– Для нас, – уточнила Барби и облизнулась.
Кира с хозяйкой беседовали до тех пор, пока Жанна, поглядев на часы, не сказала:
– Скоро Юлианны вернутся из храма. Иди-ка ты, Кира, встречать их на улицу: нехорошо, если они узнают, что мы с тобой тут беседуем, как две подружки. Еще ревновать начнут!
Кира удивилась и ужасно обрадовалась тому, что взрослая красавица Жанна считает ее своей подругой, и послушно отправилась с Кутькой на улицу.
Когда сестры вернулись из храма, Кира горделиво выгуливала Кутьку возле их дома.
– Ух ты, какая у Кутьки роскошная амуниция! – восхитилась Александра.
– Это нам Жанна подарила! – сияя, сказала Кира.
– А что это за буковки тут – К и К? – спросила Юлька. – Это знак фирмы, да?
– Нет! Это значит «Кирин Кутька»! Жанна сама их вышила.
– Красиво. Хотя буковки и кривоватые, – сказала Аннушка.
Когда они все вместе с Кутькой поднялись в комнату сестер, Аннушка продолжила разговор о Жанне.
– А чего это Жанна к тебе подлизывается, Кира? Ты смотри, будь с ней осторожна, она очень опасный человек!
– Вечно вы придираетесь к своей мачехе! – отмахнулась Кира. – А вот по-моему, она не только красавица, но и добрый человек. Она собак любит!
– Ты уверена? – прищурилась Юлька. – По-моему, она просто хочет влезть к тебе в доверие. Смотри, никогда ничего ей про наши дела не рассказывай, даже если она будет выспрашивать!
– Ну какие такие у вас дела, чтобы взрослая женщина ими интересовалась?
– Поня-ятно! – непонятно сказала Александра, внимательно поглядев на Киру.
– Ага, вот ты уже говоришь «ваши дела»! А я-то имела в виду наши общие с тобой дела – зайцев, часовню и все такое! – заметила Кире Юлька.
– Да ладно, очень нужны Жанне ваши дурацкие зайцы и какой-то старый сарай, из которого еще неизвестно что получится!
– А тебе, Кира, что, уже неинтересно стало спасать зайцев и строить часовню? – спросила Аннушка.
– Если честно, то никогда и не было особенно интересно. Просто я не люблю быть без вас, вы же мои друзья, – немного подумав, честно ответила Кира.
– И на том спасибо! – сказала Юлька. – Но Аннушка тебе правду сказала: с Жанной надо ухо востро держать.
– Вы к ней несправедливы! – стояла на своем Кира. – Жанна, если хотите знать, человек высокодуховный!
– Что-что? Жанна и духовность – это что-то новенькое! – засмеялась Юлька.
– Да, представьте себе! Я вам сейчас докажу. – Кира подошла к столу, нашла чистый листок бумаги и нарисовала на нем фломастером круг, в нем две жирные запятые, разделила его извилистой линией пополам и одну половину заштриховала. – Вот кто из вас знает, что это такое?
– Это два головастика-близнеца в одной икринке, мальчик и девочка, – сказала Аннушка.
– А вот и нет! Это даосский символ единства добра и зла! А кто из вас может устроить хлопок одной ладонью?
– Да кто угодно! – сказала Юлька и хлопнула ладонью по столу. – Пожалуйста!
– Да ну вас с вашими шуточками! – обиделась Кира.
– Да ну ее, твою Жанну, с ее штучками! – возразила Юлька.
Александра, конечно, понимала, что это крайне непедагогично – слушать, как дети осуждают взрослую даму, и не вмешиваться. Но уж очень не по душе ей было заступаться за Жанну из педагогических соображений, и она промолчала, только постаралась сменить тему.
– Растет твой Кутька! – сказала она Кире.
– Не по дням, а по часам! – подтвердила Кира и расцвела.
Жанна с нетерпением ждала, когда же сработает подложенная ею бомба – страшный талисман, который должен был посеять между сестрами зависть и ненависть.
А бесы зависти, запертые в зловредном орехе, делали свое черное дело. Бесы никогда не спят, даже самые мелкие, и бесенята трудились все ночи напролет, внушая сестрам завистливые мысли. И вот как-то утром ореховая бомба замедленного действия сработала.
Юлька проснулась в очень странном настроении.
– Ты не спишь, Ань?
– Нет, я уже проснулась…
– Знаешь, сестрица, а ведь я тебе ужасно, просто ужасно завидую! – сказала Юлька, садясь на постели и прижимая к себе подушку.
– Это чему же ты завидуешь? – удивилась Аннушка. – Разве у нас с тобой не все одинаковое?
– Нет, не все, сестрица! Я завидую тому, что ты у нас вся такая умненькая-благоразумненькая! Я вот никогда не успеваю свою мысль до конца продумать – сразу выпаливаю! Бух! – И Юлька швырнула свою подушку прямо в Аннушку.
Но Аннушка ловко перехватила подушку прямо в воздухе.
– Нет, Юль! Это я тебе ужасно завидую, ведь тебе часто приходят в голову такие потрясающие, ну просто удивительные мысли! – И она швырнула подушку обратно.
– Угу, очень удивительные и очень потрясающие! Недаром нашего папу от них трясет. Потому-то тебе и приходится мои мысли потом додумывать и передумывать, чтобы беды не вышло. Смотрю я на тебя и удивляюсь, какая же ты хорошая! Почему я не такая? – И подушка опять полетела в Аннушку.
