Художник, понятное дело, тоже влюбился в Еву. Он подлил красавице в молоко сонного зелья из омежника и вывез из города. Похититель успел добраться до Аркеска, прежде чем его поймали. Герцог обнаружил дочь мирно спящей в телеге между холстами и горшками с краской. Ева, живехонькая и здоровехонькая, ничего не помнила, однако на всю жизнь заработала отвращение к картинным галереям, а от запаха масляной краски ее с тех пор неизменно клонило в сон.
В пятнадцать стало понятно, что выходить из дома девушке более небезопасно. Она пробовала красить волосы и перемазываться золой, но это только давало простор воображению и еще больше распаляло мужчин, которые следили за ней во время ежедневной прогулки. Однажды Ева остановилась, чтобы вытряхнуть из туфли камушек, и на краткий миг невольно обнажила безупречную щиколотку. В толпе вспыхнули беспорядки, после чего герцог решил не выпускать дочь из дворца.
Девушка проводила время за чтением и вышивкой, для моциона гуляла по длинным коридорам – обязательно в вуали, дабы не отвлекать слуг. Каждый день, когда часы на колокольне били полдень, Ева показывалась в окошке своей комнаты: приветствовала собравшихся на площади людей и выслушивала признания в любви многочисленных воздыхателей, просивших ее руки. Женихи пели серенады, показывали фокусы и даже устраивали поединки, демонстрируя отвагу. Правда, дуэли не всегда заканчивались бескровно. После второй смерти отставной полковник, выполнявший роль распорядителя поединков, строго-настрого их запретил.
– Папочка, – обратилась к герцогу Ева, мечтавшая увидеть над головой синее небо, – почему я должна прятаться?
– Наслаждайся этой властью, – ласково похлопал ее по руке отец. – Пройдет время, ты состаришься, и, когда будешь идти по улице, никто даже не посмотрит в твою сторону.
Хотя такой ответ девушку не устроил, она поцеловала герцога в щеку и вернулась к пяльцам.
Утром ее шестнадцатого дня рождения ко дворцу в сопровождении сына явился Нестор Левкин – один из богатейших людей Велисьяны, второй после герцога. Нестор собирался устроить брак сына с Евой, однако едва вошел и увидел сидящую у камина девушку, как тут же заявил, что сам намерен на ней жениться.
Отец и сын принялись спорить, потом набросились друг на друга с кулаками. Для разрешения спора вызвали отставного полковника. Бывшему распорядителю дуэлей хватило одного лишь взгляда на красавицу; выхватив меч, он бросил вызов обоим женихам, старому и молодому. Герцог отослал Еву наверх и вызвал стражу, чтобы разнять дерущихся. Постепенно воздействие чар прелестницы развеялось, и все трое пришли в себя. Они вместе выпили чаю и, сидя за столом, от стыда не смели поднять голову.
– Так не может продолжаться, – высказался полковник. – С каждым днем толпа на площади растет. Мой герцог, тебе следует выбрать Еве мужа и покончить с этим безумием, пока люди не разорвали друг друга на куски.
Вообще-то герцог легко мог положить конец беспорядкам, просто поинтересовавшись у дочери, чего та хочет, однако всеобщее внимание к Еве ему льстило, да и муки благодаря ей он продал много. И вот герцог придумал план, который одновременно удовлетворял его алчность и тешил тщеславие.
Случилось так, что герцогу принадлежали обширные леса, которые он хотел вырубить и засеять расчищенные поля пшеницей. Назавтра в полдень он появился на балконе, выходившем на Площадь Женихов, и помахал рукой собравшейся толпе. Узрев вместо прекрасной Евы герцога, публика разочарованно вздохнула, однако, когда он заговорил, все навострили уши.
– Пришло время выдать мою дочь замуж. – Народ радостно загудел. – Но рука ее будет принадлежать лишь самому достойному. Ева – хрупкий цветок, который нужно держать в тепле. Пусть каждый из вас отправится в мой лес и принесет на паровое поле у его южного края кучу бревен. Тот, кто к завтрашнему рассвету сложит самую высокую кучу, получит мою дочь в жены.
Поклонники Евы не стали задумываться над этим странным заданием и ринулись за топорами.
Когда герцог захлопнул балконные двери, Ева спросила:
– Прощу прощения, папочка, разве так выбирают мужа? Дров завтра принесут целую гору, но хороший ли человек мне попадется?
– Ева, дорогая, – герцог коснулся руки дочери, – неужто ты думаешь, что я так глуп или так жесток? Разве ты не заметила принца, который всю неделю приходил на площадь, терпеливо дожидаясь той минуты, когда увидит тебя? Золота у него столько, что хватит нанять тысячу человек, готовых махать топорами. Он легко выиграет в этом состязании, а ты станешь жить в столице и до конца дней носить шелка. Все устроится лучшим образом, вот увидишь!
Ева сомневалась, что получила ответ на свой вопрос, однако же поцеловала герцога в щеку и похвалила за мудрость.
