— Чего же ты ждёшь? — спросила шёпотом, пытаясь сделать хоть шаг и не преуспев в этом ни на полсантиметра.
— Когда ты откроешь глаза.
И я открыла. Чтобы тут же увидеть здоровенного лысого мужика, несущегося к нам от главного входа. При этом он счастливо хлопал глазами, в которых блестели слёзы, чем не в шутку меня напугал.
38
— Ромка! — хриплым басом обрадовался смутно знакомый громила, перепрыгивая через стремянку, которая по-прежнему валялась посреди холла, и прослезился ещё заметнее.
Вот ни за что бы не подумала, что у детектива так плохо с женщинами, что каждые случайные объятья приводят в запредельный восторг его знакомых.
— Валера? — напрягся Пуаро, сам первым покидая лифт и задвигая меня тем самым за спину.
— Ромка! — счастливо повторил громила, зависнув перед нами с глубоко одухотворённым лицом.
— Ва-ле-ра? — спросил детектив, на этот раз осторожно, и я опознала в нём оператора, который снимал нас на корпоративе. — Мужик, всё в порядке?
Валера неистово закивал, а потом вдруг замер и горько заплакал.
В этот момент струхнула я не на шутку. Даже сильнее, чем когда Олега в темноте с фонариком увидела. Точнее сказать, тогда я вообще не испугалась. Удивилась больше. А теперь перед этим здоровяком совершенно не знала, что предпринять и куда спасаться.
— Я её..! — он сдвинул гигантские ладони пригоршнями вверх, посмотрел в них растерянно и приблизил их к мокрому лицу. — А она меня… — заворожено тряс перед собою руками, — За палец! Ты представляешь?! Орёт, что уши закладывает, ооххх… глазёнки ещё ни разу не открыла, пальчонки, как спиченки – дышать рядом страшно, и папку за палец! Папку… Я – папка, — ошарашено произнёс оператор, и снова заплакал.
— Поздравляю! — детектив похлопал человека-громилу по надутой, трясущейся мышце плеча в роскошных татуировках. — Держись отец! Ты нужен семье в строю.
Я поймала беспомощный взгляд Ромарио и решительно вышла из лифта.
— Может, к Виктору Алексеевичу? Вы ведь из-за флешки пришли?
Как ни странно, но эти слова привели его в чувство. Он прочистил горло, вытер нос огромным кулаком и молча затолкал нас с Полонских обратно в лифт. Я даже не успела пискнуть про туфли.
Лифт вёз нас вверх, я не знала, как спрятать перчаточные пальцы, те, что на ногах, Валера отстранённо нам с Ромычем улыбался, сверкая зубами и отчаянно старался не исторгать из себя впечатления.
— Ты быстро, — сжалился над ним Пуаро. — Как всё прошло?
— Быстро, — с облегчением согласился Валера, — Напугаться не успел толком. Просто рррраз, и она уже у меня в руках. Крошечная такая… — он опять с благоговением уставился на собственные ладони, так, что прослезилась теперь я. Определённо, мне срочно нужно проситься в отпуск, а то нервы…ёлки… гормоны… и никакого рабочего энтузиазма.
— Машка как? — поинтересовался детектив.
— Как-как? — посерьёзнел Валера, и Роман Юрич напрягся. — Порвалась вся британским, блин, флагом. Бомбёшка наша, говорят, быстро очень летела. Заштопали крестиком, обещали, пятерых ещё легко сможет родить, — гордо похвастался оператор, и его взгляд опять счастливо уплыл в небесные сферы. — Она у меня ухх, Машка моя! Не пикнула ни разочку!
И Коломбо, наконец, засмеялся:
— Ну, с боевым тебя! Теперь тебе вообще ничего не страшно.
Мужчины хмыкали, подозрительно сверкая глазами, пошире при этом расправляя плечи и выпячивая грудь, отчаянно пытаясь скрыть свою в этот момент уязвимость…
Шеф обнаружился в своём кабинете в компании нераспечатанной бутылки скотча и стакана с подтаявшим льдом. Он сидел в низком посетительском кресле, как монумент ипохондрии, размеренно кидая в окно жетоны из розового пакета. По одному.
— Варвара. — Обнаруживая рентген у себя на затылке, тихо произнёс шеф, так что Пуаро с Валерой вместе шагнули вперёд, останавливая меня выставленными назад руками. — Так откуда у тебя, — он шлёпнул в стекло последним жетоном, и тот с тихим шелестом съехал по нему вниз, — восьмой конверт? Сто девяносто восемь, — мрачно резюмировал шеф. — Ровно.
Я беспомощно взглянула на мужчин, стоящих по обе стороны рядом и мысленно попрощалась со свободой, всеми отложенными за два последних года деньгами и на всякий случай с рыжим моим Коломбо: «Наша страсть была мимолётной, но очень волнующей, я буду помнить о ней до пенсии и сожалеть о не произошедшем…» — постаралась выразить эту мысль своим испуганным взглядом, но подозреваю, что получилось что-то вроде: «Атас, чучундрики! Нас сейчас всех поубивают стаканом!».
— Виктор, я флешку принёс, — вступился за меня Валера, бесстрашно приближаясь к Бардину, чтобы распечатать бутылку. Отчаянный человек.
— Правильное решение, — одобрил то ли фразу про флешку, то ли намерение выпить детектив, осторожно подталкивая меня в сторону приёмной, подальше от шефа.
Валера щедро плеснул виски в стакан, вручив его шефу, оглянулся в поисках ещё посуды и обрадовался, приметив что-то у нас за спиной.
