— Нет… — сорвался с губ шепот, внезапно перешедший в крик. — Нет!
В один удар сердца я оказалась рядом с мужчиной, поддерживая его и впервые в жизни не зная, что делать.
— Вытащи его из меня, — прохрипел ректор, и по подбородку покатилась струйка крови.
— Я не знаю, как…
— Я помогу.
Коснувшись кончиком пальцев основания жала, он выжег кусок плоти гусеницы, который тут же отделился от тела. Потеряв опору, маг стал заваливаться. Поддержав его, я осторожно уложила мужчину на бок и из последних сил дернула жало. Из раны брызнула кровь, окропляя лицо и руки, но я даже не заметила этого.
— Я не знаю, что делать… Не знаю…
— Уже ничего не сделаешь. Просто побудь рядом и убедись, что я ушел окончательно. — В другое время просьба ректора, может, и удивила, но в сложившейся ситуации я до конца не осознала слов.
— Ваш брат! Как вызвать вашего брата? Он сможет помочь!
Мстислав попытался ответить, но вместо слов из горла вырвался булькающий звук, а глаза закрылись… Чтобы не завыть от отчаяния, я прикусила собственное запястье. Боль, как обычно бывало, не отрезвила. Я её даже не почувствовала, находясь в каком-то странном состоянии между истерикой и безразличием. И лишь соленый привкус крови во рту напоминал, что я еще жива…
Кровь… Рубиновая жидкость, что течет по телу и несет с собою жизнь. Для одних она — пища, для других — источник силы. Но всегда, абсолютно всегда она — жизнь! Жизнь, которую можно замедлить, повернуть вспять… вернуть…
Магия крови, страшная сила, которую боятся и ненавидят. Волшебство, дарующее власть над живыми и мертвыми. Темнейшее искусство, которое может помочь…
Больше я не раздумывала. Приложив прокушенное запястье к губам Мстислава и проследив, чтобы моя кровь попала ему в рот, я сама слизала алые капли с его подбородка. Первая ступень…
Ровные линии рисунка на плоти — его и моей — в знаках связи и бесконечности. Вторая ступень…
И третья, последняя, после которой уже ничего нельзя будет исправить или изменить — заклинание «Связь жизней». Древний обряд, проводимый между воинами, доверяющими друг другу спину. Объединение не только жизней, но и душ. Магия, способная вытянуть из-за Грани и вернуть в этот мир. Черная магия…
Слова лились странной, пугающей мелодией, застывая в воздухе натянутыми нитями силы. И эти нити связывали нас, отрезая последние пути к отступлению.
Продолжая петь, я с каким-то внутренним удовлетворением наблюдала, как начинается процесс исцеления Мстислава. Сила текла из меня в шиалла — кровного брата, постепенно восстанавливая и… возвращая. И я очень надеялась, что к нам вернется тот же мужчина, что уходил за Грань. Ведь десяток ударов сердца в реальном мире может оказаться целой вечностью в обители душ. И никому доподлинно не известно, через что приходится пройти тому или иному существу.
Даже не знаю, сколько прошло времени в ожидании, прежде чем Мстислав Яромирович сделал первый вдох. Карие глаза распахнулись, с удивлением и недоверием рассматривая темнеющее небо, а рука двинулась к груди, в которой некогда зияла дыра.
— Невероятно… — хриплый шепот, от которого глаза снова стали влажными.
— В этой жизни нет ничего невероятного… — улыбнувшись сквозь слезы, прошептала я. — Да и в другой — тоже…
— Ягодка моя, пора открывать глазки…
— Мамочка, можно я еще чуть-чуть посплю?
— Можно, милая. Только отвар выпей…
— Он горький, — хныкнула я, поворачиваясь на другой бок.
— А вот Мстиславушка пьет и не капризничает.
— Если пожелаете, могу для порядка, — насмешливый голос ректора прозвучал совсем рядом, заставляя меня отчаянно застонать и накрыть голову подушкой.
— А почему он пьет отвар именно в этом шатре? — из-за пуховой набивки голос прозвучал слегка приглушенно.
— Здесь он значительно вкуснее, — ответил сам мужчина, причем с изрядной долей иронии в голосе.
— А если серьезно?
— Если серьезно, всему виной одна мелкая поганка, которая провела незаконный обряд над другим человеком. И теперь, для закрепления результата, этой парочке придется некоторое время провести вместе. Еще вопросы, солнышко?
— Мамочка, а давай ты потом поругаешься, когда у меня будут силы послушать? Лучше скажи, как наши…
— Очень много погибших…
Подскочив на месте, я с ужасом уставилась на маму, боясь задать самый главный вопрос. А она, поняв с одного взгляда, мягко улыбнулась.
— Отец и братья живы, ягодка. Не зря они лучшие воины племени. С Кхаратом сидят обе бабушки — все-таки ему досталось больше всех, а с братьями — жены и сестры. Кстати, одна из твоих подруг так же здесь. Остальные одиннадцать тоже порывались, но их не пустили.
— Одиннадцать? — с удивлением переспросила я.
— Десять Ёжек и ваша новая подруга-оборотень. Милая, кстати, девочка, хоть и какая-то странная.
— Леяка, — пояснила я и с удовольствием полюбовалась на вытянувшееся лицо родительницы.
— Слушай, а у нее жених есть?
— Мама!
— Ну что — мама? У тебя младший брат без невесты ходит! Непорядок!
