– Какое такое средство?
– Да откуда же мне знать? Мы с тобой не изучали сказковедение, а всё по сторонам на пейзажи глазели. Только как-то раз я услышал: «Есть одно средство». И всё. А какое такое «средство» – не знаю…
Тут Прохожий аккуратно достал из клетки мышь, согрел её дыханием и посадил на скамейку. Мышь просунула мордочку в щель, принюхалась. Потом схватила что-то передними лапками и стала сильно тянуть.
Грифоны с изумлением увидели, как из щели появился… мешок! А за ним и посох вылез.
Прохожий подпрыгнул от радости, взял посох, стукнул им три раза о землю, перекувырнулся и оказался… Дедом Морозом в красной шубе с белой каймой и высокой шапке со снежинками. Потом он подхватил со скамейки мешок и важно зашагал к ёлке на площади.
Как водосточная труба простылаГульшат Абдеева
В канун Нового года водосточная труба простыла. Она чихала сосульками и кашляла хриплым северным ветром. Воробей, живущий под аптечным козырьком, прописал ей гирлянды:
– Смотри почаще на цветные огоньки. От этого внутри становится тепло, простуда съёживается и исчезает.
Водосточная труба старательно щурилась на сверкающую витрину детского магазина через дорогу, но кашлять не перестала.
– Имбирь и мёд! – услышала она нежный шёпот чуть позже.
Это из форточки со сквозняком вырвалась кружевная белая занавеска.
– Вдыхать три раза в день, не меньше! – добавила занавеска и исчезла.
Труба посмотрела вниз, где выносили на улицу столики зимнего кафе. За одним из них уютно устроился старичок.
В руках он сжимал дымящийся напиток. Водосточная труба шумно вдохнула пряный аромат и с непривычки чихнула. Старичок вздрогнул и оглянулся.
«Нет, так дело не пойдёт», – грустно подумала труба и тихонько завыла.
– У-у-у-у! – услышали прохожие и заспешили прочь.
Оставшись в переулке одна, водосточная труба обиделась и уснула. Именно поэтому она не заметила, как к ней подкрался ветерок-хулиган. Непослушный северный мальчишка подскочил и швырнул в трубу целую горсть камней!
Бах-ба-бах! Трум-бум! Полетели камешки, пробивая тонкие стальные бока.
– Ай-ай-ай! – проснулась труба. – Ой-ёй! Разве бывают дырявые водосточные трубы? Мяу! Мяу!
Труба изумлённо замолкла: неужели это она от расстройства замяукала?! Но нет: оказывается, внизу сидел взъерошенный полосатый котёнок.
– Я потеря-мяу-ся! И замё-мёурз!
– Полезай-ка ты в меня, – предложила труба, – я хоть и дырявая теперь, но от ветра защитить сумею.
«Ш-ш-ш-ш!» – услышали котёнок и труба.
Мимо летел одинокий воздушный шарик, который вот-вот мог исчезнуть в бескрайнем зимнем небе.
– Цепляйся скорее! – закричала труба.
Шарик дотянулся до неё ниточкой и благодарно обвязался вокруг.
«Шарк-шарк, вжух-вжих», – тяжело зашагал кто-то по переулку. Это старичок из кафе допил чай и отправился домой. Он утром забыл дома трость и теперь едва шёл.
Водосточная труба смущённо кашлянула.
– Я, конечно, не трость, но вы можете за меня подержаться и передохнуть, – предложила она.
Старичок оглянулся, потом посмотрел вверх.
– Я учёный и знаю, что водосточные трубы не разговаривают, но для вас, уверен, наука сделает исключение. В праздники должно происходить что-нибудь необыкновенное! – сказал он.
Через час труба снова осталась одна: старик ушёл домой, мама-кошка унесла за шкирку непоседливого котёнка, а мальчик в красной курточке забрал свой шарик.
«Снова я одна», – подумала водосточная труба и хотела было загрустить. Но гирлянды в витрине детского магазина сияли так радостно, что, сама того не замечая, труба стала напевать:
– Фью-фьють! Фью-фьююююю, фьюить!
Вокруг собрались воробьи и голуби, они качали в такт головами и жмурились от удовольствия.
Водосточная труба была права: теперь она вовсе не труба – с таким-то количеством дырок! Зато теперь в городе появилась настоящая водосточная флейта!
Снеговик в зелёных варежкахВасилиса Солнцева
– Смотрите, смотрите, какой гордый: спиной к нам стоит! – слышу недовольный шёпот соседей.
А я что? Как поставили, так и стою. На то я и снеговик.
Вон ребята ещё копошатся рядом. Что-то мудрят с рукой. Может, вспомнят и переставят голову правильно? Хотя не зря же они и пуговицы сделали в сторону улицы. А что за пуговицы! Загляденье! Разноцветные льдинки искрятся на белоснежном животе.
Пытаюсь краем глаза увидеть соседей.
Справа стоит важный снеговик. Руки у него из снега сделаны. В одной книгу держит, в другой – указку.
– Ему бы ещё очки – и вылитый Сергей Иванович! – восхищается девочка.
Сосед слева – один огромный шар. А руки! Руки-загребуки! Ему ребята восемь мохнатых еловых лап воткнули и спрашивают:
– Как вам наш паук?
Бррр…
– Готово! – радостно кричат мальчишки, те, кто возился с моей рукой, и отступают.
Ветер дует и… Вау! Моя рука, та самая, с которой так долго возились, качается.
– Смотрите, смотрите! – шепчутся другие снеговики за моей спиной. – Он рукой машет!
