— Ну посмотрим, — прищурился Кай. — Что за дело у тебя в Кете?
— Оружейную урая хочу ограбить! — выпалила девчонка.
— С ума сойти, — оторопел Кай. — Это еще зачем?
— Есть сказ один, — Каттими расширила глаза и стала вышептывать слова медленно и таинственно, — что в одну из давних Пагуб была девушка, которая сражалась со всеми пустотными тварями и всех их побеждала. И был у нее чудесный меч, который не портился от поганой крови. Но однажды пришлось ей сражаться против страшной твари, которая была выше ростом самого большого быка. Дом могла раздавить! И никто не мог победить эту тварь. Конечно, чудесный меч мог поразить чудовище, но броня у твари была так толста, что клинок не мог достать до ее сердца. И тогда девушка бросилась чудовищу в пасть. К счастью, оно проглотило ее целиком. И она убила его изнутри, но умерла, потому как утонула в черной крови.
— Дитятко, — рассмеялся Кай, — я эту сказку сам мальцом слушал не раз. Ты мне другое скажи: зачем тебе грабить оружейную урая?
— Чтобы найти чудесный меч, — удивилась непонятливости охотника Каттими. — Тебе еще раз сказку рассказать? Кетские урай сотни лет древнее оружие собирают, в прошлые времена по всему Текану, по всей Салпе нужных купцов рассылали, о том все кузнецы знают. Отец мне это рассказывал. Там чудесный меч, больше негде ему быть. Если что где в Текане ценного из орудия и находилось или по рукам шло, все в Кете оседало. Надо только в оружейную попасть, а там уж меч точно моим будет. Я присказку придумала, чтобы его вызвать. Всякое оружие отозваться может, главное, присказку правильно придумать.
— Еще считалочки помогают, — вздохнул Кай. — И бантики на косичках. Вот отрастишь волосы, заплетешь столько, сколько захочешь. Нет, девочка, я тебя с собой не возьму. Тебе бы еще подрасти немного. Хочешь, кормилицу найму? Сиську сосать не разучилась?
— А если не прирастать? — Она смотрела на него, не отрываясь. — Если без танца, без близости, без присказок дурацких, тогда возьмешь с собой?
— Зачем? — Он смотрел на нее с интересом.
— Васу-то возьмешь, — надула губы Каттими.
— Васу? — удивился Кай. — Да она и не просилась со мной. К тому же приятель у нее какой-то.
— Попросится еще. — Глаза Каттими налились слезами.
— Если Васа и попросится, — он наклонился к девчонке, — и если даже я соглашусь, все равно будет она и я. Или я и она. А если со мной окажешься ты, то не будет «я» и «ты». Будет большое «я», в которое можно попасть стрелой, мечом, копьем, колдовством. Понимаешь? — Последнее слово Кай почти прокричал.
Каттими закрыла лицо руками.
— Хватит, — попросила она негромко, а потом отняла ладони и прошептала чуть слышно: — Очень хочу так. Чтобы большое «я». И чтобы можно попасть стрелой, мечом, копьем, колдовством. Понимаешь?
— Нет, — отрезал Кай.
— Ты меня оцарапал. — Она сдвинула одеяло, показала полосу на боку, там, где талия переходила в матовое бедро. — Браслетом своим рогатым оцарапал!
— С другой стороны надо было подбираться! — процедил он сквозь сомкнутые губы.
— Какая она была? — спросила, пытаясь поймать его взгляд.
— Она есть, — прижал руку к груди Кай. — Вот здесь. Одевайся. У нас много дел.
Девчонка вскочила, сбросила одеяло и, как есть, побежала в другую комнату.
«Дурак, какой же я дурак», — подумал Кай, не в силах отвести от нее взгляда.
Когда они спускались по лестнице, Кай спросил девчонку:
— Ладно, может быть, ты и в самом деле заставила Такшана сделать то, что он сделал. Предположим, что он оказался более податливым, чем Таркаши. Но ответь на другой вопрос: зачем ты этого захотела? Думала, что от меня будет легче убежать?
— Дурак, — проговорила Каттими с сожалением. — Впрочем, ты сам это знаешь. Что ты дурак.
Кай опешил, даже замедлил шаг, потом надвинул на голову капюшон и направился в конюшню. И Молодец, и лошадка Педана чувствовали себя прекрасно. Кай спросил у ветерана-хиланца, где Шарни, узнал, что тот в полдень будет ждать охотника у нижнего конца улицы Оружейников, и, не оглядываясь, направился к выходу с постоялого двора. На улице, где вновь моросил мелкий дождь, с взмыленного коня сползал здоровяк Таркаши.
— Что случилось? — спросил он.
— С кем? — не понял Кай.
— Со мной, — раздраженно воскликнул Таркаши и начал распускать застежки подсумка. — Встаю затемно, снаряжаю подводу, еду в старательское село. Пять лиг от города на север. И вот, все вроде в порядке, выторговываю и вдруг ясно понимаю, что я должен везти круг сыра охотнику Каю. Бросаю все, сажусь на лошадь, и вот я здесь. Вопрос: зачем? Тебе в самом деле нужен сыр? Когда ты мне об этом сказал? Почему я об этом забыл? И почему я вспомнил только то, что тебе нужен сыр, а когда ты меня об этом просил, вспомнить не могу?
— Послушай, — Кай растерянно оглянулся на Каттими, которая сияла от гордости, — ведь вы вчера с Усити и с Шарни хорошо выпили?
— Да, — поскреб затылок Таркаши. — Было такое. И сейчас еще в голове шумит. Так мы и сегодня вечером хотели продолжить.
