Я, уже не противясь судьбе, опять прижала к себе кулёк с моим пальто и не желающей покидать меня ёлкой.
— По-твоему, если он скопытится в нашем присутствии, нам всем станет легче? — огрызнулась финансовая леди, подхватывая с дивана шефский пиджак и детективскую куртку.
— Блин. Умеешь ты воодушевить на свершения... — пробормотал Главный, взваливая Арбата себе на плечо. Роман подхватил его с другой стороны и под жалобные и невыносимо смрадные вздохи нашего поднятого зомби мы резво тронулись на выход из злополучного люкса.
Даже вообразить не могу, как мы все могли бы зайти в один лифт. Не то чтобы нам пятерым в нём не хватило бы места. Лифт был довольно большим, даже невзирая на полускрюченного Арбата. А вот свободного воздуха в нём на нас пятерых было бы критически маловато. Поэтому мы со Светой не сговариваясь шагнули ко второй имеющейся здесь кабине и нажали кнопку вызова. И... ничего не произошло – ни кнопка не засветилась, ни кабина не открылась.
— Не работает, — Светлана ткнула в крошечный мемори-стик на высоте далеко за пределами нашего с ней роста даже с учётом каблуков и с брезгливым ужасом посмотрела в сторону троицы с Арбатом.
— Нет-нет-нет, — энергично замотала головой я, озираясь в поисках пожарного выхода.
— Варя, ты с ума сошла? Двенадцатый этаж!
Я улыбнулась и, помедлив с секунду, взяла всё-таки женщину в неудобных туфлях за руку, утягивая её за собой.
— Всегда чем-то приходится жертвовать: или гордостью, или удобством, или честью. Обойдёмся гордостью и удобством на этот раз, — поделилась опытом я.
Под напряжённые и ошарашенные взгляды мужчин мы выскользнули из ярко освещённого коридора на узкую лестницу.
Я взглянула в почти не просматриваемый промежуток между пролётами – дна, то есть нижнего этажа, не было видно.
Идти на каблуках по лестнице вверх не так уж и сложно. При определённой сноровке и подготовленности это вообще не вызывает проблем. Я, например, на девятый этаж поднималась без остановок, считая их, как два по четыре и один. Всего-то!
Но вот проделать тоже самое вниз на шпильках!.. На скорость...
Хотя, однажды в гостях я неспешно спустилась с Чкаловской лестницы вниз без страховки (то есть, без подготовки, конечно же). Ерунда, подумалось мне тогда. И вплоть до утра я прожила с абсолютной уверенностью, что байки горьковчан про свою лестницу, просто байки, а моя физическая форма такая прям форма! До утра! Моё безрассудство отливалось мне горькими слезами целую неделю, и с тех пор с лестницами я была только на "вы". Особенно в направлении вниз.
— И что дальше? — директор финансов смотрела на меня снисходительно, как на душевнобольную в период ремиссии.
— А дальше – бегом, — выдохнула я азартно.
25
— Вот я знала, что ты сумасшедшая, — едко огрызнулась Светлана, — никто в здравом уме не согласился бы на эту дурацкую ёлку! — и скинула вслед за мной ненавистные туфли.
Наверное, мы выглядели с ней, как Бонни и Бонни, скачущие через ступеньку (а иногда даже и через две и, скажу вам, босиком это было не слишком комфортно), опасно сверкая глазами в полумраке пожарного спуска. Пару раз я в последнее мгновенье ловила сползающий свой кулёк, а Света теряла туфли, но, невзирая ни на что, мы неслись, словно два прекрасных разрушительных тайфуна, потому что операция по выявлению и захвату преступников, карта, Викентьич и бла-бла-бла. Короче, мы со Светкой очень спешили.
Лестничные поручни от наших прыжков сильно вибрировали и зловеще подвывали. Думаю, именно это, да ещё и камеры, которые наверняка документировали наше спасение от Арбата во всех черно-белых подробностях привело к очевидному: на шестом или пятом этаже нас поймала охрана. Буквально.
Я перемахнула через пару ступенек стремительным, лёгким прыжком, как раз в тот самый миг, когда мужчина в чёрном пиджаке выскочил на лестницу из боковой двери – он прервал мой полёт сильной рукой, то есть, двумя очень сильными руками, получив за вмешательство форсмажорный йоб¢* локтем в глаз (*— автор честно признаётся, что понятия не имеет, как называется подобный удар и надеется, что читатель не сильно покривится от предложенной бетой игры буквами).
— Ты, может, в церкви давно не была? Ну, там, на источниках всяких? Или, может, к шептунье какой сходишь? — Финансовая женщина нашей конторы с опаской вглядывалась то в меня, то в мужчин, пытающихся отыскать у пострадавшего коллеги глаз. Из-за их спин мелькало ярко розовое оплывшее месиво со следами расправы среднего размера волкодлака или небольшого такого, буквально карликового гоблина. — Ты же генератор неприятностей, просто куда не ткни! Ох, простите, бога ради, я не ваш глаз имела в виду, — покаялась она злобно обернувшимся на неё мужикам, вливающим в пострадавшего анестезию и обкладывающим его сосисками из маленького холодильника, что был тут же, в коморке с компьютерами и большим шкафом.
Заподозрить нашу прекрасную леди в слабости к каким бы то ни было культам в голову бы не пришло. А гляди ж ты. Я скукожилась и тихонечко взвыла, покрепче прижимая к себе мою непоправимо испорченную ёлку. Та даже в посмертии была вредна и критически неудобна: пачкалась, кололась и по-прежнему стремилась упасть.
