Впрочем, когда в войне наступил перелом и поражение стран Оси стало очевидным, премьер-министр Ян Смэтс перестал скрывать свою антипатию к коммунизму. В августе 1945 года он писал своим друзьям: «Я считаю, что мы возложили на Россию слишком тяжкую долю военного бремени. Нам не послужит на пользу, что англо-американский союз не взял на себя более серьезную ношу. Нам не послужит на пользу, что мы оказались не на высоте в своих военных усилиях. Может стать трагедией, если впоследствии окажется, что это Россия выиграла войну. Она превратилась бы в хозяйку мира, а это ей ударит в голову. Я не думаю, что Россия подготовлена к роли мирового лидера… Это ужасное преступление с десятью тысячами польских офицеров в Катыни не дает мне покоя».
Следует заметить, что Смэтс довольно специфически относился к СССР. Он уважал русских, поскольку, будучи одним из генералов во время Англо-бурской войны, помнил о помощи России в борьбе с Великобританией. Большевиков же он откровенно презирал. В то же время в середине 1930‑х годов он заявил послу СССР в Великобритании Майскому: «Ваша страна сейчас может стать бастионом белой расы на Дальнем Востоке». Интересно, что в годы войны сторонники Национальной партии называли Смэтса «большевиком» и «агентом Сталина».
Глава двадцать первая. Расисты переходят в наступление
После окончания войны самые непримиримые африканерские националисты, интернированные в лагерях, вышли на свободу. Теперь их лидеры избрали своей первейшей целью во что бы то ни стало прийти к власти и «покончить с диктатом» Великобритании. Надо отметить, что и в военное время стычки между англичанами и африканерами проходили даже в парламенте. Даниэль Малан, лидер Восстановленной национальной партии, отказался голосовать за послание с выражением соболезнования по поводу кончины президента США Рузвельта. Он сказал, что боится прецедента – а вдруг, когда умрет Сталин, правительство попросит парламент объявить траур? А пастор Йоханнес Стрейдом, лидер трансваальского отделения Восстановленной национальной партии, заявил, что стоит ему закрыть глаза, и он видит, как Хофмейер (ближайший сподвижник Смэтса), обнимает за шею сатану. А сатана этот – Сталин. Эрик Лоу, один из руководящих деятелей Восстановленной национальной партии, 8 мая 1943 года внес в парламент предложение о закрытии советского консульства. Оно было отклонено незначительным количеством голосов.
В 1941 году состоялся Национальный конгресс африканеров, который принял «Декларацию от имени народных организаций» и «Проект конституции республики». Фольксконгресс провозгласил целью выход ЮАС из войны, разрыв всех связей с метрополией и провозглашение независимой республики. Аналогичные конгрессы были проведены в Блумфонтейне в 1943 и 1944 годах, причем последний съезд был посвящен расовой политике африканерской нации. Среди участников и ораторов видное место заняли представители реформатской церкви: Г. Кронье, Я. Дю Тойт (Тотиус), Й. Стрейдом, профессор теологии Я. Грейвенштейн.
Тотиус заявил, что поскольку «расовая интеграция является греховной», постольку «оправдан апартеид». Расовая сегрегация, по мысли Тотиуса, служит отражением не только бурской традиции, но и Божественной воли. Лидер натальских националистов и будущий министр по делам туземцев Э. Джансен предостерег, что «если африканерам не удастся сохранить свое господство, то управлять государством будут кафры». «Я не думаю, – продолжал он, – что европейцы будут готовы к такой возможности… Наступило время для практического осуществления африканерской политики апартеида и раздельного развития. Должна быть создана система, основанная на принципе раздельного развития и управления белых и небелых граждан».
В решениях Фольксконгресса 1944 года было зафиксировано, что «проведение политики апартеида отвечает интересам белых и небелых южноафриканцев, причем эта политика должна строиться таким образом, чтобы небелые этнические группы получили возможность развиваться в строгом соответствии со своим национальным духом, на собственной территории, с тем чтобы они могли сохранить полный контроль над своими делами». Подчеркивалось, что «обязанностью белых является обеспечение контроля со стороны государства» и что «христианским долгом является покровительство небелым расам, пока последние сами не будут способны управлять своими делами».
В 1946 году по инициативе синода реформатской церкви в ЮАС прошел Фольксконгресс «против коммунистической опасности». На нем была создана комиссия по объединению сил церквей и других симпатизирующих им организаций для борьбы с коммунизмом при помощи всех возможных средств.