— За дочь, мужики! — шёпотом произнёс здоровяк, чокаясь с Бардиным вазой, и в глазах Главного мелькнул наконец проблеск жизни.
— Дочь? — спросил он тоном, мол, «Точно дочь? Не неведомая лягушонка?»
— Три пятьсот двадцать! — гордо заверил его Валера, мол, «Обижаешь старик, всё по высшему разряду, знак качества имеется».
— Это что? — спросил вдруг у шефа детектив, указывая на жёлтый кубик мемори на начальственном столе.
— Бумажки, — пожал плечами Главный, на что Пуаро выудил из стаканчика карандаш и заштриховал верхний квадратик. На нём бледно, но вполне читаемо проступили цифры.
— Ладно, — сказал, выразительно помолчав, детектив. — Где ты пароль светил, понятно. Капитан, блин, очевидность. Олежка дурак, что не догадался, что ты специально.
— Ну а как бы ещё я смог их поймать? — поинтересовался у него Виктор Алексеевич, как у идиота. — И я не уверен, что он не догадывался, — добавил подозрительно тихо, сделав большой, шумный глоток.
— Ясно. Сам, всё сам.
Шеф, согласно кивнул, запуская компьютер и предлагая Валере приступить к делу. А я с тоской подумала, ну где там Светлана? Без неё в компании мужчин было совсем неуютно и по-настоящему страшно.
39
Оператор налил в вазу ещё виски и с невозмутимым видом, заставившим Главного поперхнуться, достал из нагрудного кармана флэшку и без всяких проблем задружил её с шефовым компом. Потом быстро поставил недостающие галки в известной программе, включил видео и сдвинул на минимум звук.
— Смотрите, — с горящим то ли от содержимого вазы, то ли от предвкушения сенсации взглядом пробормотал Валера. Камера показала зал, нарядных, двигающихся в разные стороны людей, шефа в пиджаке, с благородным коньячным бокалом, ещё не тронутое фуршетное великолепие на столе и мою фигуру, которая неизменно оказывалась в кадре, куда бы камера не повернулась. — Я сейчас сначала побыстрее прокручу, чтоб вы поняли, а потом повторю на обычной или вообще замедлю, — он нажал пару клавиш и изображение задвигалось быстрее.
Это было даже смешно: нарядные люди, ходили как лилипуты, дёргающиеся попы, руки. А вот и Светлана с маленькой соусницей в руке и с Арбатом рядом. Рраз, и на пузе завхоза пылает пятно. Понятно теперь, отчего она тогда так покраснела.
Люди смеялись и дрыгались – веселились. Немного мешало мерцание, но общий смысл был ясен. Я жалобно взглянула на оставшуюся треть виски в бутылке – на видео прекрасно было видно, что меня трогали, высматривали, как бы поудачнее прихватить или даже хватали практически все. То, что я принимала за обычную толчею, было в буквальном смысле соревнованием «кто залезет Варьке под ёлку».
Как после такого можно остаться с ними работать? Три года я отчаянно старалась видеть в них людей, самое лучшее в них, оправдывая любые неудобства в контактах напряжением от работы, усталостью, да и просто дурной погодой. Это было моим собственным буфером и защитой блаженной дурочки, которую и обидеть-то грех. А теперь вот их терпение и силы иссякли? И меня решили принести в жертву возможности получить быструю, гарантированную, безопасную прибыль. Как горько.
— То есть, про конверт знали все? — спросила с последней надеждой.
— А я тебе говорил, — буркнул шеф, поймав мой полный ужаса взгляд. — Как ещё я мог спровоцировать раскрыться тех, кому точно нельзя доверять?
— Да разве... — можно кому-то доверять такому человеку, как вы, и как теперь жить мне, которая вот этого простого доверия к людям теперь совершенно точно лишилась – хотела спросить я, но не успела.
— А я тебе говорил, — повторил шеф.
— Вот теперь, — Валера шлёпнул пробел и ещё что-то, — Видите?
У меня опустилось всё внутри и в очередной раз за сегодня подкосились ноги.
— Это какая-то ошибка, — пробормотала я, глядя, как Маринка крепче прижимает меня для селфи и в момент серии снимков со вспышкой хлопает меня по груди конвертом, а потом он из её рук исчезает. Всё было так быстро, что не разобрать толком. — Ничего непонятно же!
— Момент. — Валера сосредоточенно вышёл в сеть и открыл в браузере ссылку на каком-то удалённом ресурсе. Изображение там показывало банкетный зал в ракурсе «сверху». Зал был печально пуст, а ветер из открытого окна трепал занавески и гонял по полу конфетти.
— Это примерно в девять двадцать было? — Он сверился с остановленным видео и выбрал подходящий промежуток в списке файлов и запустил просмотр.
Сверху это всё выглядело не так унизительно. Просто я в иголках, как колючее солнце, и руки, тянущиеся ко мне, то с одной стороны, то с другой. Вот подходит Маринка… Вспышка слепит и нас, и камеру!
— Ну! — воскликнули мы с Бардиным хором. — Всё же понятно! Ничего не понятно!
Ну не может просто этого быть! Кто угодно, только не Маринка! Ни за что не станет она ради денег. Я искренней и порядочнее её вообще никого не знаю. Есть в ней безуминка, конечно, но скажите мне, какая нормальная женщина без неё? Даже вон Светлана! Чтоб в белье перед толпой мужиков, это тоже суметь надо под шуточки и свисты, вообще-то.