TATLIN в «Ночь музеев» на газоне возле фонда «Город без наркотиков» появилось жутковатое «Кладбище домов» — выставка надгробий с фотографиями снесённых памятников.
А город строился, строился, строился… Больницы, спорткомплексы, школы, церкви, бизнес-центры, гостиницы, гипермаркеты, музеи, билдинги, авторазвязки, станции метро… В возведение общедоступного жилья вкладывались олигархи, магнаты и могучие промышленные корпорации. Открывались консульства.
В 2009 году Заксобрание переехало в новое здание между башней Белого дома и зеркальной панелью отеля Hyatt: этот теремок ехидные горожане сразу прозвали «подхаятником». В том же году доделали ЕКАД — кольцевую автодорогу вокруг города. Поскольку ЕКАД, в отличие от МКАДа, не является священной границей между мирами, вместо «ЕКАД» горожане запросто говорят «объездун».
Итак, что такое Екатеринбург, родившийся из Свердловска и Ёбурга? Это четыре десятка небоскрёбов, 7 тысяч домов, 33 тысячи фирм. Шестьсот кафе, 180 школ, 73 больницы, 40 ночных клубов, 18 театров, 13 стадионов. Метро и цирк, зоопарк и аквапарк, и ещё многое другое и десяток гигантских заводов.
Домострой
Трудно быть церковью. За 70 лет советской власти церковь притерпелась к лишениям и гонениям, а с перестройкой вдруг всё переменилось. Церковь начала превращаться в полноправный общественный институт, а государство суетилось как-нибудь услужить. Главным делом церкви во время социального землетрясения было обретение прочного места, а потворство властей стало искушением.
В 1988 году РПЦ приняла новый Устав об управлении, и настоятели приходов обрели право независимой хозяйственной деятельности. Государство разрешило колокольный звон и перестало требовать паспорта при совершении обрядов. В 1990 году был принят долгожданный Закон «О свободе совести».
Но Екатеринбургская и Верхотурская епархия — в те времена она ещё была Свердловской и Курганской — всегда опережала эпоху. Подтверждение нового статуса епархия получила уже в 1989 году, когда власть вернула мощи главного уральского святого — Симеона Верхотурского. Областной краеведческий музей с опаской и облегчением, как неразорвавшийся снаряд, выдал священникам раку.
Епархия и православная община с самого начала повели себя решительно, и это изумляло горожан. Демократы перестройки ожидали от церкви покаяния и смирения, как-то путая РПЦ и КПСС, а церковь смело осваивала новые ресурсы.
Один из двух основных трендов «лихих девяностых» — возвращение храмов. Первой в 1989 году власть вернула Спасскую церковь на Елизавете. Через год отдала храмы на Вознесенской горке и на Михайловском кладбище. В 1991-м община жёстко ударила по горсовету месячной голодовкой, и горсовет постановил вернуть церкви огромный Александро-Невский собор, где в тот момент находился краеведческий музей. В 1994 году епархия получила под храм кинотеатр «Родина», а в 1996 году — Свято-Троицкий собор: знаменитый ДК «Автомобилист», где вручали премию «Аэлита», где проходили первые рок-концерты и шумела Дискуссионная трибуна Бурбулиса. Увы, храм есть храм, и его следовало отдать.
Другой тренд девяностых — криминал. Российского лиходея всегда тянуло в церковь перетереть за жизнь, а священники не вправе отказать в общении, хотя это страшно раздражает законопослушных людей. Бандосы с золотыми цепями на бычьих шеях — привычная для тех лет картина и в храмах, и в трапезных клира. Многих своих гостей попы потом отпели, но немногих — всё же воистину спасли.
Общество стерпело бы и вклады бандитов в храмы, и многопудовые колокола — бандитские подарки, но нестерпимы были воры в рясах вроде отца Иоанна Горбунова: в 1993 году он украл деньги из Фонда строительства Храма-на-Крови, купил в Малышевском рудоуправлении 20 кило «сырых» изумрудов и скрылся. В 1994-м архиепископа Мелхиседека перевели в другую епархию, и в городе это поняли как наказание. Однако и новый епископ Никон в 1999 году пал жертвой беспощадной информационной войны, дискредитирующей и его, и епархию.
Ситуацию переломил архиепископ Викентий, строгий ревнитель и постник: он навёл порядок в клире, наладил отношения с властью и бизнесом, начал огромные новостройки. Ёбург уважал Викентия, а Викентий мечтал исправить нравы Ёбурга: говорил, что городу нужно 300 храмов в шаговой доступности любому жителю.
Церковь, окружённая Ёбургом, не сдавалась: боролась с Ёбургом в себе. Опорой всё равно стала тема гибели царской семьи. Историческая неизбежность мемориала Романовых вытягивала церковь на необходимую для мемориала высоту служения. Недостаток благочестия епархия компенсировала милостью к падшим: при храмах разрастались ночлежки, богадельни, столовки, приюты, службы реабилитации. Если у парадных подъездов парковались лимузины, то у чёрных входов толпились бомжи, наркоманы, шпана, калеки, старики — все, кто брошен миром, кто унижен и оскорблён, у кого нет сил, кто умирает от тоски или от рака.
