, чтоб были убранством богаты, убрали.
1325 Там поставили небу подобный престол,
Все, что мыслимо, он красотой превзошел.
Там злодейка уселась и негою манит,
Что ни миг — шейху гибель, едва только взглянет.
Шейха вывели прямо к собравшимся сворам,
Чтобы лик его веры измазать позором.
Много было питомцев безбожия там, —
И свои собрались, и прихожие там.
Там вина поналито в сосудах немало,
Разной снеди насыпано в грудах немало.
1330 Гулкий колокол, трубы органа рыдали,
С верой шейха прощаясь в великой печали.
Там стояли священники плотно, подряд,—
Ведь впервые свершался подобный обряд!
Из молельни огонь притащили вначале
И от шейха коран получить пожелали.
И когда принесли туда крест да с зуннаром, —
Та прелестница волю дала своим чарам.
Соскочила с престола, истомой полна,
С сотней почестей к шейху ступила она.
1335 Дева чашу взяла, осушив ее разом,
Лишь узрел это шейх — позабыл ум и разум.
И, вином возбужденная, дерзко взирая,
Она снова наполнила чашу до края:
«Залпом пей, о достойный, теперь твой черед,
Хоть немного останется — будет не в счет!»
Шейху волей-неволей пришлось согласиться
Пить вино, что ему подала чаровница.
А едва только выпил — и слезы потоком,
Честь и веру забыл он в безверье жестоком.
1340 Выпил столько, что дымом душа изошла,
В винном пламени тело спалилось дотла..
Подносили вина шейху чару за чарой,
Ум стеснился от гнета любви его ярой.
И когда шейху разум вином одолело,
Стал он деву просить о свидании смело.
И коварная дева сказала в ответ:
«Ты ведь знаешь, какой ты давал мне обет». —
«Чаровница, — ответил ей шейх, — молви разом, —
Все потребуй, — твоим я послушен приказам».
1345 И старшинам неверных та дева велела
Перед шейхом безверье прославить умело.
Те бесчестье без меры хвалить принялись,
Чудеса своей веры хвалить принялись.
Платье веры с него догола ободрали,
Все, кто видели срам этот, горько рыдали.
И к купели с вином подтащили беднягу,
И бесстрашно нырнул он в холодную влагу.
В тот же миг принесли нечестивый наряд,
Облекли в него шейха с макушки до пят.
1350 Стан его обвязали зуннаром красивым,
Правоверный в мгновение стал нечестивым.
И в молельне его подвели к истуканам,
И пред ними он пал в исступлении пьяном.[121]
Там сожгли все одежды, что были на нем,
Даже «Слово господне» спалили огнем.[122]
Так вот пил он и пил, и все время был пьяным,
И спьяна поклоняться он стал истуканам.
Не осталось такого срамного занятья,
Коим небо его не карало в проклятье.
1355 От Каабы спасла его мигом любовь,
Предала на позор забулдыгам любовь.
Над несчастным глумились юнцы и гуляки,
Над подвижником веры — любители драки.
Он не помнил себя от дурмана хмельного,
А едва лишь очнется — нальют ему снова.
День и ночь он дурмана не мог превозмочь,
И не ведал он даже, где день и где ночь.
Как-то раз в помрачении диком под утро
Дал он волю стенаньям и крикам под утро:
1360 «О повергшая сердце мое в испытанья!
Моего существа сокрушила ты зданье.
Страсть к тебе все, что было и есть, отняла,
Веру в бога разбила и честь отняла.
У людей вашей веры обычай таков ли?
Честь и веру блюсти свод приличий таков ли?
Разве так исполнять свой обет подобает,
Рушить верность доверью во вред — подобает?
Любо было тебе — ты терзала меня,
Тучей молний твоих обжигало меня.
1365 Сколько просьб я исполнил — уж нету суровей,
Сколько выполнил разных жестоких условий, —
Вместо верности ты небрежение даришь,
Не свиданье, а зло унижения даришь.
Я ж, несчастный и старый, в недугах зачах
И оковы безверья влачу на ногах.
Ты меня — что ни день — ядом пьяным терзала,
В обещаньях коварным обманом терзала.
Так вот мучить, ни разу с участьем не глянув, —
Не боишься ты кары своих истуканов?»
1370 Дева молвила: «Ты придержи свой укор
И изволь до конца выполнять уговор.
Для меня совершил ты четыре деянья,
Два осталось еще — за любовь воздаянье.
Ты ведь клялся, о муж достославного рода,
Что вот здесь, в этих землях, в течение года
Ты в молельне, ночами терпенье храня,
Будешь зорко стеречь полыханье огня.
Днем без устали будешь ты делать иное —
Гнать по долам и пастбищам стадо свиное.
1375 И до ночи при свиньях и в смраде их будешь,
Пастухом в отвратительном стаде их будешь.
Год пройдет—ты в любви обретешь торжество,
Я сама подготовлю кутеж — торжество.
По законам безверья тебя я потешу,
В душу радость свиданья вселяя, потешу.
Если ж ты не сумеешь пойти той дорогой,
Если страсть твоя будет тщедушно-убогой,
Да безверье презришь ради веры своей,
Убирайся, к Каабе спеши поскорей!
1380 А за то, что ты пил столько дней без просвета
Да кутил здесь, — тебя я прощаю за это.
Ну и ты не серчай, что сожгли твое платье,
И об этом тебя попрошу не кричать я.
Если хочешь отплаты — возьми, удружи,
Для расходов в пути при себе придержи.
И считай: все, что видел, — тебе не знакомо,
Конь страстей твоих не был у этого дома».
Шейх, услышав такие слова луноликой,
Возопил в исступленье любви своей дикой:
1385 «О любовь моя! Сердце мое не круши,
Ты— мне жизни отрада и сила души.
Все, что хочешь, вели мне, я раб твой покорный,
Не исполню — казни меня смертью позорной.
Но молчи, о разлуке — ни слова, не надо!
Счастья нег не лишай так сурово, — не надо!»
И еще он воскликнул: «Ведите свиней,
К пастуху его стадо гоните скорей!
Помогите мне, грешному, милость явите
И в молельню, что пышет огнем, отведите».
1390 И пригнали к подвижнику стадо кабанье,
И исполнили также второе желанье.
День за днем шейх свиней как пастух сторожил,
А ночами — огонь, чтоб не тух, сторожил.
Утром колокол грянет в притоне проклятом
И расколет тьму ночи зловещим раскатом,
Шейх бежит, как шальной, весь в золе и дыму,
Сам огонь по безумью — не ровня ему!
1395 И под колокол тянет напев он гнусавый
Заодно с нечестивцами — всей их оравой.
И всей сворою — к свиньям, считают их рыла,
А свиней с ним бессчетное множество было!
Так и жил он невольником мрака и зла,
Ну а те, с кем судьба его вместе вела,
Все пытались спасти его, брались за дело,
Но ни на волос это его не задело.
И ушли они, шейха спасти не сумели,
И остался в неволе он в чуждом пределе.
1400 У Каабы они свой приют обрели,
Со стыдом удалившись от этой земли.
А у шейха мюрид был, надежный и верный,