— Ясно, — нахмурился шеф, а когда к первому храпу вдруг присоединился уже знакомый нам второй, помрачнел ещё больше. — Нахрена вам эти пенсионеры-алкоголики? Их даже сажать нельзя! Сдохнут сразу!
— Неправда. Викентич не алкаш, — попытался подняться Гера, но шеф просто ткнул в его сторону пальцем, и охранник шлёпнулся обратно. — Он бухать только поэтому и начал. Переживал очень.
Вот ведь какой кошмар! Так он из-за этого, чуть к праотцам не отъехал? Причём, случайно!
— Зачем вам сторож, понятно. Завхоз, ну, допустим, у него был ключ от подсобки. Электричество? Предположим, счета оплачивал лично ты...
— Не было никаких счетов. Электричество не ваше вообще было, — бывший главбух покаялся так отчаянно, что я даже мысленно его пожалела. Ведь не решился бы человек от нечего делать на такую аферу. И он подтвердил:
— Городская магистраль. Мы в неё врезались. А наше летело как раз в момент подключения. В порядке всё у вас с электричеством на самом деле.
Шеф схватился за а голову и дёрнул себя сначала за одно ухо, потом за другое.
— Идиоты? — просипел сдавленным шёпотом, будто ему не хватало воздуха. — Вы совсем идиоты? Полянин нас закопает. Всех. В новую ветку метро зальёт. Кирпич Гера, — ткнул в оного пальцем, — Кирпич Олег, — теперь пальцем досталось главбуху, — И Витя – потому что директор курятника этого!
— А ты мне не верил, что с кадрами у тебя полный...
— Они не идиоты, — ледяным голосом произнесла прекрасная женщина в красном. — Это...
— Света,— предостерегающе прервал её детектив, — Иногда хранить молчание – обязательно, — произнёс очень веско, — Для всеобщего блага.
— Это я посоветовала, — не впечатлилась предупреждением она и, задрав подбородок, упрямо посмотрела шефу в лицо.
На Бардина было страшно смотреть. Он сначала побледнел, неверяще отшатнувшись, потом сразу покраснел и задышал рывками. Думать о том, почему все эти хорошие люди поступили именно так, и причём тут Роман Юрьевич, нисколечки не хотелось.
В подвале на мгновенье наступила оглушающая тишина, в которой провода вдруг загудели особенно громко, и я сразу подумала, что теперь ясно, куда прекрасная женщина в красном так стремительно скрылась.
[1] Coming in – англ. наступление, приход, начало, вход (в ситуацию в т.ч). Тут по аналогии с *coming out * - для секс меньшинств придание огласке своей ориентации, выход из режима скрытности.
37
— Не то, что посоветовала... — осторожно произнёс, несомненно, бывший главный бухгалтер Олег, тот, который очень талантливый мальчик, и шеф подбодрил его активным молчанием. — Светлана Игоревна нам предложила заняться криптовалютой, когда случайно услышала наш с Герой разговор о финансовых затруднениях. Это ещё весной было. — В глазах Главного ярко сверкнул целый пакет данных, вероятно охватывающий период с марта по декабрь.
— Вы сказали тогда, что мы толковые парни и точно не сваляем дурака, — постарался оправдать финансовую леди Гера. — Ну вот, по ходу, сваляли, — он бросил короткий острый взгляд на Олега, осторожно укладываясь так, чтобы лежать получилось в сторону двери.
— Заваривайте дверь и пилите тут всё на хрен, как хотите... Но чтоб к утру здесь ничего уже не было! И двоих ежей этих... припадочных...
— Виктор Алексеевич! — заорал Гера, шустро приподнявшись и подползая к нему на коленях, — Не надо нас тут заваривать! Мы исправим всё! Возместим! Уже возместили!
— Следствию возместишь! — рявкнул шеф. — На выход, я сказал! И Огурца с Арбатым не забудьте.
— Вить, — глухо произнёс Пуаро, — и Виктор Алексеевич замер. — Гера с женой мальчонку из детского дома взяли. Мне Светлана рассказывала. Им операция очень дорогая нужна была. Рисунок в той коробе у тебя на столе – это от него. «Спасибо, дорогой Дедушка Мороз Витя», — процитировал Коломбо, и спросил у Геры: — От него?
Гера нервно глотнул, глянул на Олега и обречённо кивнул.
Офигеть… мелодрама…
Шеф страшно прищурился и обернулся.
— А мне? Почему мне не сказали? — громыхнул на всё помещение.
— А у тебя тогда очередной приступ «рефлексии от бизнеса» случился, и ты всё в новые направления вбухал. У тебя и просить тогда нечего было. В неудачный момент всё получилось.
— А у меня самого? — потерял голос от гнева шеф, и сипел теперь так, что лучше бы уж орал, честное слово. — Страсть к приключениям попросить не позволила?
— А у Олега свадьба на носу, — для полноты картины сдал главбуха детектив.
Удивительно, как о многом он в курсе…
Шеф медленно вдохнул и шумно выдохнул, вероятно, пытаясь привести нервы в порядок.
Он приблизился к нам со Светой оскорбленной, всклокоченной глыбой, задержался на одно страшное мгновение перед женщиной в красном и, сверкая глазищами, скрылся в надрывно гудящей темноте коридора.
— С-сляля-шем! — обвинительно донеслось Бардину вслед голосом завхоза, и Гера уронил коробку с видюхами, которую прижимал всё это время к груди.