Хотя снеговиков никто, кроме меня, не слышит, кажется, что все смотрят только в мою сторону. Ни один снеговик не может махать рукой, пока люди рядом. А я могу!
– Вот! Чтобы лучше видно было, – говорит девочка в вязаном шарфе, украшенном мордочкой кота.
Я чувствую на руках… варежки. Снеговик – и в варежках? Кошусь: так и есть! Варежки. Кислотно-зелёного цвета. Разберите меня обратно на снежинки!
Не вижу, но чувствую, что другие снеговики давятся от смеха у меня за спиной.
– Настя, это ты здорово придумала, – поддерживает девочку какой-то мальчишка.
Ха! Ему бы такие варежки!
– А вот и жюри, – шепчутся ребята.
– Школа № 17, второй «Д», – раздаётся строгий голос Анастасии Валерьевны за спиной. – Задумка хорошая. Особенно конструкция руки.
Нервно дёргаю зелёной варежкой.
– Но почему снеговик машет улице? Ёлка-то у нас с другой стороны, ребята.
– Не улице он машет, а Витьке! – возмущается девочка в котошарфе и дышит на озябшие руки.
– Вон-вон, смотрите! Он видит! Витька видит снеговика! – раздаются возгласы.
– Витька нас на конкурс записал, – поясняет всё та же девочка. – Увидел объявление на городском сайте. Уже пять минут до конца приёма заявок оставалось. А он успел! Машущего снеговика придумал, чтобы будто волшебный был. А сам заболел. Так что мы классом решили: это Витькин снеговик, пусть ему и машет!
Передо мной невысокий жилой дом. Ищу глазами Витьку. Вон белая кружевная занавеска высунулась в форточку на третьем этаже и исчезла. Нет, не Витька.
Чуть дальше и вниз: первый этаж, мальчик в тёплой пижаме и с шарфом на шее.
Удивлённый.
Ветер дует сильнее, и я машу быстро-быстро. Витька улыбается и машет в ответ.
– Улыбнулся, – радуется девочка в котошарфе. – Моя бабушка говорит, что, когда человек счастлив, он выздоравливает быстрее.
Я тоже улыбаюсь. Только совсем чуть-чуть, чтобы не заметили.
И машу рукой в зелёной варежке, хотя ветер давно уже стих.
Петербургский фонарьАнна Монахова
Петербургский уличный фонарь стоял у самого края городской площади, сдвинув набок чёрный цилиндр. Другие фонари были выше ростом, одинаково стройные, а этот был совсем не большим. Он носил чёрный фрак и мечтательно поглядывал в небо.
– Ох, как холодно, – пробормотал фонарь, стараясь не шататься под порывами ледяного ветра.
Народ спешил мимо по важным делам, кутаясь в шарфы и пальто.
Вьюга, хохоча, кидала прохожим в лица пригоршни колючего снега.
В такую погоду всем хотелось поскорее оказаться дома, где на столе их поджидало праздничное угощение.
Темнота быстро слетела на город. Фонарь вспомнил, что ему пора включиться, и осветил улицу кругом тёплого света. Но свет у него был очень бледный, почти незаметный.
Старая городская скамейка, усмехнувшись, проскрипела:
– Что-то ты уж совсем еле светишь! Может, лампочку пора поменять? Или всё мечтаешь?
– Мечтаю, – смущённо прошептал фонарь и поглядел вверх, на небо, которое заволокло снежными тучами. – Ведь в Новый год должно происходить что-нибудь необыкновенное! Да и если я зажгу лампочку в полную мощь, скакнет напряжение, и лампочка перегорит.
– Делом надо заниматься, а не в облаках витать! – ворчал дорожный знак.
А фонарь недоумевал: «Как же это жить и не мечтать?» С детства фонарь хотел стать звездой, да не простой, а Рождественской! Хоть один разочек засиять так сильно и ярко, как звезда, всем освещать путь и дарить радость.
– Скоро совсем стемнеет. Летела бы ты домой, – посоветовал фонарь разгулявшейся северной вьюге.
– Вот ещё-о-о! – пропела вьюга, прижимаясь к чёрному плечу фонаря холодным боком. – У всех праздник, а мне лететь домой?!
Фонарь совсем застыл и покрылся изморозью.
– Когда ты веселишься, другим не до смеха, – возразил фонарь и наклонился, посветил на бездомного щенка, который прильнул к ноге фонаря и дрожал всем телом.
– Хочу веселиться всю ночь! И буду! – Вьюга сердито взмахнула колючими снежными крыльями и поднялась в небо. Ей быстро надоедало слушать кого-то, кроме себя.
– Вот непоседа, – проворчала скамейка и умолкла, насторожившись.
Рядом с ней, сидя в сугробе, плакал мальчик. Он когда-то приходил на площадь вместе с мамой. Но сейчас мальчик был один.
– Что случилось? – спросил фонарь.
– Мама разрешила поиграть у дома, а я кидал в Сережку снежки, бросился за ним… и потерялся! – ответил мальчишка, зашмыгав носом, и слёзы покатились снова. – Я в этой вьюге ничего не вижу, не знаю, куда идти!
– Тщщщ… Не плачь, – успокаивал фонарь. – Я тебе помогу.
Фонарь сразу понял, что надо делать, и засиял так ярко, что светом залил всё вокруг. Мальчик огляделся, увидел знакомый закоулок и побежал домой.
Щенка заметила старушка, которая шла из магазина с покупками, и позвала за собой.