нужден был разделить свой сайт на две части: каждое видео либо получало пометку «Сделано для детей», либо нет; материалы, помеченные таким образом, не имели права показывать дорогую рекламу, основанную на зрительском поиске и личных данных. Это снизило доходы тысяч авторов.
Даже рьяные болельщики YouTube начали выражать сомнения. После ухода с поста руководителя европейских операций компании Патрик Уокер все еще хвалил YouTube за изобретение «совершенно нового языка повествования». И все же он решил никогда не оставлять свою маленькую дочь наедине с сайтом. «На самом деле нам не удалось защититься от темной стороны, — вспоминал он. — Эти платформы стали настолько захватывающими, что люди начали терять ощущение свободы воли». Уокер основал образовательную компанию Uptime, чтобы убедить людей прекратить бессмысленную прокрутку сети, — то есть заявленная им цель полностью противоречила той, которую его прежний работодатель закладывал в свои алгоритмы.
Сьюзен Воджицки разработала готовый ответ на любые нападки, которых становилось все больше. Он стал для компании мантрой: «Четыре „R“ ответственности». Это была клятва удалять (Remove) материалы, нарушающие правила; повышать (Raise) рейтинг «авторитетных» источников, вознаграждать (Reward) «доверенных» авторов и сокращать (Reduce) количество пограничных материалов.
Воджицки декламировала эти максимы на собраниях и во время тура доброй воли, давая интервью популярным ютуберам. Первое из них она записала в апреле, через месяц после трагедии в Крайстчёрче, раскрыв логику компании и ее политическую стратегию.
Перед поездкой в Индию Воджицки объявила, что эта страна является самым быстрорастущим рынком для YouTube, поскольку там видеохостинг смотрят более 265 миллионов человек в месяц, и что его новый конкурент TikTok внезапно приобрел в Индии огромную популярность. После приземления она поговорила с комедийной актрисой и полиглотом Праджактой Коли на канале MostlySane. Коли спросила, что она сама смотрит на YouTube. «Думаю, что я типичный пользователь, — ответила Воджицки[281]. — Мне нравятся видео по йоге». Она также упомянула кулинарию и рукоделие. (YouTube инициировал внутренние усилия по привлечению на сайт большего числа женщин, что сильно отразилось на зрителях мужского пола; возможно, этим объяснялась просчитанная открытость Сьюзен.)
Воджицки перечислила все способы, которыми YouTube стремится поддерживать авторов. А затем попыталась прояснить причины возросшей строгости компании в отношении того, что авторы могут транслировать и сколько им платят. «Если бы я сказала, что у меня только одно направление работы, — заявила она, — то этим направлением была бы ответственность». Но здесь, как и в будущих интервью, Воджицки очень осторожно объясняет, что она и ее компания не диктуют свои условия. Это прерогатива зрителей. Когда YouTube оценивает и рекомендует какие-нибудь видео, он полагается на клики, опросы и количество просмотров. «Так что решения принимаем не мы, — сказала Воджицки, отвечая Коли. — Все это сообщают нам наши пользователи». Она добавила, что так легче «действительно выделить тот контент, который полезен для наших пользователей и для общества. И опять же, мы не хотим, чтобы за этим стояли мы».
YouTube хотел, чтобы его считали ответственным как платформу, поддерживающую тех авторов, которые уважают меняющиеся нормы речи, терпимости и порядочности (и не позволяют себе вспышек ярости). Однако YouTube не хотел, чтобы его считали ответственным за установление этих норм — и даже за их поддержку. Иначе он потеряет гарантии защиты, разозлит консерваторов, кричащих о предвзятости, и нарушит священную веру компании в то, что ее зритель — царь. Такая позиция звучала неоднозначно для посторонних, но имела прекрасный смысл для YouTube.
Тем не менее YouTube диктовал множество условий.
Во-первых, он определял, насколько ответственным было каждое видео, поскольку соответствующим образом ранжировал их в своем алгоритме. Это немного напоминало рейтинги Uber: YouTube подсчитывал, когда зрители ставили под материалами четыре или пять звезд (из пяти), и вводил эти клипы — вместе с опросами, лайками и множеством показателей — в секретную формулу для определения ценной длительности просмотра. Более ответственные видео приносили больше ценной длительности. Но это была неточная наука. Один инженер, работавший над этими функциями, вспомнил, что опросы зрителей давали «тревожно низкий процент откликов», около 2–3 %, и в основном отвечали двадцатилетние мужчины. По словам инженера, руководство одобряло алгоритмические изменения, улучшающие ценную длительность просмотра, при условии, что они не влияли на обычную длительность. Согласно эмпирическому правилу, увеличение ценной длительности на 1 % обходилось менее чем в 0,2 % от общего количества просмотров. Это всегда было спорное решение. (Еще один источник сообщил, что для этого процесса у компании не было никаких «жестких правил».)