– Ты в сто раз лучше. Это я должна тебе завидовать, Юленька! Ты ловкая, ты отважная, ты всегда смело говоришь любую правду… А я трусливая, как…
– Ты хотела сказать «как заяц»? Скажи лучше «как кролик», ведь мы теперь знаем, какими храбрыми бывают зайцы. Но ты только с виду похожа на кролика, а когда приходит беда – ты отважна, как настоящий крестовский заяц! – Подушка полетела в Аннушку.
– Нет, ты лучше меня, Юленька! Ты всегда смелая. Как я тебе завидую – просто жуть! – Подушка отправилась к Юльке.
– И я тебя ужасно люблю, Анька!
– А я тебя в сто раз сильнее, Юленька!
Так они и перебрасывались заколдованной подушкой, обмениваясь признаниями «в зависти», пока вдруг подушка не плюхнулась на пол и из нее не выкатился зловредный орех.
– Смотри, Юль, орех какой-то!
– С елки, наверное, остался и под кровать закатился… Давай расколем и съедим напополам!
– Давай…
– Девочки, не вздумайте его есть! – закричал Ангел Юлиус.
– Да вы посмотрите, какой он дрянной, – сказал Ангел Иоанн, – это ж гниль одна! Тьфу на него!
– Смотри, Ань, он весь черный какой-то! Нет, не станем мы его есть, ну его! – Юлька подбежала к окну и отворила его – они всегда так делали по утрам. Она размахнулась и закинула орех далеко-далеко в снег.
– Девочки! Скоренько поднимайтесь, пора в лицей! Павел Иванович уже наверняка ждет вас в машине! – позвала их Александра, и сестры, взявшись за руки, побежали в ванную комнату.
Михрютка, сидевший по заданию Жанны на заснеженном подоконнике снаружи и наблюдавший за сестрами, сразу же, как только черный орех был вышвырнут за окно, кувырком слетел с подоконника головой в сугроб. Он порылся в снегу и извлек из него треснувший орех зависти. Повертел его в когтистых лапах, послушал, понюхал, потряс и пожал костлявыми плечами.
– Паралич у них, что ли? Бедные ребятки-бесенятки, – скорбно запричитал он, качая кошачьей головой, – как бесславно и бесполезно погибли вы на боевом посту… Ну и фиг с вами! Отнесу Жанне обратно ее несработавшую бомбочку, пускай она побесится!
Жанна и Жан, приняв от Михрютки орех с неподвижными бесенятами, страшно разозлились на сестер, а заодно и на Михрютку – за компанию. Михрютка был Жанной обруган, а Жаном подхвачен за мохнатую лапу и вышвырнут опять за окно, на мороз, вместе с треснувшим орехом и парализованными бесенятами. Домовому вечно от Жанны с Жаном доставалось, вот только жалеть его мы с вами не станем! Как и находящихся в глубоком шоке паршивых бесенят матушки Ахинеи.
Итак, талисманная атака на сестер провалилась с треском, о чем Жанна поспешила в тот же день доложить матушке Ахинее.
– Да ладно тебе расстраиваться, у меня этих талисманов зависти в месяц по дюжине уходит! – утешила ее мать Ахинея. Жанна быстренько прикинула, сколько же зарабатывает в месяц на талисманах мать Ахинеюшка? Подсчитала и решила, что после того, как она получит деньги Мишина и откроет первый в России лицей для будущих ведьм, она непременно изучит искусство изготовления зловредных талисманов и станет немножко ими подрабатывать.
– А я тебе помогу! – одобрил ее мысленное решение Жан. Одобрил тоже мысленно, чтобы мать Ахинея не услышала: такая вот у Жанны с Жаном была духовная связь. – И первым мы в такой орешек для пробы засунем Михрютку!
– А почему не сработал талисман? – спросила Жанна уже не столько с огорчением, сколько с профессиональным интересом.
– Да потому, что в сердцах твоих девчонок слишком много благодати. Чтобы искушения из-под подушки проникли в их сердце и как следует там зацепились, сердце должно быть по возможности чистым.
– Как это понять – чистым? – удивилась Жанна. – Зачем для колдовства чистое сердце?
– Очень просто. Сердце должно быть очищенным от любви, добра и главное – этой их Божьей благодати![8] Фу, не люблю я такие слова произносить, от них у меня в горле мельтусит и в печенках тенькает.
– Чего-чего?
– Причащаются твои девчонки чересчур часто и молятся слишком много, вот чего! Но мы с этим справимся. Для этого надо их изнутри отравить! Ты говорила, у девчонок есть святая вода?
– Есть. Весь дом ею протравили!
– Вот ты мне ее выкради и принеси. А я им вместо святой воды отраву телесную и духовную приготовлю, ее им и подсунем. В какой бутылке-то они святую воду держат?
– Они в лавре какую-то специальную бутылку под святую воду купили, фарфоровую, с надписью и картинкой.
– Ага, этот их бренд мне ведом! Такую бутылку подменить ничего не стоит, мы их бренд[9] на свой фейк[10] подменим. Принеси-ка мне эту бутылку, милочка.
– Простите, матушка Ахинея, но этого я никак сделать не смогу: мне не по силам и в руки-то взять бутылку со святой водой. Мне, знаете, недавно пришлось мимо нее по их комнате пройтись, так я потом три дня животом маялась.