Александр кивнул.
— Это одно из лучших предложений за ничего, которые я когда-либо слышал в своей жизни.
— У вас была плохая жизнь? — спросил Александр.
— Почему? — удивился адвокат Розен.
— Нет, я так, шучу…
Почему они все хитрые, как лисы? Александр улыбнулся и одобрительно кивнул.
— Вот и хорошо, я знал, что вы умный приятель.
— Прежде всего, я никогда не был вам приятелем и, надеюсь, никогда не стану им. Во-вторых, у вас есть всего минута покинуть мой дом. За это я вам принесу два стакана воды… на лестничную площадку.
— Что?! Надо понимать, вы отказываетесь от такого предложения? Быть прекрасно обеспеченным и ни о чем не думать в течение двух лет.
— Меня не интересуют деньги. — И он говорил правду.
— Я еще не встречал в своей жизни людей, которых не интересовали деньги.
— Я же говорил, что у вас была плохая жизнь. Адвокат не улыбнулся.
— Я не верю.
— Я могу вам написать, если у вас плохо с ушами. Нам больше не о чем разговаривать. Вы меня извините? Не так ли?
Адвокат поднялся, закрыл свою папку и сложил в портфель.
— Вы теряете очень много.
— Я постоянный теряльщик с такими людьми, как вы.
Уже выходя, в дверях, Марк Розен остановился, он чувствовал, что последнее слово не за ним, и не хотел, чтобы это так осталось.
— Так как же насчет двух стаканов воды? — спросил он.
— Ах, воды, — сказал Александр. И он вынес стакан, наполненный до краев водой, на лестничную площадку,
Адвокат усмехнулся, но медленно выпил до конца. Через час позвонила Юджиния.
— Ты видел адвоката? Ты не взял их? Я случайно слышала, как они в кабинете разговаривали.
— Да, — сказал он…
— Как ты мог, как ты мог это сделать?! Ведь я…
— Ты не дала мне договорить, я хотел сказать, что не взял.
— Почему ты сказал «да»?
— В русском языке на отрицательный вопрос можно также ответить «да». Как подтверждение данного отрицания.
— Но это английский! — воскликнула она.
— Я тебе всегда говорил, что мой английский далек от совершенства, а ты говорила, что он тебе нравится.
Она рассмеялась. — Ты испугал меня.
— А ты испугала меня.
— Чем?
— Тем, что поверила, что я мог взять. — Он замолчал.
— Я глупая… Я не хотела тебя обидеть, это от эмоций. Извини меня…
Он вздрогнул: она просила у него прощения.
— Не говори так, Юджиния. Это я всю свою жизнь должен буду просить у тебя прощения.
— За что?
— За все то, что сейчас с тобой происходит. За то, что я не могу тебе дать нормальную жизнь.
Все замерло.
— Я очень хочу тебя увидеть. И я не знаю, что делать. Я не разговариваю с папой, пока он не изменит своего решения. Мы не обедаем вместе, я ем в другой комнате.
Его тронуло это.
— Завтра они уезжают с Клуиз в пять обедать, а потом в театр. Я выйду в парк и буду ждать тебя в четверть шестого. Ты сможешь приехать?
— Да, — и про себя добавил: моя ласточка. Она, правда, напоминала всех зверушек и птичек и была до удивления хорошая.
— Я мечтаю увидеть тебя.
— Завтра, — сказал он. Кто-то обратился к ней на другом конце провода.
— До свидания, — сказала она и повесила трубку.
Он тщательно одевался, смотря в зеркало. Сначала он подумал даже побриться. Потом решил, что нужна ночь, чтобы утихло раздражение, и он только порежет ее щеки подрезанной щетиной.
Он пронаблюдал, как автомобиль мистера Нилла выехал из дома, узорная решетка огораживала уличную часть поместья, имея застежку — ворота. Ворота не успели закрыться, как он проскользнул в них. Александр решил не идти по открытой аллее, где его было видно, а пройти сбоку, вдоль забора, к самому парку.
Он осторожно ступил несколько шагов, собрался повернуть и замер: перед ним стоял громадный телохранитель. Слов не было. Тот сгреб его, оторвав от земли, пронес по воздуху и швырнул назад. Телохранитель прижал его головой к решетке, сжав подбородок. И начал давить.
— Я сказал тебе никогда не появляться около. Или тебе надоело жить на этой земле?
Толстые пальцы раздавливали подбородок, задирали его голову все выше и выше. Он снова оторвал его от земли и бросил. Александр приземлился на ноги, устоял, но не ударил. Это было бесполезно. Телохранитель сгреб его за шиворот и потащил к выходу.
— Еще один раз — и ты покойник! Ворота едва не стукнули ему в лицо. Вернувшись домой, он сразу же побрился и был рад, что не сделал этого до того, так как тогда бы он не смог сбрить грязь от касания чужой руки, разве только сбривая себе кожу: он чувствовал себя больным, он не переносил, когда кто-то касался его лица.
Потом он стал думать, сколько стоит пистолет, чтобы убить телохранителя. Чуть позже подумал, что это глупо: наймут еще пять новых. И взмолился Богу, лишь бы Юджиния не видела, что с ним случилось. Он бы не пережил этого.
Она позвонила позже вечером и плакала. Александра это потрясло.