Чтобы следить за выполнением нововведений, Воджицки организовала постоянные пятничные совещания со старшим персоналом и назвала их «Румба» в честь маленького робота-пылесоса, который самостоятельно подметает полы, мурлыкая на заднем плане. (Всем членам команды Воджицки подарила по такому пылесосу.) Сотрудники, присутствовавшие на совещаниях, вспоминают частые дебаты по поводу конкретных материалов, имеющих политический или культурный вес; например, обсуждалось, что представляют собой видеоролики популярного эксперта Стивена Краудера, который часто упоминает желтые лица и «оскорбительный закон о детях-якорях», — сатира это или вредный расизм? Заместители хвалили Воджицки за привлечение консультантов с другим опытом, помимо типичного для технологических компаний знания продуктов и разработок. Правоохранительные команды на YouTube уже не были так недоукомплектованы, как раньше, и не приносились в жертву на алтаре роста. Тем не менее совет «Рубма», управляющий делами двух с лишним миллиардов зрителей по всему миру, отражал и корпорацию Google, и ее индустрию в целом: в него входили главным образом белые и выходцы из Индии, многие с учеными степенями, богатые. «Это собрание не похоже на обычную Америку», — сказал один из участников.
Во время дебатов в «Румбе» Воджицки редко пыталась убеждать своими аргументами, предпочитая принимать решения консенсусом. Ей не нравились двойные стандарты, когда к похожим материалам применялись различные подходы, — например, одно видео, признанное сатирическим, удаляли в штрафную зону, а другое оставляли. YouTube считал беспристрастность предметом гордости. Менеджеры утверждали, что правила видеохостинга разработаны для того, чтобы судить о контексте видеоматериалов, а не об их создателях; это явный камень в огород сети Facebook*, которая делала специальные исключения для одного президента с его обвинениями.
«Отношение ко всем одинаковое, — объяснил Нил Мохан, руководитель отдела продуктов YouTube. — Почему главе государства должно быть разрешено то, что не разрешено нам с вами?» Действительно, в следующие годы YouTube стал удалять видео с Трампом, Болсонару и несколькими избранными должностными лицами за нарушение правил.
Но некоторых людей возмущала такая настойчивость в применении равных стандартов. Один бывший руководитель назвал эту реакцию «самдурачеством». «А на себя посмотрите! А почему это? А как же тогда то?» Другой приравнял этот процесс принятия решений к тактике тысячи порезов. Несколько бывших сотрудников жаловались, что Воджицки и ее руководство ведут себя нерешительно, реагируют только при появлении негативных отзывов в прессе или финансовых угроз и предпочитают консенсус активным действиям. «Это нелепо, — вспоминает ветеран компании Сюзанна Дэниелс. — Если каждый должен согласиться, это замедляет процесс». Дэниелс, которая ушла из YouTube в 2022 году, сказала, что по сравнению с драматичной эпохой Пьюдипая видеохостинг значительно продвинулся, однако «он не был готов и до сих пор не полностью готов реагировать на потенциальные негативные последствия ведения платформы».
Директор YouTube Дженни О’Коннор с этим не согласна. Она часто обсуждала с Воджицки сложные решения — например, в начале 2019 года, когда некий ютубер выяснил, что комментарии под детскими роликами сделались райским уголком для педофилов. Команда О’Коннор в кризисном режиме проголосовала за удаление опции комментариев из всех детских видеороликов. Готовясь передать их решение Воджицки, О’Коннор волновалась: ведь фактически это означало положить конец тому, что с самого начала было основной функцией YouTube. «Это как раз то, что нам нужно сделать», — согласилась Воджицки. «Она самый спокойный человек на свете, — позже сказала О’Коннор о своей начальнице. — И довольно решительный».
Конечно, каждое решение, принятое Воджицки, имело огромный волновой эффект. Рекламодатели, например, приветствовали решение YouTube удалить комментарии из детских видеороликов. («Я никогда не видел, чтобы Google реагировала так быстро», — вспоминал директор одного рекламного агентства.) Но пострадавшие ютуберы жаловались на потери, потому что комментарии были основным средством обратной связи с аудиторией и показателем вовлеченности, которую YouTube всегда вознаграждал. Но невозможно угодить всем, особенно когда речь идет о важных решениях, и YouTube начал с этим мириться. «Нет правильных или неправильных ответов, — сказала О’Коннор. — Есть компромиссы».
Однако YouTube все же верил в правильное и неправильное регулирование. Особенно потрясла компанию суровость европейских законов об авторском праве. В течение 2019 года YouTube произвел перестановки в своей команде разработчиков политики и потратил значительную энергию и ресурсы на борьбу с планом Европы, запустив хештег #SaveYourInternet и попросив пользователей YouTube выступить против этой меры. Многие так и сделали, включая Феликса Чельберга, который к концу года вернул себе расположение YouTube.