И ещё епархия всегда была сильна миссионерством — во всех его смыслах. В епархии учреждены семинария и миссионерский институт, издаются газеты и журналы, ведёт трансляции радио «Воскресение». В 2005 году медиахолдинг епархии многократно усилился телеканалом Союз, единственным православным ТВ России: его студии находятся в резиденции митрополита при соборе Иоанна Предтечи, а литургии «Союза» по спутникам гремят от Марракеша до Анкориджа.
Епархия превратится в митрополию в 2011 году, когда разделится на три отдельные епархии: Каменскую и Алапаевскую, Нижнетагильскую и Серовскую, Екатеринбургскую и Верхотурскую. Три епархии на одну область — это впечатляет. Сердце митрополии — Святой квартал с патриаршим подворьем: церковный комплекс общественных учреждений при Храме-на-Крови. Завершится лихая эпоха Ёбурга: церковь перестанет быть ярмаркой бандитских понтов и утвердит себя пространством состязания престижей. В Екатеринбурге храм Большой Златоуст будут воспринимать как ответ мэра губернаторскому Храму-на-Крови.
Храм Большой Златоуст
Церковь образца XXI века ведёт себя в Екатеринбурге по-хозяйски, подминая и власть, и общество. Власть прогибается, так как церковь — сила, с которой надо дружить, а общество не прогибается: сопротивляется не столько клерикализации, которой вовсе нет, сколько амбициям церкви принимать решения за весь город.
В 2010 году Екатеринбург сотрясли споры за площади. Церковь претендовала на площадь 1905 года, чтобы восстановить Богоявленский собор, и на площадь Труда, чтобы восстановить Екатерининский собор. Власть была склонна уступить, а горожане вышли на митинг протеста к фонтану «Каменный цветок». Конечно, это был конфликт, но такие конфликты идут на пользу гражданскому согласию.
Непобеждённый
После саммитов ШОС и БРИК всем казалось, что губернаторское положение Росселя нерушимо и непоколебимо. Лев останется царём зверей сколько захочет. Но не тут-то было. Главные решения теперь принимал Тот, Кому Видней.
В середине «лихих девяностых» Россель вынудил Кремль ввести прямые выборы губернаторов, но в середине «тучных нулевых» Кремль всё же упразднил эти выборы: аннулировал политическое достижение Росселя. Се ля ви. Однако Россель долго тянул с подачей заявки на переназначение по новым законам, словно надеялся, что Кремль «отменит отмену». Но Кремль стоял непоколебимо.
Росселю пришлось принять другие правила игры. Перед решающей встречей с президентом Путиным он вступил в «Единую Россию», и 17 ноября 2005 года Путин внёс кандидатуру Росселя на рассмотрение в Законодательное собрание области. 21 ноября Заксобрание единогласно утвердило Росселя в должности губернатора. Срок новых полномочий Росселя истекал в 2009 году.
Четыре года прошли в рабочем режиме. Самым неприятным событием оказался кризис-2008, высшим взлётом — саммиты. Россель не собирался уходить из власти. Всё у него было в порядке и с амбициями, и со здоровьем. В августе 2009 года «Единая Россия» предложила президенту Медведеву трёх кандидатов в губернаторы Свердловской области: Росселя — действующего главу, председателя областного правительства Виктора Кокшарова и директора департамента промышленности и инфраструктуры Правительства РФ Александра Мишарина.
Все ожидали, что вновь будет назначен Россель, повелитель саммитов. Этого ждал и сам Россель. Но с ясного неба грянул гром: 10 ноября президент утвердил губернатором Александра Мишарина. В такое даже не верилось! Однако 23 ноября Мишарин произнёс слова присяги. Обескураженный Россель ушёл в сенаторы.
Почему так случилось? Причина — возраст Росселя. Ему 72 года. А «тандем» планировал владеть Кремлём ещё долго-долго и поэтому требовал стабильности власти в ключевом регионе страны. Что ж, большая политика — всегда коварство.
Получилось жёстко. Россель не думал, что его уйдут: он был уверен, что заслужил право уйти самому, когда сочтёт необходимым. Но российский Штирлиц всё-таки обвёл уральского Мюллера. Россель руководил областью 17 лет — и это были о-очень непростые 17 лет. Эпоха перемен, беспощадное время Ёбурга, время яростной борьбы, немыслимого идеализма и циничных сговоров. Титаны «лихих девяностых» работали от ядерных реакторов и никогда не ржавели. Их можно было взорвать, но невозможно было повалить. И Россель, Большой Лев, уходил непобеждённый. Он никому не проиграл на выборах.
Россель оставил Екатеринбургу грандиозный проект — Академический район.
У Эдуарда Росселя сложились хорошие отношения с Виктором Вексельбергом, главой группы компаний «Ренова». В рамках госпрограмм по доступному жилью Вексельберг предложил Росселю построить в Екатеринбурге огромный жилой комплекс, и Россель горячо поддержал эту идею. Главной осью застройки стала бы улица Академика Сахарова, поэтому весь район назвали Академическим.
Впрочем, это даже не район, а целый город на 325 тысяч жителей плюс вся инфраструктура: офисники, парки, школы, детские сады, больницы, супермаркеты и тр