Как бы ни решалась проблема оценки, очевидны системность многих «ошибок» и несомненная объективность и закономерность тенденций к либерализации языка, лежащих в их основе. Это и создает твердую почву для вкусовой установки, не позволяя просто отмахнуться от ошибок, списать их на малограмотность. Все более становится нормой, например, анормальное употребление деепричастий, причем языковое чутье массово все больше типов такого употребления признает допустимыми (А. С. Петухов. Язык перестройки или перестройка языка? РР, 1992, 2).
Этот пример – несомненное проявление универсальной грамматической тенденции к упрощенчеству, к сокращению используемых возможностей. Е. А. Земская иллюстрирует ее, причем именно как объективный, а, может быть, и желательный процесс, только что упомянутым безобъектным употреблением переходных глаголов. Эта же тенденция предпочтений ведет к тому, что все реже употребляются видо-временные формы глаголов совершенного вида в прошедшем времени для обозначения повторяющихся и обычных действий (А. В. Бондарко. В ответе на анкету о состоянии русского языка. РР, 1992, 2, с. 53).
7.3. Наблюдения за синтаксисом нынешнего языка масс-медиа свидетельствуют об активности тех же тенденций, которые наблюдаются в лексике, – одновременного обращения к подчеркнуто книжным (часто иноязычным) образцам и к оборотам раскованной разговорной речи и просторечия. Использование конструкций книжно-письменного синтаксиса и синтаксиса повседневной устной речи на коротких отрезках текста, нередко рядоположенно, усиливает констатируемое сегодня на всех уровнях языка сближение и смешение языковых единиц, принципиально противопоставленных в традиционном русском языковом сознании.
Это, в свою очередь, ведет к снятию или, по крайней мере, к нивелировке противоположности письменной и устной форм речи, книжных и разговорных стилей, прежде всего в стихии массово-коммуникативной речи, прямо воздействующей на речь бытовую и могущей новым синтезом средств выражения обусловить значительную перестройку литературного синтаксиса.
В сфере предложения – это все более синтаксис, организуемый образом автора, непосредственно общающегося с читателем: Пожалуй, еще интереснее были сообщения М. Челнокова – это тот – помните? – он еще на заседании парламента швырнул свой ваучер в лицо вице-премьеру (Изв., 26.10.92). Истоки этого процесса стали полноводными уже в 60-х годах, отчего исследователи и обратили тогда внимание на актуализацию таких синтаксических явлений, как расчлененность высказываний приемами сегментации и парцелляции, синтаксическая несогласованность, употребление номинативов, имитация конструкций разговорной речи (см.: Морфология и синтаксис современного русского литературного языка. М., 1968, сс. 233–266. Ср. также: Н. Ю. Шведова. Активные процессы в современном русском синтаксисе (Словосочетание). М., 1966, а также сб.: Развитие синтаксиса современного русского языка. М., 1966). Все эти приемы приобрели еще больший вес в сегодняшнем русском языке.
Одновременно теряют свою актуальность такие явления, как номинализация (осуществить выполнение вместо выполнить, дальнейшее повышение вместо стало выше), бессубъектные обороты (неопределенно-личные, безличные, обобщенно-личные) и разного рода пассивные образования (придется, вероятно, мириться с тем…; его не зовут, ему не звонят…; когда в приемной наводили лоск, розу оставили…; сколько раз говорилось о нерациональном использовании металла…), приверженность к несовершенному виду глагола (и там, где обычно употребляли совершенный вид), избыточное употребление причастий. Иными словами, перестали быть сегодняшними приметами те явления, которые единогласно признавались наиболее яркими характеристиками языка предшествующей эпохи (см. хотя бы: P. Seriot. Analyse du discours politique sovietique. Paris, 1985, p. 125 и след.).
В построении предложений наблюдается вкусовое стремление к известной нечеткости, свободному конструированию. Так, ни редактор, ни корректор не пропустили бы, не говоря о том, что автор и не написал бы, фразу с таким синтаксическим «примыканием»: Приз за лучшее исполнение женской роли вручен шведской актрисе Пернилле Аугуст – Анна Бергман в фильме «Благие намерения» (Изв., 19.5.92).
Вероятно, не без английского влияния (вспомним обороты типа Washington, DC, или Seatle, Washington, на фоне нашей традиционной почтовой формулы с родительным падежом – Калининград Московской области) распространяются весьма необычные для русского синтаксиса словосочетания, например: Норткот Паркинсон, автор знаменитого Закона Паркинсона, скончался в Кентербери, юго-восток Англии, в возрасте 83 лет (ФИ, 1993, 20). Подобные номинативные формы своеобразного «анкетно-ответного» приложения в военных, морских и иных профессиональных сферах известны давно; ср. у А. Толстого в «Союзе пяти»: В журнале начальника порта отметили: «Яхта “Фламинго”, владелец Игнатий Руф, восемнадцать человек команды, вышла в 16.30, в направлении юго-запад» (сб. «У светлого яра Вселенной», М., Правда, 1988, с. 275).
