Введение в рассмотрение фактического материала закончим таким принципиальным замечанием. За вкусом к беспредельной свободе выражения, за фамильярной развязностью тона, который в моде, часто скрывается духовный нигилизм, утрата исторической памяти и уважения к отечеству. Возникло примечательное явление – агрессивная некомпетентность, черпающая знания из масс-медиа, ныне крайне противоречивых, но безапелляционных в своем подчинении интересам сторон в междоусобной политической борьбе за власть. Демократизирующееся в ускоренные сроки общество допускает неистовую либерализацию, доходящую до разнузданного отрицания, с апатией и равнодушием, с которыми трудно примириться. Безучастны те, кто бы мог и должен был воздействовать на эти процессы; более того, журналисты и иные служители слова и профессионалы пера любуются разгулом стихии, даже раздувают его. Увы, не только в языке и речи!
1. Стилистика
1.1. Проще всего судить о направлении складывающегося вкуса по его влиянию на стилистику, где его проявления сплошь и рядом приобретают форму крайностей моды. Стиль сегодняшнего общения характеризуется размытостью границ между разными коммуникативными сферами, нивелировкой типов речи, в том числе и официальной. Своеобразными скрепами служат проникающие повсюду «фразы дня», различные выверты, намеки, скрытые и прямые, перефразированные и цитируемые ссылки в текущем потоке информации, требующие постоянного пополнения «фонового знания», без чего затруднено понимание ее даже после перерыва в несколько дней.
В ход идут разного качества и приличия словесные игры, шутки, каламбуры, шутливые или даже издевательские расшифровки и подмены по созвучию, присловья, пустоговорки, «покупки», макаронизмы, окказиональные образования, новые типы сочетания слов, необычные стилистические объединения и т. д. Все это серьезно деформирует существующие стилистические градации и стилевые соотношения. Особенно раскрепощенными стали полемические тексты в области политики, межпартийной борьбы, дискуссий о власти.
В пылу изобретательства нередко снимаются этические и эстетические табу. Так, популярны стали привлекающие внимание необычностью и остроумием внутренней формы разного рода наложения, вроде стервис (стерва + сервис) или стервецкая водка (стерва + «Стрелецкая»), экстазм (Непрерывный абсурд, переходящий в экстазм (студенческое словечко: экстаз + маразм)… Применяется для оценки социальных дисциплин, прямых трансляций с политических заседаний и т. д. – РВ, 21.8.93), апофегей (апофеоз + апогей: Наш «апофегей» заключается в том, что люди, которые после упорной борьбы положили, наконец, руки на рычаги власти, гораздо лучше знают, как отстранить от этих рычагов своих противников – МП, 21.12.91), стагфляция (стагнация + инфляция, т. е. падение производства и инфляция – РВ, 24.11.93), мэриози (Депутатский корпус… был превращен в бессильную декорацию «сильной исполнительной власти» в лице наших мэриози – ЛГ, 25.3.93; ср. тут же мафиекратия), фальшивоманатчик (от названия денежной единицы манат: В Азербайджане появились «фальшивоманатчики» – Изв., 23.11.93), Гурмановости (Клуб гурманов, МК, 19.4.94), «Семидесяхнутые» Афганом (ЛГ, 1994, 40). Ср., примеры из молодежного жаргона таскотека (таски «прекрасно»), тискотека, драконат (дракон + деканат) и т. д. (РР, 1993, 6, с. 43).
Ранее такие образования – «бленды» – встречались лишь как индивидуальные, обычно поэтические, окказионализмы: апрелесть у Северянина, чарльстонущий у Сельвинского, спортсмедный у Цветаевой (см.: Александрова О. И. О неповторимом в области поэтического словотворчества. «Вопросы теории, истории и методики преподавания русского языка», Куйбышев, 1972, с. 116; ср. также: Костюков В. М. Гибридные слова – средство комического. РР, 1987, 6).
Популярная сейчас настроенность на изобретательство, на поиск невиданного лучше всего ощутима в словопроизводстве; это метко отмечено в заметке о словечке кое-каки (РР, 1993, 1). Возможными оказываются самые причудливые образования: Герой нашего времени – пофигист, которого ничто не трогает (АиФ, 1993, 4). Быки, бычки, сволочи, импотенты и пофигисты. У президента и правительства есть все (Сегодня, 18.6.93). Преобладают в МГУ не жириновцы, не демократы, не коммунисты, а «пофигисты» (АиФ, 1994,4).
К группе книжно-интеллигентских каламбурных образований можно отнести ряд слов, рожденных от перестройки вроде контр-перестройка, катастройка (изобретение А. Зиновьева): Надежды рухнули, испарились в буднях катастройки (МП, 17.12.91). Президент Фредерик де Клерк, начавший «Претория-стройку», получил в ЮАР прозвище южноафриканского Горбачева (Изв., 28.9.92). Кстати, как и слово перестройка, образования по аналогии встречаются и в других языках: Salinastroika appeared to be working (по президенту Мексики Карлосу Салинасу. Harper’s magazine, 1995, April, p. 69). Ср. также: Нам предлагают новое издание «гайдарономики», принципы которой были отвергнуты российским парламентом (слова А. Руцкого; ср. широко использовавшееся нашей прессой заимствование рейганомика. РВ, 29.7.93).
