11
— И, Варь, хорош дёргаться! — прикрикнул шёпотом на меня шеф, — Весь вечер, как психическая. То чешешься, то подпрыгиваешь, руками в разные стороны машешь...
Ну вот. А я надеялась, никто не увидит. Увидели. Надо было всё-таки снять это несчастье ещё в туалете. Теперь вот вообще неизвестно, что дальше.
— Вить, звони! Вдруг он ещё... — голос женщины дрогнул только совсем чуть-чуть. Ровно настолько, чтобы почувствовать, что она не машина. — И Игорю надо, наверное, сообщить. Что бы он карту заблокировал что ли, не дело всё же...
— Не надо Игоря ввязывать. Если мы тут все сейчас зависнем, пусть хоть он с доступом останется. Там они завтра разберутся что делать и и как нас вытаскивать, если что.
Зашибись перспектива вырисовывается. И это под новый год, я вам напоминаю. У меня вообще-то совсем другие планы были и на корпоратив, и на Новый год, и на сегодняшнюю ночь, в принципе! Я собиралась долго, вдумчиво и очень сладко поспать! Я это давно заслужила! Мне это требовалось и очень хотелось! И недоразумения, вроде лежащего сейчас перед нашими ногами завхоза, должны бы были меня возмутить или разозлить. Но всё было совершенно иначе. Обстоятельства, объединившие нас в этом номере, меня лично ужасно пугали и приводили в оцепенелый ужас. Я, честно говоря, не представляла, как смогла бы сейчас даже просто уйти домой, чтобы обнаружить себя в отрезвляющем одиночестве… Не-не-не. Снйчас надо вовсе не это, а поскорее во всём разобраться, ну и снять наконец ёлку!
— Звони.
— Да звоню я! — Он и правда что-то набирал в телефоне. — Ром, у меня тут, похоже, двухсотый. Угу, координаты тебе послал. Да знаю я, не звонил пока никуда больше. Давай. — и положив трубку, мрачно поставил в известность: — Полиция едет.
Да уж, Арбатий Викентьевич, как же ты так?... Комедия неумолимо превращалась в препаршивейший детектив.
— Тебя точно никто тут не видел? — Светлана дёрнулась вперёд, к шефу, но завхозова рука, сжимавшая Джека, как истинный фак, её удержала. Видимо, переступать через тело в таких обстоятельствах ей казалось дурной приметой. Как, впрочем, и мне.
— Да, вроде, не было никого, — пробормотал шеф, не имевший сил отвести взгляда от раскинувшегося перед нами Арбата. Ей-богу, казалось, тот сейчас звучно всхрапнёт, как полагается любому порядочному мужику, чрезмерно насытившему организм доступным, а оттого благоговейно желанным, но категорично недвижимая его грудь убеждала в обратном: дебоша не будет. Да, лучше б уж был...
— Господи, даже сесть страшно, — Светлана растерянно оглянулась вокруг и отчаянно выдохнула, встретив два наши с шефом совершенно такие же взгляда: — Ведь и правда, своих желаний бояться надо. Будут мне теперь и наручники, и... Господи! Вот мне так хочется домой! Почему не это, а?
В этот момент только один из нас мучительно покраснел. И чтобы не выдавать босса, я тактично умолчу, кто именно. Вероятно, это произошло по той самой прозаичной причине, которая нашумела в сети лет пять-семь-восемь назад. Она же и закалила женскую фантазию и психику, тяжким бремнем обрушившись на расхлёбывающих всё это мужчин. Что тут говорить? Большая любовь уже никогда не будет для нас прежней. Боже мой, о чём я думаю?! Это нервное, это точно.
— Да уж садись!
— Да нет уж, не буду! Тут сейчас всякая дактилоскопия начнётся, фрагменты днк... Вывернут всё наизнанку, включая тебя и меня. Так. Нет! Тебя я сама выверну! Сказала же, не заходить одному!
— И что бы изменилось? — как-то вяло огрызнулся шеф. — Девчонка внизу знает, что я сюда пошёл.
Вы как хотите, а мне эта сцена напоминала что-то вот очень уж характерное.
— Ну да, и мы тоже доложились, что именно сюда...
Мы невесело разглядывали друг друга, номер и дружно игнорировали теперь пугающего человека на полу.
Женщина в красном и неудобных туфлях сжимала телефон отчаянно побелевшими пальцами, лицо её, вдруг утратившее возвышенную красоту, чуть осунулось, и она сама вся как будто бы съёжилась, сдулась. Главный наш Главный мрачно шагал по два шага к двери и обратно, о чём-то сосредоточенно размышлял, выкидывая вдруг вверх руку и, задержав её в воздухе на мгновение, медленно опускал на загривок, ерошил его, будто так и планировал, разворачивался и шагал опять дальше до следующего выброса руки. Бедный шеф. Какая-то у мужика перманентная многоступенчатая катастрофа. Я, честно говоря, даже и не знала, кому сейчас сочувствовать больше. Ему или, прости меня Господи, трупу завхоза, уверенно распростёршемуся на полу.
Я сама боялась даже толком дышать. Во-первых потому что дышать рядом с критически неживым человеком было особенно страшно, во-вторых, фрагменты днк и все такое, а в-третьих, конечно же ёлка, которая сыпала иголки и блёстки, активно вмуровывая меня во все из возможных кругов: подозреваемых, обвиняемых, идиотов и персонального микроада и тд. Хотя, насчет микро пока не понятно. Коломбо приедет, увидим. А он, однако, к нам, похоже, не особо спешил.
Тяжёлое, вязкое молчание затягивалось, и первой не выдержала, на удивление, Светлана.