— Что с туфлями? — спросил детектив, безуспешно пытаясь выбраться из проводочного плена.
— Олег Николаевич? — тихо переадресовала вопрос я.
— С-с ка-ка-кими туфлями? — начавший было подниматься будущий бывший главбух, растерянно опустился на пол обратно.
— Значит, на лестнице потерялись, — пожала плечами я.
— В Золушку играют? — детектив выдрал из стойки запутанный пучок проводов и вышел к людям и клоунам в перчатках...
— Главное, чтобы они в тыкву не превратились, пока мы тут следственные эксперименты проводим, — пробормотала я, наблюдая, как Коломбо снимает с уха короткую змейку кабеля и вручает её побледневшему до синего цвета Олегу.
Внутри у меня образовался какой-то горький осадок и почему-то хотелось рыдать, несмотря на то, что затея Виктора Алексеевича удалась, и мы выяснили, кто тут так накосячил, (потому что злоумышленниками их назвать язык не поворачивался) и кто тот самый тайный, хоть и кратковременный похититель его денег из сейфа...
То, что банкноты у шефа таскали именно Гера с Олегом, они фактически признались сами. Вот не зря у меня тогда в фойе отеля мелькнуло какое-то смутное несоответствие, на грани щекотки. Что-то, что не стыковалось с привычным и сдержанным Олегом. Не зря!
Так и сейчас, было что-то ещё, не позволяющее мне дышать легко. Что-то, что беспокоило и смущало. Я повнимательней присмотрелась к Коломбо, не он ли причина? Но нет. От созерцания детектива мне, напротив, делалось спокойно, а на душе становилось подозрительно тепло.
Я оглянулась вокруг и заметила, что Светлана тоже исчезла.
— Идём, — крепко взял меня за локоть Роман Юрич, так, что было не вырваться, да я, собственно, и не пыталась. — Тыквы твои искать. — Одним лёгким движением подхватил моё ошалевшее от его близости тело на руки и двинулся из криптобункера прочь. Я даже подумала, что ослепла от нахлынувшего ощущения счастья, таким ярким оно было. Но нет, зрачок адаптировался к темноте, и мне удалось различить сосредоточенное лицо детектива, маячившее перед глазами.
Я вслушивалась в его ровное дыхание и уверенные шаги, понимая, что в этих руках мне нечего бояться. Кроме себя самой.
Я рыпнулась было перед винтовой лестницей, но мужественный и сильный Коломбо досадливо цыкнул и молча прижал меня ещё сильнее к себе.
Я незаметно втянула живот, выдохнув весь воздух из лёгких, отчаянно пытаясь притвориться совсем невесомой. Чтобы Роману Юрьевичу было удобнее маневрировать на узких ступеньках, конечно. А вовсе не для того, чтобы он не подумал, что я обожаю пончики и пирожки, на обед. И на завтрак...
— Варька, если ты сейчас же не вдохнёшь, мне придётся делать тебе искусственное...
— Не надо, — жалобно пискнула я, покрепче вцепляясь в широкие детективские плечи. Я даже не стала останавливать свои пальцы, жадно мазнувшие по мужскому затылку, и чуть не взвыла, до того мне этого короткого контакта оказалось недостаточно. Если бы было можно... Если бы я только сейчас могла... Я очнулась от короткого звонка лифта, распахнувшего перед нами двери, и меня буквально опалило огнём, с которым детектив смотрел на мои чуть приоткрытые губы...
Мы шагнули внутрь кабины. Вернее, детектив шагнул со мной на руках. И я не знала теперь, как достойно пережить эти волнующие пять секунд, что продлится подъём с парковки до центрального холла.
Пуаро взирал на моё пылающее лицо странным взглядом и хмурился.
— Олег имеет к этому какое-то отношение? — Короткие щетинки его бороды еле заметно дрогнули прямо пред моими глазами. — К тому, что тебя нельзя целовать? Я был уверен, у него любовь с секретаршей.
— С Леной любовь? — спросила, как во сне, не в силах оторваться от созерцания сумасшедше солнечных веснушек, которые покрывали всё лицо детектива, и теперь в ярком свете лифта стали очень заметны. ...И он так много знает... Я и не замечала, что у главбуха роман с секретаршей.
— Так имеет? — голос детектива сделался тише. И жёстче.
— Что? — я перевела завороженный взгляд к его совсем потемневшим глазам и задохнулась от бушевавшего в них пламени.
— Варрь-ря! — прорычал детектив. В этот момент моё заклинание невесомости внезапно утратило силу, и я начала медленно сползать вниз. Безразлично отметила, что коснулась пола обутыми в перчатки ногами... — Доиграешься, — горячая ладонь уверенно легла на талию, плотно вжимая меня в детективский бок. — Нельзя так смотреть без последствий, — прошептал в волосы около уха.
А я, ещё оглушённая его признанием, торопливо ответила:
— Можно. Конечно, можно, — и, сама напугавшись своей капитуляции, трусливо прикрыла глаза
— Что "можно"? — я чувствовала, как его дыхание касается моей щеки, а пальцы на спине сжимаются в кулак, слегка захватывая ткань платья.
— Целовать... можно... — выдохнула, едва живая от интенсивности переживаний и готовая в любой момент свалиться без чувств.
В это, несомненно, волнующее мгновенье, лифт сделал "Динь-дон" и вежливо предложил нам выйти.
Но Пуаро держал крепко и, судя по всему, не собирался двигаться с места.