Посередине пещеры лепрехунов стоял низкий стол, на котором лежали кусочки разноцветной кожи; маленькие бородатые человечки бегали по столу и большими ножами выкраивали из кожи заготовки для обуви. Вдоль стен стояли укрепленные на каменном полу колодки и станки для сшивания кожи, похожие на швейные машинки. За теми и другими тоже трудились лепрехуны.
Дара подошла к столу и с размаху швырнула на него, прямо на середину, два левых сапога.
— Где старший сапожник? — грозно спросила она.
К ней подошел невысокий, всего по пояс Даре, но полный достоинства мастер-лепрехун не в сером, как все, а в красном колпачке, украшенном эмблемой цеха — золотым сапожком.
— Слушаю вас, ученица Дара. Что случилось?
— Почему вы не выполнили мой заказ? Я просила сшить мне второй сапог: это значит — правый, а не второй левый!
— В самом деле. Кто принес заказ?
— Мои боуги.
— Кто принимал заказ?
— Я, мастер!
К ним подскочил и остановился в почтительной позе лепрехун-подмастерье, на вид не старше тридцати лет, с короткой бородкой.
— Какой заказ сделали боуги?
— Срочно сшить точно такой же второй сапог.
— Ну?
— Мы и сшили ТОЧНО ТАКОЙ ЖЕ ВТОРОЙ САПОГ, мастер. То есть второй левый сапог, ведь правый уже не был бы ТОЧНО ТАКИМ ЖЕ.
Хохот лепрехунов заполнил сапожную пешеру.
Мастер развел руками:
— Не сердитесь на моих озорников, уважаемая Дара: они молоды, и у них так мало развлечений!
— Ладно, чего уж… А когда вы теперь сошьете мне второй… Нет, когда вы сошьете мне правильный сапог?
— Ну, проказники, когда будет готов новый заказ?
— Он готов, мастер
Подмастерье нырнул под стол, вылез из-под него и выставил на стол правый хоббичий сапожок. Лепрехуны опять дружно засмеялись и даже захлопали в ладоши, видя изумление Дары.
— Так зачем же вы все это устроили?
— Этот розыгрыш? — спросил подмастерье. — А чтобы посмеяться…
Дара взяла новый сапожок, а старым запустила в подмастерье. Но тот без труда увернулся и поймал сапог на лету.
— Нам нужна вторая пара таких же сапог для моей подружки.
— На кого записать заказ?
— Ученица Юлианна Мишина из России, — представилась Аннушка, улыбаясь забавным человечкам.
Лепрехуны усадили ее на низенькую табуреточку и обмерили обе ее ноги.
— Заказ будет готов сегодня вечером. Придете за ним сами?
— Нам некогда. Принесите к нашей Норке и отдайте боугам.
— А плата, уважаемые?
— Плату можете получить прямо сейчас, я плачу за обеих. Несите ваши иголки! Надеюсь, они у вас одноразовые?
— Конечно! С вас четыре капли за четыре сапога.
— Три! Один сапог вы сшили неправильный.
— Он точно такой, какой вы заказали, а два сапога все равно пара, даже если это и неподхолящая пара. Плата за пару сапог — две капли. Итого, с вас причитается четыре капли за две пары.
— Да ладно, берите уж, кровопийцы!
Старший мастер удалился и через минуту вернулся, неся в обеих руках поднос, на котором стояла большая фарфоровая миска с нарисованным на боку кустиком земляники, наполненная водой. Рядом с миской лежала запакованная медицинская игла.
— Хоть бы палец спиртом или йодом протерли сначала, — проворчала Дара.
— Мы не любим примесей, — возразил лепрехун. — Но если вы не знаете противоинфекционного заговора, то я могу сам его для вас прочесть.
— Без ваших заговоров обойдусь. Вы мне такого наговорите, что палец потом отсохнет.
— С капризными клиентами такое иногда случается, — усмехнулся лепрехун и распаковал иглу. Дара подставила палец, лепрехун уколол его иглой миску с водой четыре капли крови — по одной за каждый сапог. Остальные лепрехуны глядели на них с пристальным вниманием, прекратив свою работу и облизываясь тонкими длинными языками.
Девочки вышли за дверь.
За их спиной тотчас послышалось довольное урчание и повизгивание.
— А на первый взгляд они такие симпатичные, — грустно сказала Аннушка.
— Сапоги?
— Нет, лепрехуны.
— А, ты об этом! Все фэйри кровушку любят, тут уж ничего не поделаешь. Ну все, поехали наверх, в классы — вот-вот в гонг ударят.
У Аннушки следующим уроком была практическая магия, и опять Дара отвела ее на занятия.
Класс практической магии был похож на большой музейный зал, изогнутый, как все помещения в Келпи: одна стена окнами выходила в сад, а более длинная глухая стена была сплошь заставлена высокими шкафами. Некоторые из них имели стеклянные дверцы, другие были закрыты наглухо, а несколько шкафов были заперты на большие висячие замки, и Аннушке послышалось, что за наглухо запертыми дверцами этих шкафов кто-то или что-то возится и скребется. Первокурсницы уселись за столы и стали ждать. Аннушка принялась разглядывать вещи в ближайшем шкафу. Она увидела на полке две одинаковые бархатные шапочки с меховой оторочкой, а перед ними картонные этикетки: на одной стояло «Шапка-невидимка», а на другой — «Шапка-невредимка». Аннушка пожала плечами и подумала: «Игрушки…».
