Сам он все больше ожесточался. Холод достал и его, Ранмир согревался, орудуя мечом, и постоянно искал стычек с горцами. Но наемники не были столь выносливы, да и скудная пища не давала столько сил, сколько требовалось в таких суровых условиях для изматывающего похода.
– Надо возвращаться, – сказал утром Ранмиру сир Гор когда они, ежась от холода и ледяного ветра, вышли из палатки. Кое-где лежал снег, а выше, куда ни глянь, простирались горные вершины, сплошь им заваленные. – Припасы кончаются, люди мерзнут и болеют.
– Это они просили со мной поговорить? Наемники?
– Они говорят, я слушаю. Не обязательно говорят со мной. Мы все здесь сдохнем, в этих проклятых отвесных скалах, если будем подниматься выше. Мне-то наплевать, тебе, похоже, тоже. Но у кого- то внизу остались женщины и дети. Кто-то просто хочет жрать. Кому-то не нравится мерзнуть. Мой сьор не знает жалости. Но Мрак тебя возьми, Ранмир! Твоя жена, небось, родила. Не хочешь взглянуть на мальчишку?
– Хорошо. Мы возвращаемся. Как только сравняем с землей этот Храм, – Ранмир кивнул на купол главной колокольни, возвышающийся над глухой каменной оградой.
– Ты собираешься его разрушить?! Нам жрать нечего, все силы уходят на то, чтобы согреться! А ты хочешь, чтобы мы разобрали на камни эту чертову крепость! Ты псих! Уведем всех в рабство, и здесь само все загнется. Ну, кресты снесем. Оборвем колокола. Подожжем, в конце концов.
– Идея с поджогом мне нравится, – ухмыльнулся Ранмир. – Ладно, передай им, – он кивнул на стоящих поодаль наемников. – Как только возьмем этот Храм, начнем спуск. Выше не пойдем.
– Хвала Огню! – сир Гор сплюнул. – А то я совсем окоченел.
– Слушай, бродяга, а как тебя зовут? – спросил вдруг Ранмир.
– Алвар.
– Идем, Алвар, – он хлопнул сира по плечу Гора. – Сегодня ночью тебя точно кто-нибудь согреет, в Храме много баб. Они называют себя сестрами, но среди них нет невинных. Они далеко не монашки, – захохотал Ранмир.
И вот они рвутся к воротам. Воодушевленные обещанием сьора наемники не жалеют себя. Силы горцев тоже истощаются. На закате Ранмир первым ворвался в ворота. За ним на серые щербатые камни храмовой площади шагнул оборванный, залитый кровью горцев сир Гор. Следом за ними хлынули остальные.
Сестры бились наравне с мужчинами. Одна даже осмелилась напасть на Ранмира. Он, смеясь, отбил нацеленный в грудь меч.
– Будь ты проклят, высший! – прошипела сестра. – Ты побеждаешь, потому что на тебе защита!
– Если хочешь меня спровоцировать, то напрасно. Не стоит взывать к моему благородству, у меня его нет. Я Ранмир аль Хали.
Он ударом кулака опрокинул сестру на землю.
– Тащите их всех в подвал и заприте там! – скомандовал Ранмир. – Скоро стемнеет. Утром начнем спускаться. И пошарьте, как следует в этих подвалах: там должна быть еда.
– А можно оставить самых смазливых монашек наверху? – крикнул один из наемников. – Мы давно уже не видели женщин.
– Нравится – берите, – пожал плечами Ранмир. – Эту тоже оставьте, – он тронул носком огромного грязного сапога, лежащую рядом женщину. – Поднимайся. Ты, похоже, тут главная.
– Я мать-настоятельница!
– Идем со мной, – Ранмир кивнул на распахнутую дверь Храма.
Не замедляя шаг, Ранмир прошел в трапезную. Там царил беспорядок. Защитники горной обители едва успевали поесть. Повсюду валялись сломанные копья, погнутые щиты, луки с порванной тетивой. В глиняных тарелках засыхала еда. Ранмир, не глядя, схватил кусок мяса и засунул его в рот. Мясо оказалось жестким, как подошва сапога.
Ранмир поискал глазами вино. Потом вспомнил, что эти треклятые горцы не пьют, и, морщась, налил в оловянный кубок воды. Скинул тряпье с одного из грубых деревянных стульев и сел, положив огромные ноги на стол.
– Подойди сюда, – сказал он замершей в дверях женщине. – Ближе. На свет. Подними лицо и посмотри на меня.
Мать-настоятельница сделал пару шагов вперед, и замерла, гордо вскинув голову.
– Я узнал тебя, – рассмеялся Ранмир. – Больше десяти солнц назад ты была шлюхой в чихуанском борделе. Я был тогда еще не женат. Я тебя запомнил, хотя через мою постель прошли сотни женщин. Но вы, рыжие горные сучки умеете угодить мужчине. Ты теперь учишь этому других ха- ха… сестер? – спросил он насмешливо. – Мать… как ты сказала? – Ранмир давился смехом. – Настоятельница…
– Я тоже тебя помню, ублюдок. В ту ночь ты снял защиту. Мне надо было тебя зарезать.
– Что ж не зарезала? Понравилось, как я тебя трахаю?
– Я была совсем юной и глупой.
– Как ты попала сюда?
Мать-настоятельница молчала.
– Намир прав: у вас, Адептов Истиной Веры свои каналы связи. Вы как-то пробираетесь на королевские гондолы. Вашим шлюхам щедро платят. Они так глупы, что отдают деньги сестрам, искалечившим их души и тела. Тебя тоже сажали на каменный член? Признай, что мой лучше. Я помню, как ты стонала подо мной и просила еще. Скоро совсем стемнеет, и мы с тобой вспомним тот бордель в Чихуане. А завтра ты спустишься вниз и пойдешь работать в каменоломни. Не знаю, насколько тебя хватит, но я предупрежу, чтобы к тебе относились по-особому, – насмешливо сказал Ранмир.
