[78]: «Парни, вы любите играть в азартные игры?» Гуглеры воодушевились. Смит хлопнул в ладоши, заказал отдельный стол со стейками по 5000 долларов и предложил поболтать за игрой в блек-джек. Vice получил грант от YouTube.
После яростных дебатов YouTube решил структурировать эти гранты как антиголливудские: он будет владеть правами на материал только в течение года и не получит никакого акционерного капитала. Кинкл одобрил список идей по привлечению знаменитостей к роли ютуберов: комедийный канал для Шакила О’Нила, танцы для Мадонны, скейтбординг для Тони Хоука. Google заранее продала рекламное пространство и прогнозировала высокую аудиторию. Рекламодатели хлынули бурным потоком, стремясь спонсировать знаменитостей. В преддверии дебюта Кинкл дал интервью еженедельнику New Yorker в манхэттенском офисе Google, где некоторые конференц-залы были названы в честь телевизионных хитов. Он сидел в зале «Шоу Косби»[79] и демонстрировал свою обычную развязность. «Конечно, это будет нелегко, — вещал он. — Но, как сказал наш друг, который только что получил работу в одной из сетей: „По крайней мере, вы действуете с размахом“».
В YouTube Кинкл использовал другую метафору для своего любимого проекта. Его кодовое название было «Маяк». У YouTube были прекрасные берега, но Голливуду понадобился путеводный свет, чтобы их найти. Один менеджер описал план Кинкла несколько грубее — как попытку встроить в YouTube мини-Netflix. Некоторым в компании финансирование отдельных каналов казалось преференцией. И еще во время скандала с Viacom руководство YouTube не решалось создавать свои собственные программы, опасаясь юридической реакции. Теперь сотрудники начали задавать неприятный вопрос: «Мы медиакомпания или технологическая компания?»
Медиакомпании были, конечно, болтливы. В октябре, когда YouTube завершил составление списка финансируемых каналов, информация просочилась в мир. Когда некий репортер The Wall Street Journal начал докапываться до истины, руководители YouTube созвали контент-персонал и юристов в конференц-зал в Сан-Бруно. Они были обеспокоены тем, что, если слухи о грантах станут достоянием общественности, это может саботировать незавершенные сделки. Сотрудникам сказали, что у них 24 часа на подписание контрактов, иначе есть шанс, что все это не состоится. «Красный уровень тревоги!» — рявкнул кто-то. Все бросились к телефонам.
Примерно в то же время один известный ютубер, осведомленный о программе, обратил внимание команды Кинкла на то, что, если все деньги отдадут знаменитостям и старым СМИ, а ютуберам ничего не достанется, это будет выглядеть плохо. Суета приняла новые обороты: сотрудники кинулись искать средства для ютуберов. «Машинима» и студия Maker получили деньги. Представитель YouTube позвонил Хэнку Грину, видеоблогеру из числа воинов-ботаников, быстро объяснил проект засекреченной команды черных операций и добавил: «Если к понедельнику у тебя появится предложение для нас, я смогу его представить этой команде». Была пятница. Грин провел свои выходные за подготовкой презентации в PowerPoint двух образовательных программ YouTube, которые назвал SciShow и CrashCourse. На последнем слайде он написал: «Бюджет» — и придумал сумму. YouTube дал ему эти деньги.
Многим проект черных операций виделся колоссальной ошибкой. Сначала было профинансировано сто каналов, и YouTube собирался запустить эту программу еще раз в следующем году. Один из вовлеченных руководителей съязвил, что Кинкл «сорит деньгами, как пьяный матрос». Как только состоялась премьера клипов, никто не захотел смотреть на таких знаменитостей, как Мадонна и Шак. Недоброжелатели обвинили Кинкла в одержимости Голливудом. Но защитники описали гранты как программу стимулирования YouTube, как поощрение коммерческой деятельности, которая повысит его авторитет в Голливуде и на Мэдисон-авеню. Брайан Роббинс отметил гениальность Кинкла в этом маневре: «Он пробудил рекламное сообщество и узаконил платформу, которая не была законной». Все согласились с тем, что несколько финансируемых каналов, которые по-настоящему процветали, управляются действующими ютуберами, такими как, например, братья Грин. Ютуберы хорошо понимали YouTube, зачастую даже лучше, чем сама компания. «Мы обнаружили, что нашу великую силу составляют именно авторы, — вспоминает исполнительный директор Ивана Киркбрайд, работавшая на финансируемых каналах. — YouTube не мог быть чем-то, чем он не был».
Однако для усвоения этого урока потребовалось несколько лет.
Для первой программы финансируемых каналов команда Кинкла наняла известных режиссеров; они должны были создать канал WIGS, который транслировал бы сериалы короткометражных веб-фильмов с участием таких кинозвезд, как Джулия Стайлз. Но эти каналы, претендующие на интеллектуальность, не фокусировались на конкретных темах, популярных на сайте; поэтому система рекомендаций YouTube, основная движущая сила просмотров, игнорировала эти фильмы. В числе других финансирование получил малозаметный канал видеоблогов Werevertumorro из Мексики; после этого он превзошел в трафике голливудских звезд. Расстроенный Кинкл во время поездки в Сан-Бруно однажды спросил менеджеров YouTube, почему WIGS так редко появляются в результатах поиска. Почему главная страница YouTube выглядит так, будто она создана для пятнадцатилетних мальчиков?
