[309]. Мохан считал само собой разумеющимся, что любой человек имеет право транслировать свои глубоко укоренившиеся убеждения через СМИ.
Однако он был прав в том, что YouTube замечал тревожные тенденции. Официальные лица в России и Индии начали использовать термины «фейковые новости» и «экстремизм», чтобы требовать от YouTube удаления видеоматериалов, сделанных критиками режима и оппозиционерами, — по сути, так они заставляли компанию выбирать между заявленными ценностями и желанием быть везде. Этому примеру, скорее всего, последуют другие страны. В государствах, где не утихают конфликты и оспариваются выборы, YouTube, как и другие социальные сети, нанимает мало людей, понимающих язык и политическую обстановку.
Лидеры YouTube часто говорят, что их передовое программное обеспечение на основе искусственного интеллекта хотя и не совсем совершенное, но является единственной в мире системой, способной справиться с чудовищным объемом данных. Это представляется как неизбежность, но это был выбор. Когда-то YouTube вывел на передний край своих менеджеров-кулхантеров, а также партнеров, в том числе отдел новостей Арабской весны Storyful, и вменил им в обязанность проверять, верифицировать и осмысливать информационный поток. «Мы продолжали пробовать что-то новое, и этому способствовала культура YouTube», — вспоминал Стив Гроув, бывший глава отдела новостей и политики. Многие из этих экспериментов YouTube решил прекратить. Вместо этого он предпочел стремиться к масштабированию. Такой компромисс, каким бы ущербным он ни был, помогал людям держаться в стороне от одной из самых больших проблем человечества — создания общего набора всеми признаваемых фактов и истин. «Дезинформация в Интернете остается угрозой демократии», — сказал Гроув, который покинул Google и стал государственным чиновником в Миннесоте. Чтобы устранить эту угрозу, добавил он, «нужно, чтобы ключевую роль всегда играло кураторство в его различных формах».
В этом решении нет четкой математической формулы и возможности масштабирования. Не очень гуглово.
Некоторые сотрудники YouTube глубоко погрузились в бесконечные дебаты. Но большинство продолжало управлять крупнейшим в мире онлайн-видеобизнесом.
Клэр Стэплтон после ухода все больше думала об этом. Она вернулась к рассылкам новостей и открыла колонку советов для недовольных сотрудников Кремниевой долины под названием «Техническая поддержка». В этих материалах она критиковала своих бывших работодателей и хвалила отдельные видеоролики на YouTube, которые ей нравились. Она изменила свое мнение об истории с Пьюдипаем, поскольку теперь видела, что затянувшиеся дебаты о лайках под его твитами были просто отвлекающим маневром, в то время как гниль распространялась внутри. «Это была бесполезная борьба, — вспоминала она. — Мы слишком увлеклись эстетикой бренда, отказываясь обсуждать реальные проблемы, связанные с YouTube». На работе они редко задавали вопросы такого рода. Как ее компания, столь преданная делу структурирования мировой информации, создала рупор и платежную систему для конспирологов, провокаторов и разжигателей ненависти? Вот YouTube соблазняет несовершеннолетних мам демонстрировать на экране всю свою жизнь — что это значит? Действительно ли каждому человеку необходимо транслировать себя? И почему сама Клэр не может оставить это без внимания? Все это вызвало у Стэплтон еще более глубокий вопрос: «Является ли сеть YouTube негативной или позитивной для общества?»
Все, что она поместила в колонку плюсов — ценные сообщества сайта и его восхитительный блеск, — исходило не от самой компании. «YouTube не благоприятствует творчеству, — заключила она. — Это делают люди!»
На восьмом году на должности генерального директора Сьюзен Воджицки сократила свою публичную активность. Она почти не дает интервью. Партнеры по рекламе и СМИ, которые часто встречались с ней в кризисные годы YouTube, говорят, что теперь, когда кризисы миновали, они видятся реже. Вероятно, большинство зрителей YouTube не помнят ее имени. «Она не харизматична, — сказала Ким Скотт, бывшая коллега Сьюзен из Google. — Но, к ее чести, это совсем не плохо. Я думаю, что в роли лидера YouTube харизматичный человек мог бы стать катастрофой. Харизматичные лидеры убивают такие предприятия, поскольку замыкают все на себя».