— Так что же всё-таки могло произойти?
12
Уверена, мы все обдумывали этот вопрос с разной долей успеха. В моём случае это было примерно вот так: "О Боже! Наверное, его проткнули со спины! Дырки-то на рубашке снаружи, кажется, нет! Какие дурацкие тут занавески! И это по-вашему люкс?! Выкинуть что ли жалко было? Лучше б на дачу забрали. Но тогда была бы лужища кровищи! А её тут не видно. И это же всё случилось вот в эти вот полчаса! Мы же только что буквально с ним вместе на банкете были! Он как раз ещё там пьяненько руководство порицал! Ёооолки... Это мотив! Но как раз всё самое руководство у меня под присмотром было! Или это расценят как сговор? Давление? Подкуп? Млин! Да вашу мать! Кто мне позволил тогда так облажаться?! Ей-богу, больше никогда ни одного слова на совещании не скажу! Молчать буду в тряпочку. Пусть хоть уволят! Всё равно после этот дурацкой роли работать спокойно уже не дадут! Пойду в аниматоры. У меня теперь опыт...
— Нас кто-то удачно подставил в мокруху, — странно спокойным голосом медленно вымолвил шеф.
— Что у него там блестит в руке? — свой голос я тоже не узнала.
— Бутылка у него.
— В другой.
— Нет, вроде, ничего.
Я отшагнула назад, к шефу, и правда, отсюда было не видно.
— Да нет. Вот же, — я ринулась к бездыханному телу и замерла от стереовопля:
— Стой, Варька!
— Дура, стой!
Тут надо отметить, что шеф ко мне был настроен более благодушно, за что больше ему человеческое и всякие уважухи, но того, что во всё это втянул меня именно он, это, увы, совершенно не отменяло.
— Ну вон же! Смотрите!
— И правда, что-то есть, вроде, — Светлана качнулась немного вперед, и, высматривая, что там тихонечко бормотала: — Вить, покажи-ка... У тебя эта злосчастная карта здесь? В руках? Там что-то...
— Отставить самодеятельность. — Ледяной голос брызнул в нас от двери, и мы синхронно отпрянули на шаг назад. Я, например, в сторону выхода. Надежда – она живучая потому что и всё такое. И, разумеется, сделала это в тот самый момент, когда говоривший подкрался точнёхонько сзади – каблук воткнулся во что-то неподходящее, потому что я отчётливо лопатками ощутила все сдавленные множественные идиомы, понесшиеся прямо в меня! Осторожно перенесла вес на другую ногу и выдернула каблук. Внизу что-то как будто бы хрустнуло.
— Вторая плюсневая? — с искренним сочувствием поинтересовалась я под глухое мычание, разглядывая вмятину на здоровенном, мокром от снега ботинке. — Извините.
— Ты же сказал, две минуты!
— Роман? — облегчение и надежда, смешавшиеся в голосе денежной директрисы отражали далеко не все наши бурные чувства. Но и этого пока было довольно. — Здравствуй.
— Какая горячая встреча, — процедил мужчина. От холода в голосе не осталось и следа. Похоже, у нас тут ещё один вулканирующий объект завёлся. — Сразу понимаешь: ждали.
— Что так долго? — обиженно буркнул шеф, и я наконец обернулась.
Пуаро был убедительно бородат, в меру, приятно морщинист и совершенно возмутительно и просто абсолютно бессовестно рыж! Думаю, если бы не я, он бы нам ещё и убийственно улыбался. Но наш с вечнозелёным деревом дуэт пощады не знал, поэтому полиция морщилась, медленно втягивала воздух носом и пылко его выдыхала, со страшным прищуром обозревая ужасную постпраздничную инсталляцию, прицельно и полностью игнорируя при этом неуклюжую, маленькую, в мишуре и иголках, очень несчастную и напуганную меня!
— Снег пошёл. Сильный, — бросил коротко шефу Коломбо, опускаясь на корточки и цепко рассматривая неудачливого нашего Арбата. — А с чего ты взял, что двухсотый? Если это, — он указал зажатым в руке серебристым предположительно портсигаром на бутыль, — если это не первая его сегодня, то очнётся твой труп. Самое позднее к послезавтра. Может и раньше. Тут все от опыта зависит. Если он у тебя алкаш восьмидесятого уровня, то может, и утром.
— Несмешно. Он же явно не дышит. И пятно это... И учитывая, что у меня тридцать миллионов сейчас увели и меня же вот в это подставили, совсем не смешно, Ром, выходит. Блин, вот как так? Он ведь даже не пил…
— А вот отсюда, пожалуйста, поподробней.
И тут все заговорили одновременно.
— Если подробней, в нашу схему закрался шпион изнутри.
— Так это вы вместе всё это вот с картой придумали?
— Что значит, изнутри? Если кроме тебя и меня никто больше об этом не знал?
— Выходит, что знал. Или же он просто нечеловечески умный.
— Как-то маловато болотце для такого выдающегося интеллекта, — хмыкнула полиция, впихивая большущие квадратные ладони в белые латексные печатки. — И света здесь маловато, — сокрушённо поморщился Пуаро и плавно перетёк на корточках к другой стороне мирно покоящегося на полу Арбата, демонстрируя к впечатляющей заднице ещё и очумительную растяжку. Я чуть позорно не обронила сразу всю ёлку, чтоб вы понимали общую степень моего потрясения. Меня даже передёрнуло от возмущения и несоответствия увиденного моменту! Я страшно разозлилась, от этого покраснела и немедленно захотела сбежать. Хватит! Надоело себя чувствовать весь вечер клоунической идиоткой.