В первые послевоенные годы доктрина христианского национализма получила свое дальнейшее развитие. Большой вклад в ее теоретическое обоснование внес Г. Кронье. В фундаментальном труде «Дом для потомства» (1945 год) он дал описание «идеального государства» и общественного устройства. В качестве принципов такого устройства Кронье выдвинул полное разделение (включая территориальное) населения по расово‑этническим признакам, введение раздельного проживания в городах, роспуск межрасовых политических организаций и профсоюзов, подтверждение богоизбранности африканеров и Божественного предопределения судьбы каждой нации, запрещение межрасовых браков.
В 1947 году совместно с пастором В. Николем и профессором Университета Претории Э. Гроенвальдом Кронье попытался обосновать преимущества раздельного развития рас: «Существо расовой проблемы в Южной Африке состоит, прежде всего, в том, что контакты между расами привели к расовому смешению и что расовый конфликт здесь возник как следствие господства белых». Господство белых, по утверждению авторов, обусловлено их более высокой степенью развития. Единственный выход из создавшегося положения – только раздельное развитие рас на отдельных территориях при ликвидации возможности расового смешения. При этом, «опека» европейцев над туземным населением должна сохраняться некоторое время, после чего последние «должны будут получить независимость». Кронье рассуждал: «Практически любой вопрос сводится к следующему: наш инстинкт самосохранения (этот основополагающий и необходимый инстинкт, присущий каждой группе населения) не позволяет нам разрешить безграничное развитие банту до тех пор, пока они остаются в нашей среде… Может ли кто-нибудь справедливо критиковать белых лишь за то, что они опасаются за свое будущее?»
Правая реакция со стороны африканеров набирала свои обороты. Значительную активность развил «Брудербонд». В 1944 году он насчитывал 2672 члена, из которых 8,6 % были государственными служащими и 33,3 % – учителями. Очень значительную роль здесь также играли священнослужители. Были в «Брудербонде» и члены парламента. Пользуясь тайными методами, организация укрепляла позиции африканеров в различных сферах: в политике, экономике, культуре; противодействовала либеральным и левым тенденциям; устанавливала свои правила в армии и церкви. Кроме того, члены «Брудербонда» давали клятву не поддерживать никакого сотрудничества с англичанами. Понятно, что подобная тактика неоднократно вызывала возмущение англо-африканцев и некоторой части африканерского общества. Некоторые начали обвинять «Брудербонд» в «масонских методах» борьбы.
Оппоненты пытались противодействовать. В 1946 году им удалось созвать комиссию по расследованию деятельности организации. Однако вскоре комиссия пришла к выводу о «полной лояльности» «Брудербонда», его «пользе и законности», поскольку его «целью является охрана наиболее достойных интересов африканерского народа».
Надо отметить, что правящая Объединенная партия Смэтса не отставала от своих политических противников – африканерских националистов – в смысле расизма. Отличие заключалось в том, что «либералы» выступали за усиление белого господства без учета этнических особенностей европейцев. Так, лидеры Объединенной партии в 1947 году заявляли: «Программа нашей партии заключается в том, чтобы открыть доступ в эту обширную богатую страну для всех желающих в ней поселиться. В текущем году мы выдадим 100 тыс. иммиграционных разрешений и будем поступать так ежегодно на протяжении десяти ближайших лет. В течение этого периода в Южно-Африканском Союзе сможет обосноваться миллион человек, для которых не хватает места в перенаселенной Европе. Нам необходимо изменить соотношение между белыми и неевропейцами в свою пользу… Страна достаточно богата, чтобы прокормить население в несколько раз большее, чем теперь».
Члены «Брудербонда»
Другими словами, еще до официального провозглашения политики апартеида в Южной Африке царили вполне расистские порядки. Впрочем, не надо забывать о том, что точно такие же порядки – вплоть до нюансов – имели место в США, где расовая сегрегация была отменена лишь в конце 1950‑х годов, когда Дуайта Эйзенхауэра на посту президента сменил Джон Кеннеди. Кстати, многие африканерские националисты, как это ни курьезно, критиковали американский тип сегрегации (который копировал премьер-министр ЮАС Герцог в 1920–30‑е годы). Они продолжали настаивать на полном разделении, при котором черные, цветные и белые вообще не соприкасались бы. Разумеется, такое вряд ли было до конца возможно в условиях Южной Африки, что и показало дальнейшее развитие государства.
Глава двадцать вторая. Архитекторы ненависти
Предвыборная кампания Восстановленной национальной партии 1948 года проходила под лозунгом введения в стране апартеида. Комиссия по его разработке была создана еще на Фольксконгрессе 1944 года. В конце 1947 года она опубликовала доклад, который вошел в предвыборную брошюру партии. Среди прочего там говорилось: «В ЮАС должна проводится политика полного апартеида как конечная цель естественного процесса раздельного развития. Отдавая себе отчет в том, что эта задача может быть лучше всего выполнена путем сохранения в чистоте и неприкосновенности белой расы, Национальная партия провозглашает это в качестве основного руководящего принципа своей политики».