В этот момент дверь отпрыгнула, и с недовольным "Ну что вы, олухи, ещё натворили?" в помещении возник глава отельной эСБэ – Михалыч. Он мгновенно "сфотографировал" невозмутимым лицом застывших в безмолвном ужасе подчинённых и, обернувшись к нам, с искренним восторгом поздоровался со Светиными верхними девяносто:
— О... А вас, девочки, я знаю! — Страх, как надоело играть из себя "девочку", но я разумно рассудила, что это сказано вообще не мне и принялась молча не отсвечивать дальше. К тому же, всё, что могла, я на сегодня и так уже натворила... — Что-то вы как-то очень... — шеф эСБэ изобразил ладонью покручивающий жест, по всей видимости, подбирая подходящее приличное слово, но не справился и тогда просто хмыкнул: — очень быстро... Сбежали от дилетантов к настоящим суровым парням?
Пострадавший глухо промычал из глубины комнаты что-то невнятное, и по тому, как заржали остальные, это было что-то типа: "Я требую сатисфакции", или "Отомстите за меня братья, чтобы мой выбитый глаз не был выбит напрасно!".
— Вообще удивительно, как вы меня в платье узнали, — зло выплюнула Светлана и, пожалуй, сделала она это зря, потому что от того, как радостно прищурился Михалыч, мне стало чуточку страшно. Именно с таким воодушевлённым лицом сотрудник ГИБДД обычно констатировал: "Нарушаем, Варвара Андревна!", если какая досадная конфузия со мной приключалась. Это же самое, фатально запоздавшее на десятую долю секунды, понимание коротко мелькнуло в глазах женщины в красном, и она раздражённо поджала губы.
— Как не узнать, душа моя! — похлопал себя по животику Михалыч и, зазывно горя глазом, заговорщически поинтересовался: — Много унести удалось?
Примерно в этот момент я поняла, что перехватить шефских воров или вора у парадного входа мы, скорее всего, вряд ли успеем.
— Понятия не имею, о чём вы, — в очередной раз опрометчиво процедила Светлана, а я, помня золотые детективские слова о том, что без него разговаривать мне вообще нежелательно, молчала в тряпочку, как правильный партизан и думала о ёлке. По моему представлению, от этого у меня должно было получиться подходящее выражение лица – в меру жалостливое и бесконечно глупое.
— Ох, девчонки, что ж вы со мной делаете? — неискренне посетовал местный шеф. — До греха ведь доведёте, — игриво пообещал он нам. И рявкнул своим квадратным "настоящим парням", так что у меня помутилось в животе и в рассудке: — Что вы возитесь с этой неженкой?! Баб потрошить надо!
Вы понимаете? А я вот не очень! Зато теперь героических действий страстно хотела я! А спасать нас что-то никто не стремился.
26
Я отскочила от стула с отломанной спинкой, на который нас обеих каждые две минуты пытались усадить одинаковые мужчины в чёрных пиджаках из службы безопасности отеля, и постаралась придать себе оборонительный вид: выставила вперёд колючий комок из пальто и обломанных искусственных веток и приготовилась быстро дать дёру. Света наоборот, швырнув на пол шефский пиджак и детективскую куртку, схватилась за сумочку, то ли пытаясь достать телефон позвонить, то ли спасая самое дорогое – ключ-флешку – и прижала её к груди. Мы все замерли на мгновенье. Раненный моим локтем, ни в чём не повинный в общем-то парень, попытался моргнуть, тихонечко зашипел, и у меня из пальто вывалилась абсолютно вся моя разобранная на несимметричные части ёлка.
Михалыч огрел меня весьма неприязненным взглядом и двинулся от двери вперёд.
Иголки и блёстки хрустели под ногами у безопасника, мы пятились к шкафу, "олухи" с интересом молчали.
Понятия не имею, что он хотел бы нам сделать, но в голове почему-то крутилось "бесславный конец" и "драматичное фиаско" (уж не знаю, как они сложились бы вместе)... В любом случае, всё испортил Коломбо.
С рёвом пикирующего бомбардировщика он возник на пороге комнаты отельной охраны и заорал:
— Серёга, отдай девчонок, старый хрен! Твои бабуси этажом выше, сам только что видел! Еле ноги от них унёс!
— Старый, да не вялый! — отмахнулся мужик, известный нам, как Михалыч, и продолжил наступление на нас дальше. — Если б ты на моих бабусь напоролся, живым бы не вышел, не то что бы ноги не унёс. Стручок свой стесал бы до задницы.
Я подумала и опять сняла туфли. Какое-никакое, а средство самозащиты. От стручков.
— Слушайте, а что происходит? — то ли вежливо, то ли вызывающе поинтересовалась Светлана, и я на всякий случай поудобней перехватила каблуки, потому что то, как переглянулись Михалыч с Коломбо, меня слегка напрягало. По моему мнению, в подобных ситуациях всегда лучше было молчать, молча бить и молча же драпать, чтобы не вводить противника в состояние ускорения метаболизма от бешенства и красных до жёлтого от злости глаз.
— Вот я и говорю, хорош девиц мне пугать, ты, престарелый Ромео! — уже серьёзный Ромарио дёрнул начальника отельной эСБэ за руку и тот сазу выдохнул и остановился. Разом стало шумно, потому что мужики заржали, как идущий в тоннеле дизельный паровоз – оглушительно и нестройно.