У любви и безумств быть во власти не стоит,
И впадать в посрамленье от страсти не стоит!
Красоте незнаком нескончаемый век,
Преходящи влюбленность и радости нег.
Все прекрасное—завтра красивым не будет,
Диво быстро увянет и дивом не будет.
1965 Ту красу полюби, чье величие свято,
Ее солнцу вовеки не ведать заката.
Сотни тысяч подобных тебе приверед
Недостойны увидеть любви этой свет.
Будет смертью сто жизней у любящих взято —
Той красе в сотни тысяч раз больше отплата!»
ПРИТЧА
В том кругу, что собрал Арасту для ученья,
Был достойный мюрид, столп усердья и рвенья.[147]
И великий наставник, премудростью светел,
Среди всех его честью особой отметил.
1970 Он внушил ему знанье сокрытых начал,
С малых лет он его при себе обучал.
С ним четыреста мудрых с одним не сравнятся,
Арасту лишь мудрей был, другим — не сравняться.
И лелеял мудрец и надежду и веру,
Что мюрид его будет под стать Искандеру: [148]
Если волею рока отбудет один,
Пусть другой остается при нем, словно сын.
Пусть, мол, разумом скор, он в речениях спорых
С Афлатуном самим потягается в спорах.[149]
1975 Но случилось с мюридом нежданное дело:
Его сердцем внезапно любовь овладела.
Из обители зла вышла дева-луна,
Сребротелая, каменной злобой полна,
И на веру его она зло покусилась,
Посрамить мудреца, как назло, покусилась.
И страдал он от гнета неволи жестоко,
Его сердце терзалось от боли жестоко.
Загоревшись достичь единения с ней,
Он не внял ни речам, ни советам друзей.
1980 И большими расходами, тратой великой,
А добился союза он с той луноликой.
Поклонясь тому идолу в рвенье примерном,
Стал он идолов чтить в подражанье неверным.[150]
И смотреть на нее день и ночь он привык,
И совсем позабыл он премудрости книг.
Увлеченный своей луноликой на диво,
Он ученым беседам внимал нерадиво.
И учитель все понял, подумав при этом:
«Дескать, дай помогу ему добрым советом».
1985 Он советы давал, как умел и как мог,
Только этой беде не пошли они впрок.
Видит он — в науки, и разум пропали,
И труды многих лет будто разом пропали.
Как ни думал мудрец, видит — дело-то туго,
Не найти ему средства от злого недуга.
И тайком от мюрида учитель решил
Дать красавице яд, чтоб лишить ее сил.
И слегла она, громко рыдая и плача,
Миг от мига слабея от горького плача.
1990 Как ни бился тот юноша — не было прока,
И красавица в немощи чахла жестоко.
И бедняк разуверился в зельях совсем
И предстал пред учителем, в горести нем.
Головою печальною он преклонился
И, рассказом своим пристыжен, преклонился.
И учитель, узрев столь великое горе,
Порешил, что избавит больную от хвори.
И сказал он: «Ну вот, приготовься и — в путь,
Искандеру сегодня помощником будь.
1995 Занемогшей я снадобье дам от недуга,
Только примет — и станет здорова подруга».
И влюбленный в дорогу отправился споро,
А учитель стал зелье творить от измора.
Он поносное сделал, что чистит сполна,
И несчастная выпила зелье до дна.
И промолвил он ближним — доверенной свите:
«Приготовьте сосуд и у двери сидите.
Не сливайте, — сказал он, — что будет здесь ныне,
А храните, собравши в особом кувшине».
2000 И, сказав это, вышел наставник благой, •
И свершил свое дело целебный настой.
И когда очищенье свершилось стократно,
. Возвратился учитель к порогу обратно.
И ни мощи, ни сил у больной не осталось,
Крови в теле и капли одной не осталось.
Вместе с кровью и желчь, и мокрота, и гной —
Все исторглось из тела прекрасной больной.
И мюрид возвратился, исполнив послугу,
И мудрец ему молвил: «Взгляни на подругу».
2005 В жажде видеть красавицу, входит он смело,
Глядь— простерто на ложе Иссохшее тело.
Не узнал он: «А где же отрада моя?
Кипарис мой, тюльпан мой, услада моя?»
И, услышав стенания, входит учитель,
Маг, всеведущий, мудрый его наставитель.
«Где кувшин тот, — сказал он столпившейся свите, —
Всю красу ее тут же безумцу явите!» ’
И ему принесли тот нечистый сосуд,
И узнал он про все, происшедшее тут.
2010 Был кувшин до краев грязной жижею полон,
И зловонною гадостью рыжею полон.
«Вот, возьми, это — то, что любимою звал ты,
Что красою, ни с чем не сравнимою, звал ты.
Это — то, что до страсти пленило тебя,
От чего и покинула сила тебя».
Посрамлен был учителем пылкий влюбленный,
И учитель, узрев его вид сокрушенный,
Так сказал ему: «Сын мой, пришлось тебе туго,
Знай: не ей, а тебе я помог от недуга.
2015 Ты влюблен был, причина же страсти — она,
И основа безумной напасти — она!
Та влюбленность, в которой погряз ты упрямо,
Перед высшей любовью— позорище срама!»
ВОПРОС
Возопил вопрошающий: «Помощь подай нам!
Ты причастен к сокрытым, неведомым тайнам.
Страхом смерти мне душу сковало в дороге,
Я боюсь умереть у привала в дороге.
Ужас немощью плоть мне сумел оплести, —
Мне ли быть вам попутчиком в этом пути?»
ОТВЕТ
2020 И ответил Удод: «К-эй, печальник угрюмый!
Сколько жить суждено тебе в мире, — подумай.
Кто пришел в этот мир, все изыдут едино:
В час урочный с мечом своим ждет их кончина.
Все живое находит единый исход, —
Мудрецы ведь познали, что смертного ждет.
Только глупый не знает об этом пределе,
Он — невежда в простом для понятия деле.
Сколько б не жил ты — тысячу лет ли, мгновенье, —
Смерть подступит— и ты не найдешь избавленья.
2025 И святым не избегнуть подобных оков,
И пророкам удел предначертан таков.
И от этого зла упастись невозможно,
Из оков его вырваться ввысь невозможно.
Нет свободы в причудах и глупом соблазне,
Смертный меч все равно не избавит от казни.
Как ни плачь, как ни тщись избавленье найти,
Все равно не отыщешь иного пути.
И святым, и святошам, и шахам, и нищим —
Всем назначена доля спознаться с кладбищем.
2030 А от страхов иного и не было проку,
Кроме муки изведать лихую мороку.
Если нет и надежды от смерти спастись,
Перед высшею волей покорно смирись».
ПРИТЧА
Есть рассказ о звезде, жгущей горние грани,
О светиле пророков — благом Сулеймане.
Восседая на троне в блаженстве счастливом,
Отдавал повеленья он пери и дивам.
Люди, звери и птицы — кого ни возьми —
Все просились служить у него за дверьми.
2035 Все они его грозным веленьям внимали,
Его милостям с благоговеньем внимали.
Был при нем приближенный — достойный и умный,
Молчаливый в печали своей многодумной.
Вдруг незримо каратель с небес снизошел —
Похищающий души предвечный посол.[151]
И явил он пророку почтенья обычай,
И сказал он: «О доблестный в славе величий!
Мысль господней премудрости вверена тайнам,
Молкнет разум пред нею в смущенье бескрайном.
2040 Мужу чести, стоящему здесь пред тобой,
Невдомек, что на смерть обречен он судьбой.
Чашу жизни его полнит смертная влага,
Быть ей другом ему уготовано благо.