Возникающие в пылу полемики затейливые образования льются бурным и мутным потоком из политических коридоров и из повседневной речи, настроенной на волну насмешливой шутки: минеральный секретарь (генеральный – во время войны с винопитием весной 1985 года), выжимание человечества, бывшевики (т. е. большевики), съездюки (или – съездокоммунисты. Изв., 5.6.93), волчеризация и чубайсер (т. е. ваучер. АиФ, 1993, 1), державники (сторонники имперской концепции и глобалистских амбиций: критика державников и атаки национал-патриотической оппозиции – Изв., 30.11.92), дерьмократы, порнократы, партократы, «Московский сексомолец» (т. е. «Московский комсомолец», РВ, 25.9.93), застойщики (…приклеивают ярлык «диктатора» или «застойщика». Пр., 24.2.90), прихватизация и прихватизатор, экспанСионистская политика, палата мордов, мЭрзкое правление, скверная пустота (где раньше был сквер – Изв., 23.7.92), Чумейко (вместо Шумейко), хасбуламент (т. е. парламент России в 1993 г. РВ, 29.7.93), ель-цинизм (нынешний «ель-цинизм» не в «горбачевизм» ли корнями уходит? Пр., 30.7.93), Кошмаровский (о гипнотизере Кашпировском), аперитивные совещания, дом бардачного типа (барачного), пивонеры (юные любители пива – ВМ, 18.8.94). Ср. также: Из рублевой зоны мы перешли в тысячерублевую, Береги природу, мать твою, не лезь в Бутырку (Пр., 11.5.94) и подобные «юморины».
Такие словесные выверты встречаются в самых различных контекстах на страницах прессы и экранах телевидения: На последнем заседании «бывшевики» вставанием проголосовали за выделение значительных выходных пособий (МП, 17.12.92). А как «секс-меньшевики» узнают друг друга в Москве (Куранты, 1993, 33). В последнее время широко распространился термин «прихватизация». Обществу навязывается мысль о том, что на разгосударствлении наживаются властные органы и структуры, а рядового человека все равно обманут (Из обращения А. Б. Чубайса. Изв., 28.9.92). С большим интересом слежу за начавшейся в России (наконец-то!) приватизацией. Много шума о «прихватизации», «волчеризации» и пр. Смешно слышать (Изв., 20.10.92). После осуществления парламентской «прихватизации» газета уже не сможет опубликовать ответ (Изв., 22.10.92). Задуманная «прихватизация» служебных квартир окончательно разоблачит парламент в глазах общественного мнения (Куранты, 23.1.93). В Москве есть много лакомых кусков для «прихватизаторов». Автостоянки – один из них (Куранты, 1993, 19). Бывший президент СССР назвал ваучеры «обманом»… Предстоящую ваучеризацию он иронично назвал «волчеризацией» и предположил, что она нужна нынешней власти, дабы оттянуть время, отвлечь людей от неудач в экономике (Изв., 30.10.92). Телевидение, которое народ прозвал тельавидением (Изв., 25.9.92. Ср. ТельАвидение – МК, 26.11.92). Объективно «памятники» являются провокаторами (о членах общества «Память». СК, 19.3.88). «Памятники» по своему обыкновению хотели именно скандала и всячески провоцировали его (Изв., 14.10.92). Украинцу, белорусу или любому другому «СеНеГальцу», подпадающему под расплывчатое определение «русскоязычного», можно искренне посочувствовать (житель СНГ. Федерация, 1992, 46). Бес паники (рубрика в ВМ, 1998).
Во многих случаях словесные игры не преследуют цель создать «речевую маску», лишены содержательного или изобразительного замысла и существуют ради балагурства. Так, в фразе Президент потерпел победу, парламент потерпел триумф (ВМ, 7.12.92) нарушение привычной словосочетаемости вряд ли создает какой-либо подтекст, но лишь слабый комический эффект.
Едва ли есть особый смысл в таких примерах использования «выдуманных» слов: Из поездов высаживают «продавантов» (раньше, помнится, их называли «покупантами») (Изв., 23.3.93. Существует мнение, что это результат телескопии: покупатель + оккупант = покупант). Кучка испитых деградантов берет власть в свои дрожащие, непослушные, шаловливые ручонки (об августовских событиях 1991 года. Новый взгляд, 1993, 30). Сочинение коллективных писем в защиту «страдалицы», большая часть подписантов под коими… реальной картины в театре просто не представляют (МП, 1993, 34). В студию, распихивая ряды его друзей, набежало много профессиональных митингантов, у которых опять появился повод для самовыражения (Изв., 4.3.95). В записках В. Аксенова «В поисках грустного беби» (New York, 1990) находим: