Ангелы с мечами бросались на бесов и отгоняли их от ребят, а мальчишек и девчонок разворачивали за плечи и выталкивали за опасную черту жара.
Александра помогала Ангелам, как могла. Ей приходилось оттаскивать храмостроителей, пытавшихся спасти из огня то доску, то рулон пластиковой пленки, то ящик с раскаленными гвоздями. Она их тащила, уговаривала, на кого просто кричала и ни на секунду не выпускала из виду обеих Юлианн. В воздухе летали горящие клочья пленки, искры и хлопья черной сажи. За какие-то четверть часа все перемазались, а больше всех сама Александра.
Тут раздался рокот автомобильных моторов и бешеные гудки. Прямо напролом сквозь голые кусты сирени первым выехал к месту пожара джип с Павлом Ивановичем за рулем. Рядом с ним сидел бледный от волнения Дмитрий Сергеевич. Джип еще не успел остановиться, как Мишин выскочил из кабины, крича:
– Юлианна! Юлианна! Аннушка, Юлька, Александра, где вы?
– Мы здесь!
Он увидел чумазую Александру, державшую за плечи его растрепанных и заплаканных дочерей, подбежал к ним и обнял всех троих.
– Слава Богу, целые! Ну я вам задам! Дорогие вы мои, солнышки мои! На месяц под домашний арест! Все трое!
– А, да ладно вам, Дмитрий Сергеевич! – сказала Александра, шмыгая носом. – У нас такая беда, а вы…
Раздался вой сирены и к сараю подъехали две пожарные машины. Для профессионалов потушить такой пожар было раз плюнуть – из брандспойтов плюнуть, конечно, – и его затушили буквально в несколько минут.
Потом подсчитывали ожоги и материальный урон. Ожогов благодаря Александре оказалось совсем немного.
Ну и благодаря Ангелам, само собой! Сверкая мечами, они разогнали всю стаю крестовских бесов во главе с Кактусом и оттеснили их далеко за Гребной канал.
А вот недостроенной часовне урон был нанесен значительный. Проще говоря, на месте часовни теперь опять стоял старый полуразрушенный сарай, только на этот раз еще и дочерна обгоревший. На месте еще недавно золотистых новеньких стропил и перекладин теперь дымились длинные мокрые головешки, и пожарники стаскивали их с крыши длинными баграми.
– Да, хоть и отогнали мы бесов от детей, а битву, кажется, все-таки проиграли, – сказал, убирая меч, Ангел Юлиус. – Нет больше часовни святых Анны и Иулии!
– Не спеши, брат, еще не утро! – сказал Ангел Иоанн.
– Ну что вы, что вы теперь-то плачете? – успокаивал дочерей Дмитрий Сергеевич. – Никто серьезно не пострадал, никого даже в больницу везти не надо. Перемазались все, как чушки, ну так ведь это ваше хобби – то у вас зайцы, то у вас стройка, а теперь вот еще и пожар! Ох, скорее бы ваша бабушка приехала, нам с Александрой, чувствую я, вдвоем с вами никак не справиться!
– Папочка, как же ты не понимаешь? Ведь Жанна сожгла нашу часовню! – рыдая, проговорила Аннушка.
– Она обещала нам устроить фейерверк – вот и устроила! – мрачно сказала Юлька.
– Вы уверены, что это именно Жанна устроила пожар? – спросил Дмитрий Сергеевич. Он вспомнил и копоть на лице Жанны и пустую канистру рядом с ней в машине, но ему хотелось все выяснить до конца.
– Да вы посмотрите вокруг, Дмитрий Сергеевич! – сказал Юрик. – Вон же упаковки от ее берлинских ракет повсюду валяются!
При свете горящих машинных фар Мишин, Павел Иванович и его гости увидели валявшиеся на земле яркие упаковки от дорогущих германских ракет и шутих.
– Да, это те самые ракеты, которые Жанна покупала в магазине «Фейерверки и салюты», – сказал Павел Иванович. – Она советовалась со мной, какие ракеты и где покупать, и я сам велел ей брать только немецкие и в специальном магазине. Лучше бы я ей посоветовал взять китайские: глядишь, хоть одна бы у нее под носом взорвалась и опалила ее слегка – для вразумления.
– Да бросьте вы, Павел Иванович! – сказала Александра. – Не нужны нам никакие несчастные случаи перед нашей часовней!
– Была у нас часовня, – мрачно сказал Юрик.
– А может, это сами дети купили ракеты и стали их тут запускать? – сказал кто-то из гостей. – Вот и устроили пожар…
– Выдрать их всех до одного и под домашний арест посадить, как Митя говорит! – поддержали его другие.
– Да вы что, с ума все посходили? – взорвался вдруг всегда спокойный Павел Иванович. – Дети отдавали все свои карманные деньги на кирпичи, на гвозди, на цемент, на песок. Они дисков не покупали, в кино не ходили, мороженого не ели! С каких это капиталов им на фейерверки тратиться? Да и с какой такой радости им было фейерверки запускать, скажите пожалуйста? Строительство часовни остановилось, потому что родители не дают благословения на это дело, а без родительского благословения строить им нельзя. Ну, а теперь, видно, часовня так и не будет достроена… Эх, жаль ребят. Мало того, что собственные родители их не понимают, так еще и эта ведьма Жанна спалила дело на корню!
Мальчишки насупились, а девочки снова заплакали.
И тут не выдержал Мишин.
