ВОПРОС
Вопрошающий молвил: «Муж доли счастливой!
Обретет ли благую судьбу справедливый?
Богом послано благо мне — быть справедливым,
Наградил мою душу он добрым порывом.
Кто подобной судьбы удостоиться смог,
Ко всевышнему близок он или далек?»
ОТВЕТ
И ответил Удод: «Вот похвальное слово!
Среди прочих отличий нет лучше такого.
У людей много добрых примет и отличий,
Но добрей справедливости нет и отличий!
Без нее — человечьего нет ничего,
Не дано без нее, кроме бед, ничего.
Этим благом судьба лишь мужам порадела,
И не всякий достигнет такого удела.
Незнакомы мужи с неблагими делами,
И, не требуя благ, совершают их сами.
Благодатей благие не ждут от других,
В совершенье добра превосходство — у них!
2210 Скуп душою себе только жаждущий блага,
И слывет недостойным неправедный скряга!»
ПРИТЧА
Жил достойный ходжа, истой веры светило,
И Порсо меж людей его прозвище было.[158]
Он паломником в Мекку — к святыням пустился,
И к Каабе — к исламским твердыням пустился.
Был ходжа Абу Наср добрым сыном ему,
И слугою, и другом единым ему.[159]
“И когда они вместе направились к цели,
С благодарной мольбой они руки воздели.
2215 И свершили они все, как нужно, — обрядом,
И припали к ним странники, бывшие рядом:
«Помолитесь, да будет напутствие нам!»
Но ходжа отошел и не внял их мольбам.
И шестьсот тысяч странников в ревностном пыле
Вновь ходже эту просьбу покорно явили.
И ответил просившим подвижник смиренный,
На стезе совершенства муж доли блаженной:
«Мне вершить это дело какая нужда?
Вот сей муж, без него даже я — никуда.
2220 Раз дано ему много высоких отличий
И при том — справедливости высший обычай.
Он достойней меня для деяний пригожих,
Да помолится он за паломников божьих».
И, услышав такие хваленья ему,
Поручили те люди моленье ему.
Справедливость ходжи все по чести хвалили,
Всей душою одобрив, все вместе хвалили.
И взошел Абу Наср на минбар для моленья,
За людей он молился в благом просветленье.
2225 Он о милости к людям пред богом просил,
О нужде их в смиренье убогом просил.
А ходжа у минбара стоял — у подножья,
Повторяя «Аминь» или «Истина божья!» [160]
И к концу подходили мольба и призывы,
И вскричал возглашающий: «Бог справедливый!
Если эта мольба недостойна святынь,
То прими хоть реченное мужем ,,Аминь“!»
И шестьсот тысяч стонов к пощаде воззвало,
И рыдали там все—от велика до мала.
2230 Все за праведность их восхвалили едино —
И благого отца, и покорного сына.
Выше сей никому не дана благодать,
Но такое лишь мудрый способен понять!
ВОПРОС
Вопрошающий молвил, сомненьем тревожим:
«Подобает ли дерзость созданиям божьим?
Если птица и взмоет предерзким полетом
К осененным державною властью высотам,
За такое дерзание — кара ли ждет?
Или милость ей будет от высших щедрот?»
ОТВЕТ
2235 «Знай, — ответил Удод, — на вопрос твой об этом
Две различные сущности будут ответом.
Кто тягаться с предвечным чертогом дерзает,
Вольным быть перед горним порогом дерзает,
Должен выйти из пут своего естества,
Ибо он посягнул на чужие права.
Речь вести ему нужно по высшим наказам,
До несвойственной сути возвысившись разом.
Это только по виду покажется смелым,
А по сути грозит одиноким уделом.
2240 Есть иной путь — во прахе влюбленности пасть
И явить одержимость, восторженность, страсть,
Чтобы в этой любви быть над волей невластным,
И безвольно забыться в смиренье безгласном.
В этом нет ни гордыни, ни спеси нимало, —
Только страсть, коей равной вовек не бывало!
Лишь единая страсть у такого — творец,
Ему внятно одно только слово — ,,творец!“»
ПРИТЧА
Некий странник, блаженный и верный причудам,
Признан был за Меджнуна господнего людом.
2245 Ибо думы о боге смиренно любил он,
Думать думы те нощно и денно любил он.
Что ни слово — то к богу вопрос или зов.
Сам давал и ответ — из божественных слов.
Как-то раз по весне, в тихий вечер пригожий,
Ехал он, направляясь к обители божьей.
В изнурении плоти, измученный телом,
Ехал он на осле, от невзгод ослабелом.
Тьма настала, и небо грозило дождем.
«Что ж, — подумал он, — ехать нельзя, подождем!
2250 Он увидел остатки жилища в пустыне
И сказал: «Позаботься, господь, о скотине!»
И, оставив осла, он под сенью развалин
Прикорнул, набежавшей дремотою свален.
Он прилег, взяв под голову глиняный ком,
А осла он оставил пастись под дождем.
И едва он заснул, как весенняя туча
Зашумела дождем, и быстра и летуча.
И развалины ливнем захлестывать стало,
И дремоту с безумного мигом согнало.
2255 И, вскочив, он пристроился дождь переждать,
А едва дождь утих — он в дорогу опять.
Вышел он посмотреть, где пасется скотина,
Глядь— а на поле нет об осле и помина.
И запала в Меджнуна лихая тревога,
И корить он во гневе стал господа бога:
«Лишь недавно тебе поручил я осла,
Хороша ж твоя воля к раденью была!
Если люди бы в гости к тебе не стремились,
На скотине пробиться пустынями силясь,
2260 Ты, наверно бы, не был таким нерадивым
И беспечным в своем небреженье ленивом!
Мне осла постеречь за позор ты сочел,
Темной ночью напрасным дозор ты сочел!»
Так ворчал тот Меджнун и метался в досаде,
Распаляясь осла запропавшего ради.
Вдруг ударила молния пламенным блеском
И весь мир просветила в сверкании резком.
Глядь — поодаль спокойно пасется осел.
Мордой тыча в колючки, он по полю брел.
2265 И чудак был так рад, что забыл всю тревогу,
Он осла оседлал и пустился в дорогу.
И оставил он грубости, глядя с опаской,
И припал ко всевышнему с доброю лаской:
«О творец, ты — душа моя в плоти моей!
Хочешь — сто моих душ, словно жертву, убей.
Так уж вышло, ты бросил осла без пригляда,
Упустил, не связав ему шею, как надо.
И меня растравило в смятенье жестоком,
И с досады дал волю я гневным упрекам.
2270 Раз тебе я вручил для присмотра осла,
Возвратить его — чья же забота была?
В нераденье своем мне осла не сберег ты,
Но, увидев мой гнев, сразу мне и помог ты.
Ты придумал, что сделать, — ударил в огниво,
И огонь запалил ты, светящий на диво.
И очам моим вмиг ты пропажу явил,
Милость мне — дай тебя, мол, уважу—явил.
И хотя я в своем непочтенье был правым,
Оказался ты другом с понятливым нравом.
2275 Поступил ты по мудрому чину со мною,
И оставил опять ты скотину со мною.
У речей моих отнял ты силу и прыть,
За провинность меня ты сумел посрамить.
Я забыл все, что сделал ты, все, что случилось,
Ну и ты позабудь, окажи эту милость.
Все забыл я, не дружен я с памятью злою,
И тебе будет лучше забыть про былое.
Мне неведомы будут укор и упрек,
Да и ты бы язык свой от них уберег!
2280 Все простил я, и в сердце — ни зла, ни корысти,
Ну и ты от обид свое сердце очисти».
Так себя языком многословным хвалил он.