В какой-то степени подобные словосочетания находят поддержку в канцелярских построениях, скажем, в формуле приказа: Мосгорплану (т. Степанов) профинансировать строительство указанных объектов…
Видимо, окончательно кодифицировалось сочетание семнадцать часов по Москве, явившееся логическим развитием целой серии выражений – в Москве пять часов, Московское время пять часов, пять часов (время московское), пять часов московского времени… Аналогично развивается формула адреса: пятый дом на Новой улице; дом номер пять, Новая улица; Новая, пять.
Любопытна сравнительно недавняя торговая формула, широко проникающая с рекламой в газетно-телевизионную речь в неустойчивом грамматическом и пунктуационном оформлении: В большом выборе ликеры – производство Германии (Изв., 4.3.93). Флакон туалетной воды De Viris, производство Франции (Изв., 9.1.86). В устной речи название страны часто ставится в именительном падеже, а слово производство может опускаться: колготки женские, (производство) США, продаются на втором этаже; в продажу поступили мужские костюмы, (производство) Англия, двубортные и однобортные. По крайней мере в коммерции вытесняются грамматически более приемлемые конструкции – американские колготки, костюмы из Англии, одеколон французского производства и подобные; ср., однако, почти уже кодифицированные обороты вроде: Одетый к случаю в свой оригинальный пиджак типа френч, в белой рубашке и с галстуком, Солженицын, тем не менее выглядел на думском фоне залетной птицей (Русская мысль, 1994).
Здесь кстати упомянуть новую (или активизированную старую) форму обозначения производящих фирм, в которой наблюдается достаточно свободное обращение с русскими падежами: браслет с изумрудами от Картье, мода от Кардена (примеры из рекламных газет 1994 года), технология от «Ксерокс» – идеальное зеркало Ваше и всего мира (Пр., 3.3.94), ручки от Parker продаются надежно закрепленными в футлярах с фирменной символикой (Изв., 16.11.94). Оборот на глазах расширяет сферу применения (Вас ждут новости спорта от Анны Дмитриевой и т. п.).
В свое время обратила на себя внимание, видимо, дипломатически весьма обоснованная, но в языковом отношении непривычная формула Федеративная Республика Германии (вместо привычного – Германия): Федеративная Республика Германии установила дипломатические отношения с Анголой (Изв., 17.8.79). Накануне визита во Францию, Федеративную Республику Германии, Англию… (Пр., 10.10.79). Вскоре, однако, журналисты вернулись к прежнему названию, что вызвало такой любопытный отклик:
В последнее время в советской печати стали писать «Федеративная Республика Германия» (а не Германии, как именуют свою страну сами западные немцы). Вероятно, раньше название Федеративная Республика Германии как бы подчеркивало, что исторически существуют две части одной Германии – Германская Демократическая Республика и Федеративная Республика Германии. Сейчас же, употребляя название Федеративная Республика Германия, наши средства информации так старательно акцентируют это окончание, что забывают изменять его даже в косвенных падежах. Я думаю, что в родительном падеже нужно употреблять: Федеративной Республики Германии, как, допустим, Народной Республики Болгарии (а не Болгария) (Пр., 10.9.89).
Рекомендации автора (между прочим, совершенно непонятно, на каких основаниях он полагает, что сами немцы название страны употребляли в родительном падеже; по-немецки этого, конечно, нет – Bundesrepublik Deutschland) письма затрагивают больной грамматический вопрос согласования приложений (в газете «Правде» или в газете «Правда»? в городе Нижнем Новгороде или в городе Нижний Новгород?), но нам они сейчас интересны как свидетельство живого типа синтаксического построения.
В тексты масс-медиа все обильнее включаются разговорно-просторечные конструкции, являющиеся принадлежностью устной речи, в частности, построения с междометиями и различными частицами (что, между прочим, объясняет и отмеченную в 2.3 их активизацию): Так, как это сделали бы в США, например, столкнись они с подобной проблемой (АиФ, 1993, 2; совсем недавно приоритет остался бы, несомненно, за книжной сослагательной конструкцией если бы столкнулись). Публикуя сложившиеся на тот момент фьючерсные котировки доллара, «Известия» отметили, что они ну никак не отражают инфляционных ожиданий. Прошли три недели – отразили (Изв., 3.2.93). Доказано, что такие пласты («черных глин», т. е. сланцев. – В. К.) полностью, ну абсолютно лишены нефти (Изв., 13.3.93).