Качнутся, как колокола,
Ровны и гладки, как арбузы,
Как два припухших Музы пуза.
То подберёт, то выпрет зад,
Вперёд-назад, вперёд-назад. Намёк на качели Сологуба
Какая дрожь в богатом теле!
Но ягодицы вдруг вспотели.
Прим<ечание>: на блатном жаргоне «титьки» называются «маркоташками», а как называются ягодицы женск<ие>, неизвестно. Не помню.
Душка, м<ежду> пр<очим>, нет ли у нас в библ<иотеке> КИАИ случайно романа Alexandre Dumas “Sultanetta ” из Дагестанск<ой> жизни? Мне он нужен для сличения с перс<идским> переводом. Но выписывал из Парижа, не удалось.
11
21. XII. 1929
Любезный Димитрий Петрович,
Посылаю тебе стих
ДИКИЙ АНГЕЛ
Ла́даном пахла земли ладо́нь.
Дано ́ль мне тот вновь услышать запах,
Ощутить солнца живительный огонь,
Чужеземцев увидеть в странных шляпах.
Зеленел лужайки неровный круг,
Деревья, казалось, имели лица.
Вдыхая цветов ароматный дух,
Я к ручью подошёл напиться.
Напившись, случайно наверх взглянул,
Там, спеша меж другими пернатыми,
Дикий Ангел в далёкую летел страну
В рваных брюках с большими заплатами.
Дражайший! Нельзя ли просить к<а>кого-либо живописца нарисовать картину: я как бы напился воды и с изумлением взираю на небо, а по небу, опережая ласточек, комаров и т. и. пернатых, удирает Дикий Ангел.
А сзади пейзаж. Можно меня изобразить при шпорах и в брюках и высок<их> сапогах. Зритель в недоумении будет спрашивать себя: «А где же конь?», что будет боковой рифмой к слову «огонь/ладонь». Точно так же «круг» ждёт после себя слова «вокруг». А вместо сего вдруг появляется Дикий Ангел.
Не заинтересовался ли бы подобной темой Ладо Гудиашвили? Или, м. б., есть ещё живые художники? М. б., ты?
Лоб (жую) рий
Кроме того, нельзя ли иллюстрировать ещё одну вещь:
Собачий город
Я в юности постранствовал немало,
Немало видел разных стран.
Где был подвыпивши, а где и пьян,
И жизнь меня в конце концов бросала.
Безропотно своей покорный доле,
Я молод был и всякой встрече рад.
Раз как-то я попал в собачий град
И там дня три провёл, а может, боле.
Собака там судья, министры там собаки,
Собачий нрав у всех, собачий жизни строй,
В консерватории собачий вой,
А на полях растут собачьи злаки.
____________
Изобразить. Утомлённый странствием, с посохом библейского старца, я сижу в углу картинки, с тоской взирая на бутыль кахет<инского> вина, и держу в руке якобы кубок, но при ближайшем рассмотрении – плевательницу. На заднем же плане кобели и суки в разн<ых> одеяниях лают и воют по ночам и без нот. Там же город.
Тут нужна гравюра в стиле Альбр<ехта> Дюрера. Не мог бы ты изобразить?
12
<27.12.1929>
Абастуман
Любезный Гордей
Существует выражение «домашний врач», след<овательно>, должны существовать и дикие врачи.
Поэма
Город рыдает: дорога стала дороже
Стали дороже, о боже, и хлеб и одёжа.
Даже кровати, трава и дрова вздорожали,
Дурни и мудрые рядом в трамвае дрожали.
Рады бы даром ром, ругая порядки,
Бороды к небу задрав, лакать без оглядки.
Ром бы, хитрые, литрами, митрами или рогами
Пили утрами под борщ или щи с пирогами.
Городу в морду плюнь, пошли его к чёрту,
Сладостный нам явись ликом, подобный торту,
Гордых ругая, скромных даря людей,
Горлом рыгая, дрыгни ногой, Гордей.
Комментарий. Когда я начал писать, я имел в уме образ: «Гордей дрыгай ногой»
отсюда всё и пошло.
На ту же тему
Як раб горю
Благодарю.
За беспокойство. Больше ничего не надо, на днях буду. Лобызни всех от меня.
Нурий Марр
Передай, м<ежду> пр<очим>, и Нине.
P.S. С.М. просит кланяться и повторить, что мы думаем выехать 31 декабря 1929 года, 1 января 1930 г. или 2 января того же 1930.
P.P.S. Выехать в Тифлис.
P.P.P.S. Вы знаете, что H.Я. и А.А. выехать должны из Л<енин>града 30-го и намерены остановиться в Институте?
13
26/V 1930
Безумец Гордей
Не пишу тебе, ибо не знаю, где ты, в Харькове ещё задержался, или уже в Тифлисе.