Мисс МакДональд вошла в класс, позевывая и моргая глазами, вокруг которых заметно размазалась золотая краска: она явно спала до обеда, проспала обед и, похоже, даже еще не умывалась сегодня.
— Привет, малютки! Выспались?
— Да, спасибо, мисс МакДональд.
— А я — нет. Поэтому займемся сегодня самой простой магией — бытовой, в просторечии именуемой сглазом или порчей. Объяснять я вам ничего не буду — голова болит, а показать кое-что смогу. Но сначала вы мне сами скажите, какой порчей вы охотнее всего пользуетесь, когда ссоритесь?
Первокурсницы молчали, а потом Мэри О'Кейси подняла руку.
— Мы тебя слушаем, Мэри.
— Мне дома запрещали колдовать до тех пор, пока я не попаду в Келпи. Если в школе меня кто-то обижал, я жаловалась бабушке, и та все за меня устраивала.
— Каким образом она все устраивала?
— Я приносила какую-нибудь вещь обидчика, бабушка с нею что-то делала, а я потом подкладывала эту вещь обратно. У девчонок появлялись прыщи, а у мальчишек бородавки.
— Ну и чем кончилось дело? Надо полагать, одноклассники научились тебя уважать?
— Нет, они не успели. Они только заметили, что у них пропадают вещи, выследили меня и объявили воровкой. Родителям пришлось забрать меня из школы и пообещать директору, что они отведут меня к детскому психиатру. Вместо этого они отвезли меня в Келпи.
Девчонки захихикали.
— Значит, ты, еще не научившись толком колдовать, уже успела за колдовство пострадать? Совсем как наши мученицы в Каминном зале!
— Надо в ее честь камин построить! — предложила Кэтлин Монтегю.
— В туалете! — ехидно добавила Милли Милн.
Мисс МакДональд вдруг побледнела, а точнее сказать — позеленела.
— Простите… — пробормотала она и, прикрыв рот ладонью, опрометью бросилась к маленькой дверце между двух шкафов.
Девчонки тотчас заулыбались, зашептались, захихикали.
— Хватила училка лишнего на шабаше!.. Еле-еле до туалета добежала!
— Она с ученицами выпускного курса до самого утра шабашилась!
— МакДональдша летала по залу в обнимку с бутылкой!
Через несколько минут мисс МакДональд вышла из туалета и твердым шагом процокала на своих высоченных каблуках к столу.
— Так… Сплетничаем о преподавателях? В таком случае сглазы мы оставим на потом, а сейчас займемся аллотриофагией. Кто знает, что это такое?
Класс не знал и притих в тревожном ожидании.
— Аллотриофагия — это порча, заключающаяся в изрыгании жертвой скверных предметов. Юлианна Мишина, будь добра, достань вон из того шкафа семь тазов и раздай их ученицам.
Аннушка подошла к шкафу, открыла дверцы и увидела, что он набит медной посудой — котлами, чайниками, чашами, чашками и чашечками. И тазами.
— Возьми самые большие, какие найдешь, — мстительным голосом сказала мисс МакДональд.
Келпинки настороженно и испуганно молчали. Аннушка отсчитала семь тазов, с трудом вытащила их и расставила на столах. Последний таз она поставила на свой стол и села на место.
— Вы, крошки, посмели изрыгнуть хулу на свою преподавательницу. Сейчас вы начнете изрыгать не слова, а предметы, адекватные вашим дурным словам и мыслям. И только посмейте мне запачкать пол в классе! — Мисс МакДональд закрыла глаза и стала бормотать заклинания. Потом она широко распахнула глаза, в упор взглянула на Алисон и сказала сладким и гадким голосом: — Алисон О'Брайен, можешь начинать, дорогая!
Бедная Алисон багрово покраснела, приоткрыла рот, издала какой-то квакающий звук и высунула кончик языка. Потом она открыла рот еще шире, и тут все увидели, что это вовсе не язык, а пучок каких-то шевелящихся розовых отростков. Алисон захрипела, наклонилась над тазом, и из ее рта в таз гроздьями посыпались живые черви.
— Мисс МакДональд, у Алисон глисты! — восторженно закричала Кэтлин Монтегю. — Ой, как противно!
— Твоя очередь, Монтегю! — скомандовала мисс МакДональд, протянув в сторону Кэтлин тонкий палец с облупившимся золотым лаком.
Кэтлин открыла рот, и у нее изо рта показалась небольшая треугольная змеиная головка с высунутым раздвоенным язычком. Кэтлин выпучила глаза и скосила их на выползающую у нее изо рта пеструю гадюку. Она хотела схватить ее рукой, но гадюка сунулась головой навстречу, и Кэтлин испуганно отдернула руку.
— Не трогай ее, Кэтлин, детка: она может ужалить, — ласково остерегла ее мисс МакДональд. — Ага, вот еще одна показалась! Какая куколка! Подставь поближе тазик, Кэтлин, чтобы змейки не расползлись по классу. Кто следующий? Мэри О'Кейси? Пожалуйста, Мэри.
Мэри зажала рот двумя руками и поглядела на мисс Морген упрямо и сердито: она решила ни за что на свете не показывать, что там у нее во рту.
— Ты так любишь мышей, Мэри? — притворно удивилась мисс МакДональд.
— А-а-а! — закричала Мэри, как оказалось, страшно боявшаяся мышей, и вскочила на стол, ногой задев и сбросив на пол свой таз. Мыши серыми мячиками падали из ее рта на стол, подскакивали, прыгали на пол и разбегались в разные стороны.