– Будь ты проклят! Я верю, найдется тот, кто снесет тебе голову, младший принц аль Хали.
– Я не младший принц. Я будущий император.
– О, да! Какое-то время на твоей голове будет корона. Но не долго.
– Я не верю в магию, – Ранмир встал. – И твоим предсказаниям не верю. Вино у вас тут есть?
– Мы не употребляем поганое пойло.
– Жаль. Пьяный я бы оставил тебя в покое довольно быстро. Но теперь тебе придется развлекать меня до утра. Ты помнишь, как это делается?
Он двумя огромными шагами подошел к одетой в черное глухое платье женщине и крепко взял ее за плечо. Потом резко рванул ворот платья. Раздался треск разрываемой ткани. Мать- настоятельница жалобно вскрикнула.
– Как тебя зовут? – спросил Ранмир. – Я помню ту ночь, но забыл твое имя.
– Веста.
– Тебе повезло больше чем им, Веста, – Ранмир кивнул на дверь, за которой раздавались отчаянные крики женщин. – Пока я с тобой, никто другой не войдет. Не хмурься, такова война. Сильный берет все, что хочет. А я – самый сильный.
И он повалил женщину на ближайшую скамью, подмяв под себя. Вот уже тридцать лун Ранмир карабкался в горы и забыл, какое оно податливое и мягкое, женское тело. Его наемники тоже успели это забыть. Сегодня ночью в Храме Адептов Истиной Веры будет оргия. Это хорошо, что в подвалах нет вина. Горцы могут напасть, чтобы попытаться отбить сестер. И надо сохранять трезвую голову.
Ранмир подумал, что надо бы сказать Алвару: пусть закроют ворота. И выставить часовых. Женщина под ним застонала, пытаясь высвободить руку. Похоже, монашка хотела его ударить. Ранмир усилил напор, впиваясь в ее сжатые губы. Он раздвинул их своим жадным языком, одновременно раздвигая монашке ноги. Скоро она будет стонать по-другому, и просить еще. Природу не обманешь. Сестра из горной обители давно уже тоскует по мужчине, а Ранмиру сегодня особенно нужна женщина. Когда взойдет солнце, наступит и время для ненависти.
– Ты меня вспомнила? – хрипло спросил он. – Я вижу, что вспомнила. У меня еще нет бастарда от монашки. Это будет забавно…
… Он вернулся в Калифас без предупреждения. К чему трубить о победе, которая была не полной? Часть горцев поднялась выше, и Ранмир со своими наемниками не смог их достать. Война не закончена, враг наполовину уничтожен, но все еще силен.
Каменоломни опять работают, связь со столицей анклава восстановлена, но нужны новые рабы, здоровые и сильные. Это могут решить отец и Намир, политика и дипломатия их удел. А Ранмир – воин. Первый Меч империи. Его стихия – это военные конфликты. И вот он дома. Приехал за долгожданной наградой.
Войдя в свой дворец Ранмир, удивился: почему так тихо? Гондолы над Калифасом не могли не заметить. Сатаре должны уже были доложить: муж вернулся. Его не было долго, и грата Сатара должна была родить. Так, где его законнорожденный сын? Почему никто не бежит к Ранмиру с радостной вестью? Такое ощущение, что все попрятались.
Ранмир шел по коридорам, сложенным из кроваво – красного песчаника в полной тишине. Было слышно, как печатают шаг его огромные сапоги. Рука лежала на рукояти меча, которую сьор Ранмир машинально поглаживал. Он был в бешенстве: почему хозяина никто не встречает?!
Краем глаза он заметил одну из сирр, состоящую при его жене. Увидев Ранмира, девушка пискнула и вжалась в стену. Ранмир поманил стеснительную красотку пальцем:
– Иди сюда.
Сирра неохотно сделал пару шагов к нему.
– Где все? – грозно спросил Ранмир. – Моя жена родила?
Девушка кивнула, вся дрожа от страха.
– Где она? Где мой сын? Отвечай! Что здесь, Мрак его возьми, происходит?!
Сирра вдруг упала на колени:
– Пощадите!
Ранмир растерялся. Кто-то умер? Почему она так дрожит?
– Где леди Иньес? – спросил он.
– Я здесь, мой сьор, – раздался вкрадчивый голос.
Ранмир резко обернулся:
– Слава Огню! Я жду объяснений, Иньес!
Перепуганная девчонка тут же исчезла, а леди Кенси приблизилась к своему господину и низко присела, приветствуя его.
– Как я понял, Сатара родила. Я хочу видеть сына.
– У вас дочь, мой сьор, потому все и попрятались. Они боятся вам сказать.
– Что?! – Ранмиру показалось, что он ослышался. – Какая еще дочь?!
– Грата Сатара родила девочку.
– Этого не может быть! Ребенка подменили! Ты сама была при родах?!
– Да, мой сьор. От первых схваток до того момента, как акушерка взяла младенца на руки, перерезав пуповину. Сомнений нет никаких. У вас родилась девочка.
Ранмир на какое-то время онемел. Ждать десять солнц наследника, жить с женщиной, которая ему ненавистна, чтобы в итоге его так жестоко обманули?!
– Вы хотите их видеть? – спросила леди Иньес.
– Нет!
– А… вашу дочь?
– Я сказал нет!!!
Ранмир вынул из ножен меч. Леди Иньес не шелохнулась. Ранмир быстро опомнился.