Стихов написал немало, но пошлю в Тифлис, если приедешь. Скажу только одно. Умер Маяковский и кроме меня никого не осталось. Поистине появление моих стихов в печати было бы благотворно для молодых писателей, т. к. они смогли бы на моих стихах изучить тайну творчества и поэтического ремесла.
Сейчас закончил и к отправке приготовил ещё заметку для «Изв<естий> КИАИ».
Всё же посылаю тебе один стишок
И дождик шёл…
В моей стране цветы цветут зимой,
Лягушек пенье слышно по ночам…
Я, детства перейдя черту,
В стране, где много вшей и блох,
Попа с клопами знал во рту
И позабыть его не мог.
Бывало поздним вечерком,
Резвясь за свадебным пирком,
Чтоб веселить других попов,
На лбу своём давил клопов.
Или в свободный летний день,
Когда жара, работать лень,
Стоит плюёт, как пулемёт,
И мух с клопами бьёт да бьёт.
Ну, жизнь теперь пошла иная,
Куда девался поп, не знаю,
Но всякий раз, как клоп запахнет,
Нельзя забыть попа в клопах! Нет.
Или ещё вариации со сдвигом
Он муху ел…
Епископ пел. От дам ломились хоры.
Разлит по храму был покой.
И щей и брюк вносил наборы
Герой с невидимой щекой.
Через витражей пёстрых стёкла
Врывался солнца яркий луч.
Шептала про героя Фёкла:
«Не стар-с. И торс его могуч».
И зад и грудь её от страсти
Вздувались мерно, как баллон,
Она была блондинной масти.
Ну, а герой? Что делал он?
В заключение, любезнейший или почтеннейший, ты забыл приобрести мне на предмет лечения супры от малярии, «Фито-феррин» несколько тюбиков, хотя и обещал (сдвиг). У Софьи опять эти дни лихоманка или гнетучка, почему и пишу.
Если ты в Харькове и имеешь к тому сроки приобрести, и вышли, а Нина вычтет. Если же уехал, то ничего.
Лобжу и твой
Иурий
14
<28. VH. 1930>
Дорогой Дм. П.
У нас масса происшествий, так, одна моя собака (кобель чёрного окраса, кличка Доктор или Джекилл) оказалась ослом. Кроме того, несмотря на отсутствие некоторых продуктов (напр<имер>, мяса, кур, жиров, мук и ещё чего-то), С.М. так удачно питает меня здоровой пищей, что у меня припухает талия и, приехав в Тифлис, я смогу сказать
стих
Вот удивятся-то друзья,
Увидев, как толстопуз я.
Мать привезла мне мой портрет в арабском одеянии, коий С.М. поставила предо мной на возвышении для справочных книг, я же сказал:
стих
Одет в хламиду, юн, прекрасен,
Являюсь темой разных басен.
Всё же мозг мой работает и производит «перлы» или «перловые супы» вроде следующих:
Как бы Щи
Острых мук комки в лесу с<о>крыты.
Тишина нашеичет слов узор.
Их клади рядами для игры ты,
Ими радуй ум и слух и взор.
Рассеки мечом небес кружало,
О́ку́ни в глубины чёрных вод,
Чтобы неподвижное лежало,
Там закончив беспрерывный ход.
И укрыт зелёными листами,
Одинок в полудне тайный час,
Подымись и дерзкими перстами
Вырви солнца раскалённый глаз.
Брось его на зелени ковра ты,
Чтобы ярче заблестел ковёр.
Помни: острых мук комки там врыты,
Вышьют в тишине узор.
_________________
Филка
В лесу цвела красотка Филка
И, украшая ликом луг,
Улыбки лыку стало пылко,
Блестя среди цветов-подруг.
У ней была одна подруга.
Ярка, с наружностью цветка.
Живя с другого края луга,
По Филке плакала слегка.
Что в жизни радость даст? Бутылка.
А что ещё? Любезность дам.
Даст также радость милка Филка,
Украсив то и это нам.
Примечание
В бытность мою на хуторе Рогозянка Купянск<ого> у<езда>, слышал, к<а>к крестьяне именовали напиток «Фиалка» Хвиявкою.
Или ещё
В лесу на склонах гор растут,
Куда ни глянешь, там и тут,
В полках волков, как милки в ссылке,
Сумасводительные филки.
Или ещё юноша поёт о дамах, у коих de ссуси из-под юбок виднеются:
Какие дивные штаны!
Приносят весть о днях весны!
Иль, может, о весны ночах!
Я чах, но снова жизнь в очах!
И, увлечённый панталоном,
Дам призываю к горным склонам,
Где на сыром земли затылке
Растут пленительные Филки.
Или ещё «Как!?»