Чего она не знала, как не знал и ее отец, так это того, что их разговор подслушал Семен Рванина, прятавшийся в сумраке часовой башни. Семен был проливным из гришей, очень сильным, но бедным. Дело происходило еще до создания Второй Армии, когда на гришей почти повсеместно смотрели с подозрением и мало где привечали. Семен кочевал из города в город и зарабатывал свой хлеб, меняя русла рек во время засухи, сдерживая ливни, если зимние шторма налетали слишком рано, или указывая правильные места для рытья колодцев. С этим он справлялся легко. «Воде нужно лишь задать направление, – говаривал он в тех редких случаях, когда к нему обращались с вопросами. – Она любит, когда ей указывают».
Платили ему обычно зерном или снедью, и как только он выполнял свою работу, жители просили его уйти. Уставший от такой жизни, Семен давно хотел осесть на одном месте, завести дом и жену. Он мечтал о новых сапогах и дорогом кафтане, чтобы во время прогулки по городу люди смотрели на него с почтением. Еву Лучову он жаждал заполучить с того момента, как впервые увидел.
Семен добрался до южной границы леса, где претенденты на руку Евы уже вовсю рубили деревья и укладывали бревна в штабеля. Топора у него не имелось, как и денег, чтобы его купить. Семену хватило бы и ума, и дерзости, чтобы украсть инструмент, однако он видел принца под окном Евы, и план герцога был ему вполне понятен. При виде открывшейся картины сердце у Семена упало: целые бригады дровосеков складывали бревна по приказу принца, а сам принц, золотоволосый и улыбающийся, наблюдал за работой, вертя в ладони топор с рукояткой из слоновой кости и характерно поблескивающим лезвием из темно-серой стали гришей.
Семен спустился к реке. Здесь находилось его пристанище, здесь он держал груду лохмотьев, служивших ему постелью, и скудные пожитки. Сидя на берегу, он слушал размеренный шум воды, вращающей колесо гигантской мельницы. На людях Семен был молчаливым и хмурым, но на пологом речном берегу, где мягко шелестел камыш, он давал волю словам и облегчал душу, делясь с водой всеми своими тайными желаниями. Река смеялась его шуткам, внимательно слушала, умиротворенно бормотала, соглашаясь, или возмущенно ревела, если была против.
На закате далекий стук топоров прекратился. Семен знал, что с наступлением темноты дровосеки разойдутся по домам и состязание можно считать завершенным, не дожидаясь утра.
– Что мне делать? – спросил он у реки. – Завтра принц станет мужем Евы, а я останусь ни с чем. Ты всегда действовала по моей указке, но что мне толку с тебя сегодня?..
К его удивлению, река зажурчала, высоко и протяжно, точно поющая женщина. Волна ударила слева от Семена, потом справа; река бурлила и пенилась, словно во время бури. Семен попятился, башмаки ушли в грязь от подступающей воды.
– Река, что ты творишь? – закричал он.
Река взметнулась высокой, крутой волной и хлынула к нему, заливая берег. Семен закрыл голову руками, уверенный, что сейчас утонет, однако за миг до сокрушительного удара, волна расщепилась на два потока, огибая дрожащую от ужаса фигуру гриша.
Могучая река текла через лес, ломая ветви, с корнем вырывая из земли вековые деревья. В ночном сумраке она проложила себе дорогу к южной границе, где находилось паровое поле. Здесь вода забурлила, завихрилась водоворотами, и постепенно – ветка за веткой, бревно за бревном, – сооружение начало принимать форму. Всю ночь трудилась река, и взорам людей, пришедших на поле с рассветом, предстала огромная башня из бревен, рядом с которой штабель, сложенный работниками принца, казался сиротливой кучкой.
Принц в бешенстве отшвырнул свой топор с рукояткой из слоновой кости. Герцог также был страшно раздосадован: он не мог нарушить обещание, данное принародно, но мысль о том, что Ева выйдет замуж за такое чудище, как Семен, была ему невыносима. Герцог заставил себя улыбнуться и хлопнуть Семена по узкому плечу.
– Отличная работа! – провозгласил он. – Уверен, со вторым заданием ты справишься не менее блестяще.
Семен нахмурился.
– Но…
– Ты же не думал, что счастливчик получит руку Евы после первого же испытания? Согласись, моя дочь достойна большего!
Горожане и воспрявшие духом женихи – особенно принц, чья гордость пострадала сильнее всего, – не могли не признать правоту герцога. Семену, конечно же, не хотелось, чтобы кто-нибудь решил, будто он оценивает Еву чересчур дешево. Подавив недовольство, он кивнул.
– Очень хорошо. Тогда слушайте внимательно. Такая девушка, как Ева, должна лицезреть собственную красоту. Высоко в Петразойских горах живет Баба Анежка, мастерица по изготовлению зеркал. Тот, кто добудет зеркало ее работы, получит мою дочь в жены.
Женихи бросились врассыпную, спеша выполнить задание. Принц отдал приказ своим людям.
Когда герцог возвратился во дворец и Еве стало известно о его решении, девушка промолвила:
– Прощу прощения, папочка, разве так выбирают мужа? Зеркало-то у меня будет, но хороший ли человек мне достанется?
– Дорогая моя Ева, – вздохнул герцог, – когда же ты научишься доверять родному отцу? У принца самые быстрые лошади во всей Равке, и только ему по карману зеркало Анежкиной работы. Он без труда победит в этом состязании, а ты станешь носить корону, усыпанную драгоценными камнями, и лакомиться черешней посреди зимы. Все устроится лучшим образом, вот увидишь!