– Да что же это такое творится, братья островитяне! Это же стыд и позор нам, взрослым! Понастроили мы тут всего, вон какие элитные дома отгрохали, гостиницы, яхт-клубы, бассейны, дельфинарий – как хотим, так и строим себе на острове счастливую и комфортную жизнь, полное, так сказать, процветание на отдельно взятом островке! Все исключительно для собственного удовольствия! А где у нас на нашем островке храм Божий, и какое может быть процветание без Бога и без храма? Наши дети умнее оказались и сами о нас с вами позаботились! Они по своим силенкам дело затеяли – часовню начали строить. Да еще втайне, потому что от нас ни понимания, ни одобрения, ни тем более помощи не ждали. Вот такие уж мы с вами русские православные родители! И нам после этого их наказывать и под арест сажать? Да нам впору самим под арест садиться, поститься да каяться! Не стыдно вам, островитяне?
Островитяне молчали и только переглядывались и кивали: большинство уже соглашалось, что Мишин дело говорит.
– Не знаю, как вам, а мне очень стыдно перед моими дочурками. И перед их друзьями тоже! Простите меня, ребятишки, Христа ради!
– Ничего, дядя Митя, мы ж понимаем! Да мы не сердимся на вас! Спасибо, что хоть вы-то нас понимаете! – наперебой закричали ребята. – Не то что наши родители!
– А вот я им сейчас кое-что скажу за себя и за вас. – И Мишин повернулся к родителям. – И вот что я вам скажу, дорогие родители! А давайте мы не будем ни ругать, ни наказывать наших сыновей и дочерей, а просто, вот прямо здесь и сейчас, благословим их на хорошее дело!
Пока Мишин говорил свою речь, родители уже отыскали в общей неразберихе собственных детей и теперь каждый стоял рядом со своим сыном или дочерью, крепко держа их за руку.
– Ну, так что, благословим детей строить часовню? – повторил Мишин.
– Благословим, конечно! Отчего не благословить на хорошее дело?
И каждый крестовский родитель благословил своего ребенка как умел и поцеловал его.
– Ура! – закричали дети.
– А поджигательницу под суд отдадим! – предложил какой-то еще не откипевший родитель.
– Постойте, постойте! Я еще не все сказал! – остановил сердитого родителя Мишин. – Пожар – это, конечно, преступление. Еще хуже, что дети пытались потушить пожар и могли сильно пострадать. Преступник должен был это предвидеть и даже наверняка предвидел. Но в суд мы подавать на этого человека не станем, хотя все знаем, кто это. Не станем, чтобы не задерживать строительство часовни. Начнется расследование, то да се… Но я вам прямо скажу, что лучше этой поджигательнице больше никогда не попадаться мне на глаза!
– Я думаю, что за такое святотатство эту любительницу фейерверков и без нас накажут, да так, что мало не покажется, – вставил Павел Иванович. – Есть суд человеческий, но есть и суд Божий!
– Накажут, да нескоро, – сказал Ангел Павлос.
– Страшный грех, страшна и расплата. Но всего страшней ожидание расплаты! – сказал Ангел Иоанн. – Впору пожалеть несчастную Жанну.
– Что ж, так и оставить? Дети вон плачут! – возмутился отец Юрика Сажина. – Это ж какая обида детям нанесена!
– Нет, так мы это дело не оставим. А сделаем мы с вами вот что. Завтра ведь у нас воскресенье? Ну так вот, давайте мы все после обеда, а православные – после обедни, соберемся здесь возле недостроенной часовни в честь… Как там, Юлианны?
– В честь святых Анны Кашинской и Иулии Карфагенской, – сказала Аннушка, и чумазое ее личико осветилось улыбкой: она уже знала, что сейчас скажет ее ненаглядный папочка.
– Вот… В честь святых Анны и Юлии. – И давайте мы все вместе поможем им эту часовню достроить!
– Урра-а-а! – закричали дети на этот раз так дружно и громко, что воробьи, уже давно проснувшиеся от огня, света и шума, всполошились еще больше и оглушительно зачирикали в кустах, будто тоже кричали «Ура!» – по-своему, конечно, по-воробьиному.
– Все согласны?
– Согласны! Конечно, поможем в таком деле! Таким детям – да не помочь!
– Дмитрий Сергеевич! – кто-то дергал Мишина за рукав. Он оглянулся – это была Александра.
– Что… Санька-Встанька?
– Надо бы сначала благословение от священника получить!
– Ты думаешь?
– Уверена!
– А как его получить?
– Легко! – Это вмешался Павел Иванович. – Я завтра поеду в лавру и привезу отца Георгия. Он нас всех и благословит, и молебен отслужит о призывании помощи Божией на строительство новой часовни имени Иулии Карфагенской и Анны Кашинской.
– Вот так, – сказал Ангел Иоанн. – И Вторая битва при сарае, последняя Сараевская битва, закончилась полной победой Светлых Сил!
– А почему «последняя битва», Иванушка? – спросил Ангел Димитриус. – Ты ведь не думаешь, что бесы теперь совсем угомонятся?
– Да нет, бесы совсем никогда не угомонятся, до самого Страшного Суда, на то они и бесы. Просто сарая не станет, вот и не будет больше Сараевских битв. А другие битвы будут, это уж точно!
– Но на месте старого сарая на Крестовском острове все-таки будет стоять часовня святых Иулии Карфагенской и Анны Кашинской! – мечтательно проговорил Ангел Юлиус. – Стены голубые с белым, а купол и крест – золотые, и голубые цветы у стен. И море сирени кругом!