Он не удивился, когда через два дня рано утром раздался звонок. Это не могла быть Юджиния. Он не ошибся.
— Здравствуйте, это…
— Марк Розен. Что вы хотите?
— Я рад, что вы меня узнали.
— Я — нет.
— Вы не против, если я заеду, буквально на пять минут?
— Я против, но вы все равно заедете. Так что валяйте.
— Я несусь.
Он повесил трубку и устало посмотрел на стену. Линия была пуста, как его жизнь. И только Юджиния была в ней — единственный свет. Который хотели погасить, забрать, унести от него. Проклятые люди, подумал он.
Он оставил дверь открытой, и адвокат без стука вошел в комнату. Александр не предложил ему сесть. Тот сам опустился на стул.
— Как найти дела? — спросил он, будто доктор больного.
— У нас нет никаких дел, и верю, что быть не может.
— Ну тогда прямо к делу, чтобы оно у нас было. Мистер Нилл очень недоволен тем, что происходит. Он знает, что произошло позавчера…
Александр пожал плечами.
— В следующий раз это может окончиться госпиталем. Это не угроза, упаси бог. Просто вы новый человек в этой стране и не знаете законов. Вы посягали на чужую территорию и пытались проникнуть в частное имение. Телохранители созданы для того, чтобы охранять их, и его долг был остановить вас. Вам повезло на первый раз: вы могли попасть в тюрьму. Александр безразлично смотрел на него.
— Я вижу, это не производит на вас достаточного впечатления. Но из тюрьмы можно и не выйти никогда. У мистера Нилла большие связи.
— Это угроза?
— Нет. Это еще нет. Но не пытайтесь подобное повторить. Мистер Нилл очень расстроен. Он не может ничего сделать с Юджинией, но он может сделать что угодно с вами. Вы понимаете, что он всесильный человек?
— Нет.
— Я думал, что вы умный мальчик. Александр скривился.
— Хорошо — юноша. Но я надеюсь, вы понимаете, что вы принадлежите к толпе «зеленых», так называемых «новоприбывших», у которых нет гражданства, а только отпечатки пальцев в управлении одного большого здания в Вашингтоне. И мистер Нилл может сделать так, что вас вышвырнут из этой страны в течение месяца.
Он только поражался мудрости этой девочки. И ее предвидению.
— Тогда эта страна действительно поглупела, если мистер Нилл может меня выкинуть из нее, потому что я ему мешаю.
— Страна здесь абсолютно ни при чем.
— Как ни при чем? Меня принимала страна, а не мистер Нилл, чтобы меня высылать.
— Выбрасывать вас будет суд. Я объясню технологию. В случае совершения любого преступления вы должны будете покинуть страну. Не во всех случаях, но так сделают. А подобрать для вас преступление будет совсем легко.
— Если я, например, ударю вас по лицу, меня вышлют?
— Если нет свидетеля и не останется следа, то нет: будет очень трудно доказать.
— Вы меня не поняли… — сказал Александр. И многозначительно посмотрел.
Однако адвокат пропустил это мимо ушей.
— Вы не понимаете. Или не хотите понять…
— Что?
— Я — ваш друг.
— Избави Бог и нас от этаких друзей. Александр взглянул на часы: пять минут истекли.
— Мистер Нилл может с вами сделать все, что захочет, вы не боитесь?
— Эта пластинка уже повторяется.
Он встал, прошел на кухню, налил стакан воды и значительно прошел через комнату, где сидел посетитель, в прихожую. Открыв дверь, Александр вышел на лестничную площадку и сказал:
— Я жду вас.
Адвокат догадался, взял свой изящный портфель и вышел на лестницу.
И увидел щедро протянутый ему Александром стакан воды.
— Ваши пять минут истекли. Адвокат взял стакан:
— Спасибо.
— Пожалуйста.
И выпил его до конца. Александр повернулся.
— И Последнее, — сказал Марк Розен. — Я не хотел об этом говорить, но вы меня вынуждаете…
— Да?
— Мистер Нилл об этом не знает. Но я знаю, что Юджиния провела в вашем доме две ночи.
Наступила пауза, он выдержал ее.
— Юджиния еще юна… В течение двадцати четырех часов я могу засадить вас в тюрьму за растление малолетних. С гарантией, что вы не выйдете оттуда никогда…
Александру стоило невероятного усилия сдержаться.
— Исчезните. Пока я не размозжил ваше лицо об эту стенку.
Он захлопнул дверь и прошел в комнату. Его не трясло, но он похолодел: он не мог поверить, что кто-то смел прикасаться своим грязным языком к их отношениям с Юджинией.
Он знал, что умный адвокат, работающий десять лет на мистера Нилла, никогда бы не позволил себе разговаривать так с теми, другими, с гражданами этой страны. А с ним он это легко позволял, считая, что тот не знает законов, тонкости, защиты. И он ненавидел себя за это и проклинал, что не гражданин.
Неожиданно на глаза ему попалась книга — «Крестный отец».
Старик, конечно, прав, что государство с его правосудием не должно быть главной властью и иметь всю силу, должно существовать что-то другое, внутри него. Потому что государство используют и пользуют, как хотят. Кто хочет.
Год назад он начал читать американские книги. «Крестный отец» был пятой. И эта основная философско-политическая мысль романа ему нравилась. Должна быть другая власть: не купленная, не развращенная, но справедливая.