— Ты ведь не все помнишь, что было вчера? — продолжил Кай.
— Что-то припоминаю, но с трудом, — признался торговец. — Наполовину. А вторую половину и вовсе не помню.
— Ну так я тебя успокою, — ударил здоровяка по плечу Кай. — Сыр я у тебя просил не в подарок, а по его цене. Считай, что этот круг ты уже продал. Вот деньги. Попроси хозяина постоялого двора отнести его в погреб, завтра я заберу. Васа?
Осунувшаяся и бледная кессарка подходила к постоялому двору.
— Долго спишь, охотник, — заметила она холодно и с презрением покосилась на Каттими. — Наверное, сладко, потому и долго?
— Не бойся, не переслащу, — отозвался Кай. — А ты рано встаешь. Не дает покоя хурнайский правитель кессарским служивым?
— Кетский правитель, — заметила Васа. — Сейчас прибудет старшина стражи, заберет лошадь Сая, его вещи. Тело будет отправлено в Сакхар с соответствующими почестями. И я не завидую участи его убийц.
— Ты слышала, что сказал Сай? — спросил Кай. — В клане Смерти осталось три десятка человек. Из них всего пятнадцать воинов.
— Пятнадцать воинов клана Смерти стоят сотен прочих, — отрезала Васа и скрылась за дверью.
— Почему на меня ворожбу не правила? — спросил Кай девчонку через полчаса, когда они сидели в маленькой харчевне на углу улиц Оружейников и Кузнецов.
— Ты бы почувствовал, — надула Каттими губы.
— Нет, — погрозил ей пальцем Кай. — Не о том спрашиваю. Почувствовал бы или нет, то мое дело. Почему на меня ворожбу не правила?
— Не нужно мне наколдованное, — уткнулась она носом в тарелку. — Я вот могу так расстараться, что каждый будет видеть у меня золотые перстни на пальцах и хурнайский жемчуг на шее, но зачем? Себя-то не обманешь.
— Тебе нужны жемчуг и золото? — прищурился охотник.
— Нет. — Она покраснела. — К слову пришлось.
— К слову… — проворчал Кай, поежился — жар не отпускал его. — У меня нет ни дома, ни покоя, ни… Ничего нет. Ты это понимаешь?
— Да, — вздохнула Каттими. — Выбор незавидный. Еще и лихорадка тебя томит.
— Вот! — обрадовался Кай. — Подумай об этом!
— И пьешь все время, а напиться не можешь, — добавила девчонка.
— Воду пью, — недовольно буркнул Кай. — Вода монеты не просит.
— И говоришь со мной так, — она наклонилась вперед, — будто это я тебе вольную выписала, а не ты мне. Не волнуйся, насильно любиться не заставлю.
— А я и не волнуюсь, — точно так же наклонился вперед Кай. — Так, только вздрагиваю по утрам.
— Неужели перепугала? — откинулась назад Каттими.
— До столбняка! — повторил ее движение Кай и, уже вставая, добавил: — Пока я в Кете, чтобы никуда от меня не отходила. А там посмотрим.
— Посмотрим, — кивнула девчонка. — Но разглядим ли?
Шарни, успевший проглотить с утра не меньше кубка крепкого кетского пойла, ждал Кая у дома старшины цеха оружейников. На плечах порученца ладно сидела новая куртка, щеки отсвечивали румянцем, в руке покачивалась увесистая корзинка. На губах играла довольная улыбка.
— Ну? — Кай окинул взглядом ряд оружейных лавок, над дверями в которые позвякивали вырезанные из жести мечи, копья и доспехи. — В какую поведешь лавку, приятель?
— В лучшую. — Шарни похлопал охотника по плечу, подмигнул Каттими. — Урай очень доволен моим грузом. И мне есть чего предложить тебе, парень, есть. Я про твою нужду. Пику тебе подыщем. Но насчет ружья отдельная песенка складывается. Монетка-то хоть есть?
— Сундуков с золотом за собой не таскаю, но в трактирах милостыню не прошу, — ответил Кай.
— Ну не обижайся, — похмельно икнул Шарни. — Я ж к тебе со всей радостью. Одно внатяжку пойдет, ружье я тебе доставлю позже. Вот выберешься за пределы Кеты, сразу и получишь. На первом же постоялом дворе. В полдень. Ты же в Ламен пойдешь? Некуда больше из Кеты идти теперь. На ламенском тракте и получишь. Конечно, как расплатишься. Такие правила. И чтоб никто об этом ружье не знал и не слышал. Хвастайся им где хочешь, но меня чтоб не упоминал. Понял?
— Понять-то понял, — вздохнул Кай. — Ну так и ты пойми, Шарни. Я ведь гвардейскую громыхалку брать не буду. Мне хорошее ружье нужно.
— А кто говорил про плохое? — удивился Шарни. — Ружье будет такое, что хоть из чехла его не доставай, с руками оторвут. Будешь доволен. А уж с остальным все прямо тут обделаем. Томить не буду. Все, что режет, рубит, колет, протыкает и жалит, все тут недалеко. Причем не только то, что можно пощупать руками в любой оружейной лавке, но и кое-что получше. Но чтоб о ружье ни слова, ни полслова, ни звука, ни выдоха, а то отгорит не вспыхнув, понял? И девчонке своей накажи!
— Понятнее не стало, — поднялся Кай. — Во сколько обойдется?
— Мне или тебе? — не понял Шарни.
— Сколько возьмешь с меня за ружье? — спросил Кай.
— Десять золотых! — быстро проговорил Шарни. Сказал и зажмурился, как будто ждал оплеухи или зуботычины.
— Ой, — выдохнула Каттими.