— Думаю, лучше обсудить этот вопрос, когда Химаэнир немного придет в себя, — неожиданно вступился за меня Мстислав Яромирович. — А сейчас время пить вкусный отвар.
Видят предки, я еле-еле подавила желание показать мужчине язык! И кому? Ректору! Хотя в данный момент он больше мой шиалл, нежели ректор. Кстати…
— Мамочка, а как долго нам придется пробыть вместе? И на какое расстояние можно расходиться?
— Бабушка сказала, что в первые три дня после обряда желательно быть максимально близко. Два дня уже прошло, так что потерпите еще несколько часов. Далее в течение месяца необходимо проводить вместе не менее шестнадцати часов. Думаю, этого времени хватит, чтобы связь наладилась и закрепилась. А дальше сможете жить как обычно.
— Как обычно уже точно не будет… мама, — усмехнулся Мстислав Яромирович, а я напряглась.
Чуйкой чую, не избежать нам серьезного разговора. И произойдет он в самое ближайшее время, как только мамочка покинет шатер. Ну и ладно, скрывать-то все равно уже нечего. Почти нечего…
— Рассказывайте, адептка, как мы очутились в столь интересном положении?
Ой, а сколько ехидства в голосе.
— Как-как, жалостливая я слишком. Если бы не эта черта характера, ни за что бы не оживила садиста, который кормит бедных студентов отварной гадостью!
— Не гадостью, а полезной пищей!
— За что?
— Своих адептов — для поддержания формы. А Ёжек… За «Игры», на которых мои студенты были выставлены не в самом лучшем свете. Или за пакости в академии? Или…
— Да, в сущности, не важно, за что! — перебила я, пока ректор не вспомнил еще чего. — Вы все равно первые обидели нас, маленьких!
— Вас обидишь, как же. Напомнить про мой портрет, нашпигованный стрелами?
— Как это низко — напоминать о том, что сделано в бессознательном состоянии! Вы младенцам на подгузники тоже пеняете?
— Неужели за вами и этот грешок есть?
— Р-р-р-ректор! — прорычала я тихо, но Коршунок услышал.
— Он самый. А вы — маленькая взбалмошная девчонка.
— Это плохо?
— Как показали последние события — двояко. С одной стороны, ваш поступок — сущая глупость и ребячество, чуть не стоящее вам жизни. — Я сейчас обижусь! — Но с другой… Ваши храбрость и смекалка спасли жизнь многим оркам.
— Во-о-от!
— Но это не отменяет наказания за побег из академии!
— Я же вам жизнь спасла! И вообще, вы теперь мой шиалл.
— Именно поэтому поблажек не будет. Теперь я лично буду следить за вашей посещаемостью и дисциплиной.
— Интересно, где мама оставила чугунный котелок?
— Поздно, Химаэнир. Слишком много свидетелей моего доброго здравия.
— Угу-у-у…
— Хима?
— Что? — недовольно покосившись на вредного ректора, спросила я.
— Спасибо, что спасла меня. Ты даже не представляешь, что именно сделала. И я перед тобой в неоплатном долгу.
— Если сделаете нормальный завтрак в академии, на котором будут подавать яйки, то мы квиты!
— Яйки? — удивленно переспросил Мстислав Яромирович.
— Ага, такие желтые солнышки в ореоле белой оболочки…
— О яичнице можешь забыть! — непреклонно заявил шиалл, вгоняя в ступор подобной категоричностью. — И если на посиделки твоих подруг с домовыми я могу закрыть глаза, то ты теперь будешь питаться исключительно полезной пищей! А также в твоем расписании появятся дополнительные занятия по самообороне, магической защите, а еще…
— Издеваешьс-с-ся? — прошипела я, незаметно перейдя на «ты».
— Мщу. — И такая коварная улыбка появилась на губах дорогого ректора.
— Убью! Точно убью, чтобы остальные не мучились!
— Не убьешь, ребенок. Мы с тобой теперь вообще на редкость живучие.
— В смысле?
— Пока еще не разобрался, но если судить по возросшему уровню магии и… еще по кое-каким показателям, мы с тобой стали гораздо сильнее обычных людей.
— Значит, я все-таки могу огреть тебя чугунком? Хотя бы раз, для морального удовлетворения?
— Увеличу количество занятий! Причем и тебе, и подругам.
— Шантажист-садист-изверг!
— Всего лишь новый заботливый родственник!
— Что, в детстве не над кем было издеваться?
— Именно так, но теперь я наверстаю упущенное.
— Опять издеваешься, да?
— Лишь самую малость, — усмехнулся Мстислав, а потом устало зевнул.
— Сладких снов, шиалл.
— Сладких, ребенок, — шепнул он в ответ и затих.
Отставать я не стала, так что через некоторое время и сама провалилась в сон, но был он каким-то странным.
…Лужайка перед деревянным домом, наполненная солнечным светом и заливистым смехом темноволосого мальчика, сидящего на руках у молодой и очень красивой женщины. Пшеничного цвета волосы тугими кудрями струились по плечам, делая женщину похожей на одуванчик. Васильковые глаза, нежная улыбка и полные любви слова:
— Сынок, дай папе отдышаться!
На поляне перед домом шел шуточный бой между темноволосым мужчиной и мальчиком лет двенадцати. Несмотря на деревянные мечи, сражение было зрелищным и захватывающи