Менеджеры пожали плечами. Алгоритмы YouTube сами настраивают результаты поиска и главную страницу, просто следуя за кликами.
Глава 11. Смотрите сейчас
Телевидение достигло зрелости 18 ноября 1951 года, когда Эдвард Р. Марроу транслировал корейскую войну в американские гостиные. Американцы знали Марроу. Десятилетием ранее он вел радиорепортажи с лондонских крыш — рассказывал о гитлеровском терроре и о высадке десанта в Нормандии. Его вечерняя телепередача See it now («Смотрите сейчас») дебютировала на CBS в 1951 году; первый эфир был посвящен уродствам последней войны Америки и судьбе молодых солдат. «Им может понадобиться немного крови, — сказал Марроу, глядя в камеру[80]. — Не найдется ли у вас лишней пинты?» До тех пор телевидение было известно в основном благодаря таким шутникам, как Милтон Берл и Джек Бенни. После дебюта See it now один из коллег-репортеров сказал Марроу, что не помнит, «когда еще чрево катодной трубки так мощно поглощало каждую секунду трансляции».
Момент «Марроу» для YouTube наступил 19 июня 2009 года, когда сайт показывал революцию, развернувшуюся в Иране.
Иранцы начали публиковать зернистые кадры уличных протестов, снятые на мобильные телефоны, и яростную реакцию режима. Ручеек превратился в шквал. Зеленое движение в Иране было самой большой мировой новостью, но кабельным сетям нелегко было освещать эти события из-за сокращений и ограничений на въезд в Иран. Руководителю отдела коммуникаций YouTube Рикардо Рейесу поступил звонок от озадаченного продюсера CNN. «Парни, вы получаете больше материалов, чем мы, — сказал продюсер. — Как вам это удается?»
Рейес объяснил, как работает YouTube, и пригласил менеджеров CNN нанести ему визит. 19 июня в эфире ночного шоу Вольфа Блитцера показали фрагмент из штаб-квартиры YouTube. Оператор, сидящий перед настольным монитором, приблизил изображение из Сан-Бруно, чтобы запечатлеть для миллионов зрителей иранскую революцию. Рейес указал репортеру CNN на карту Тегерана в Google; на ней были видны цифровые изображения всех загруженных клипов, многие из которых демонстрировали тревожное жестокое насилие. «Как правило, мы удаляем такие видео, — говорила репортеру Виктория Гранд, новый директор по политике YouTube, пришедшая из Google. — Наш канал не предназначен для трансляции ужасов. Но для этих кадров мы сделали исключение с четкой документальной целью: мир должен их увидеть».
«Итак, Вольф, — заключил репортер, обращаясь к Блитцеру, — это действительно переломный момент для YouTube».
На следующий день, в субботу, иранские силы безопасности застрелили студентку из Тегерана Неду Ага-Солтан. Шокирующее видео смерти девушки — крики толпы вокруг ее маленького тела, кровь, льющаяся из ее глаз, — облетело весь мир и попало на экран Джули Мора-Бланко, которая была в числе первых модераторов YouTube, но потом пошла на повышение и стала наводить порядок в запутанных сценариях канала. Мрачное видео привлекало много внимания. За три года до этого сотрудники YouTube спорили о том, как поступить с загруженными кадрами казни Саддама Хусейна. Тогда было решено сохранить некоторые клипы и удалить другие как слишком жестокие, но у компании все еще не было однозначных протоколов для таких событий. Мора-Бланко знала, что ее решение может иметь глобальное значение. Она подключила коллег, те проконсультировались с юристом, и все вместе решили сделать для этого видео исключение «ввиду высокой событийной ценности». Программист разработал небольшую предупреждающую надпись для первых кадров клипа, которая со временем сделалась стандартной. Съемки этой ужасной смерти определили отношение мира к политическому перевороту в Иране. Это был грубый, мучительный контент, и его можно было увидеть только на YouTube.
При этом компания изо всех сил пыталась приспособиться к своей новообретенной ответственности. Ни ее машины, ни модераторы не были экспертами по Ближнему Востоку. Происходили ошибки. Однажды появились жестокие видеозаписи из Каира: полицейские пытают одну женщину и бросают труп другой в мешок для мусора. Слишком жестоко. YouTube удалил съемки и тот аккаунт, который их разместил.
Правозащитные организации быстро сообщили юристам Google, что аккаунт принадлежал известному египетскому активисту[81], документирующему преступления полиции. YouTube вернул ролик на место.
Неудивительно, что иранский режим в конечном счете заблокировал YouTube у себя в стране. Хакеры создали обходной путь — инструмент компьютерной сети, который позволял иранцам отправлять отснятый материал на некий электронный адрес, откуда они затем автоматически загружались в учетную запись на YouTube. Но у этого обходного пути была одна проблема: им мог воспользоваться любой желающий. Кто-то начал отправлять туда видео, защищенные авторским правом. У YouTube было твердое правило: три нарушения авторских прав, и канал-нарушитель автоматически удаляется. Так этот аккаунт исчез и унес с собой тысячи видеоматериалов, документирующих переворот в Иране. Некоторые сотрудники YouTube подозревали, что за потоком защищенных роликов стояли агенты иранского правительства, но доказательств не было. Кроме того, исправить что-либо было уже невозможно.