Воджицки и ее муж, тоже гуглер, управляли фондом, который предоставлял гранты разным иудейским и межконфессиональным группам, включая ADL, и экологическим некоммерческим организациям, таким как Earthjustice и Фонд защиты окружающей среды. Воджицки старалась не высказывать личного мнения. Все-таки появившись однажды на публике, она выдвинула новую тему для разговора: усилия YouTube по «повышению ответственности» принесли пользу бизнесу. Действительно, с 2019 года, когда YouTube устроил капитальный ремонт, продажи рекламы на видеохостинге почти удвоились. В том же году основатели Google Пейдж и Брин ушли на пенсию в возрасте сорока с небольшим лет, оставив Сундара Пичаи во главе Google и Alphabet. Министерство юстиции по-прежнему вело антимонопольное дело против Google, а Конгресс представил законопроекты о регулировании технологической конкуренции и «вредоносных алгоритмов», в число которых входили и рекомендации YouTube. Однако угроза роспуска, которая раньше нависала над корпорацией, теперь почти исчезла. В ответ на политические страсти Пичаи позиционировал Google как полезный и всеми любимый сервис. Он настаивал на том, что рекламный бизнес компании, из-за которого возникло столько проблем и недовольства, должен стать мощным двигателем для электронной коммерции, вторым после Amazon. Для обеих стратегий центральной площадкой стал YouTube с его множеством коммерческих инфлюенсеров и изобилием практических рекомендаций по любым вопросам. Когда инсайдеры Google размышляли о том, кто может занять главный пост в случае ухода Пичаи, в коротком списке всегда появлялось имя Воджицки.
Некоторые наблюдатели полагали, что главными причинами, по которым YouTube не попал под такое же пристальное внимание, как Facebook*, были здравомыслие Воджицки и ее тщательность в управлении делами компании. «Ей не все равно», — сказал Джим Стейер, основатель влиятельной правозащитной группы Common Sense Media. Стейер выдвигал очень высокие требования к технологическим платформам в области работы с детьми и лоббировал введение правил, снижающих зависимость этой сферы от технологий и бизнеса. Он больше не доверяет сети Facebook*. Что касается YouTube, то Стейер говорит, что «вердикт еще не вынесен». Однако добавляет: «Когда Сьюзен взяла верх, это изменило мое отношение».
Мало кто в Кремниевой долине или Голливуде назвал бы Воджицки провидицей, а сегодняшний YouTube — рассадником инноваций. Этот огромный бизнес подобен танкеру, который управляется маленькими, осторожными поворотами штурвала. Вероятно, Воджицки даже при большом желании не смогла бы полностью устремить его в каком-либо выбранном направлении. Она обслуживает платформу, живущую собственной жизнью. Управлять видеохостингом YouTube — значит иметь дело с сущностью, которая, как объяснил один из ветеранов компании, изначально неопределима и неуправляема: «Ты просто держишься за поводья». Тем не менее Воджицки удается сдерживать определенные части YouTube, которые выходят из-под контроля. И она по-прежнему управляет глобальным информационным и экономическим гигантом с небольшой прозрачностью и подотчетностью.
«Если бы я хотел составить список людей, достойных такой власти, какой обладает Сьюзен Воджицки, она была бы в нем, — сказал Хэнк Грин. — Но вообще я предпочел бы, чтобы такой власти не было ни у кого, в особенности у тех, кого не выбирали».
Встретившись с Воджицки[310] в первые дни пандемии, воин-ботаник Грин совершил редкий подвиг — сумел разговорить главу YouTube и выведать у нее кое-что интересное. Сьюзен рассказывала, как YouTube разделил вещателей на три группы — «авторы», «музыкальные лейблы» и «традиционные СМИ», — и вдруг сообщила, что около половины всей зрительской аудитории сайта составляют сами ютуберы.
В ответ на это откровение Грин всплеснул руками:
— Ух ты! Их так много! — Он просиял.
С другой темой ему повезло меньше. Во время разговора Грин стал настойчиво спрашивать Воджицки о стратегии финансирования каналов. Почему, когда не удалось привлечь Голливуд, компания предоставила гранты на создание видеошоу по образцу телевизионных только крупнейшим звездам YouTube? Почему бы не финансировать мелких авторов, чтобы те вели собственный медиабизнес?
— У среднего класса ютуберов есть большой потенциал, — убеждал ее Грин. — Я всегда считал, что YouTube должен опираться на то, что составляет его суть, и…
Воджицки перебила его:
— Мы согласны с этим!
Грин рассмеялся. Он знал YouTube лучше всех, кто там не работал, и, вероятно, лучше многих, кто находился внутри компании. Сейчас он разговаривал с человеком, который управлял YouTube дольше, чем кто-либо другой. И все же казалось, что собеседники друг друга не слышат.
— Возможно, — ответил он, — мы по-разному понимаем суть YouTube. Надо же! Не думаю, что кто-то ее вообще понимает.
В итоге их беседа длилась почти час. Еще недавно никто не стал бы публиковать в Интернете видео такой длины, и тем более невозможно было бы ожидать большого интереса к нему или финансового вознаграждения. Грин просто загрузил свой клип в Сеть, добавив еще один час к миллиардам часов, уже скопившимся в тот день на YouTube.
Благодарности
Я начал работать над этой книгой в конце 2019 года, как раз перед тем как мир закрыл все границы. Книга не появилась бы без помощи сотен людей, которые воплощали собой историю YouTube и делились со мной воспоминаниями, мыслями, документами и временем в эту бесконечную пандемию. Многие шли на профессиональный риск; я не могу назвать их имена, но глубоко им благодарен.