— Лучше не представлять, — сказал Андреус. — Старший брат, а не вызвать ли нам подкрепление? По-моему, пора!
— Верно, младший брат, так мы и сделаем.
Ангел Василиус вынул из кармана стихаря зерцало — полупрозрачный зеленоватый шар, поправил на голове тороки-антенны и заговорил:
— Вызываю всех Ангелов ирландской Православной Церкви! Братья! Мы спасаем людей от нечистой силы из сида Келпи. Нас всего пятеро, а против нас дракон, фоморы и ламии. Летите нам на подмогу!
Еще только первые безобразные головы ламий, срубленные мечами Ангелов, покатились по траве, а в небе уже показалось сверкающее в лучах солнца небесное Воинство — это Ангелы Хранители всех православных ирландцев спешили на помощь нашим воинам.
— Слава православной Ирландии! — возгласил Ангел Иоанн, салютуя прибывшим своим мечом.
— Слава Господу и святому Патрику! — ответили хором ирландские Ангелы.
Тут из леса вышли, хромая и ковыляя, первые фоморы, и закипела Келпинская битва, как ее позже назовут в ангельских да и в бесовских преданиях.
Переехав мост и въехав в городок, беглецы наконец перевели дыхание.
— А ты ловко раздвоилась, Юлианна. Я даже не знала, что ты такое умеешь. Это было очень предусмотрительное раздвоение: если
бы не оно, Келпи нас запросто поймала бы и загрызла. Только знаешь, в машине тесновато: сдвоись, пожалуйста, обратно, стань одной Юлианной.
— Не могу! — сказала Аннушка, улыбаясь и обнимая сестру. — Нас двое и всегда будет двое. Это же моя сестренка, Дара! Моя дорогая сестра-близнец!
Дара не сразу сообразила, в чем дело, а потом поняла и кивнула, после чего отвернулась и стала смотреть в раскрытое окно автомобиля.
— А я вот, значит, опять буду одна, как мой несчастный сапог — он снова остался без пары, бедняга! — с этими словами она стащила с ноги оставшийся хоббичий сапог, повертела его в руках, вздохнула и выбросила в окно.
— Пускай лепрехуны подбирают! Аннушка засмеялась и обняла ее.
— Мы обе будем с тобой дружить, — сказала она, — и я, и Юля.
— А я? Я тоже хочу дружить с Дарой! — вмешался Андрюша. — Она смелая девочка, и мы с ней много пережили, сидя на одной ветке.
— Да уж, — сказала Дара, — на мне и сейчас его куртка.
— А почему ты вся такая мокрая, Дара? — спросила Аннушка.
— Так я же вплавь по трубе из Келпи удрала!
— По той трубе, что в наш бассейн впадает?
— Ну да. Плыла против течения, между прочим.
— Страшно было? — Еще бы! Местами приходилось плыть под водой.
— Ой, у тебя и волосы мокрые! Давай-ка, перебирайся через меня и садись между нами с Юлей — мы тебя согреем.
— Спасибо, Юлианна! — Дара перелезла через Аннушку и угнездилась между сестрами. Тут и вправду было теплее.
А бой Ангелов и демонов продолжался. Лавиной двигались к реке фоморы, размахивая своими страшными стеклянными мечами, а командовал ими, конечно, сам Кромм Круах. Доковыляв к месту битвы, фоморы раскручивали мечи над головой и бросали их в сторону Ангелов. Мечи летели по воздуху, как сверкающие ракеты, и хотя они чаше всего не попадали в Ангелов — калеки-фоморы были изрядные мазилы, — они падали поблизости, разлетаясь тысячами длинных и очень опасных осколков.
Однако Ангелы все равно побеждали. Но побеждали дорогой ценой: у кого-то фоморы выбили из рук меч, а кто-то уже уходил в вышину, ныряя на одном крыле.
И вдруг страшный вой потряс округу. Это взвыл Кромм Круах, грозный повелитель сида Келпи. Ангел Иоанн свечой взлетел вверх и увидел, как на вершине сида Келпи дрожат и лопаются стекла пирамиды и оттуда вырываются клубы серебристого пара. А еще он увидел, как в этом пару мечутся, корчатся, крутятся орущие от боли и ярости фэйри — боуги, гномы, русалки, лепрехуны, феи и прочая нечисть.
«Конец школе Келпи», — подумал Иоанн, усмехнулся, развернулся на кончике крыла и снова ринулся в битву.
Никто из людей и Ангелов не видел, как распахнулись ворота Келпи, и оттуда выехала вереница автомобилей с нарисованной на каждой передней дверце белой лошадкой. В машинах, набитых чемоданами, сумками, грудами как попало наваленных книг и канцелярских папок, сидели преподавательницы и гости сида. Последним ехал автобус, переполненный ученицами, а за рулем его сидел друид Финегас, бывший библиотекарь и преподаватель. Эвакуация школы Келпи шла полным ходом и в строгом порядке. Леди Бадб, конечно, эвакуировалась в первой машине.
Над нею, кувыркаясь в воздухе и роняя перья, летела гарпия-профессор Морриган.
— Через мост вам не пройти, там идет битва! Поезжайте круговой дорогой! — прокаркала она сверху.
— Спасибо, профессор, — отозвалась леди Бадб. — А вы, дорогая?
— А я еще тут покручусь! Вы не забыли, леди Бадб, что у меня титул богини войны?
— Ну, мало ли кто из нас кем был в прошлом, — вздохнула леди Бадб. — Хорошо, оставайтесь, профессор. Желаю хорошо позабавиться, когда схватите беглецов, отомстите им хорошенько за наш сид. Не забудьте потом разыскать меня и все рассказать!
— Конечно! К черту, дорогая!
— К черту, богиня войны Морриган!
Беглецы ехали по замусоренным улицам еще не проснувшегося городка. Повсюду на тротуарах валялись маски бесов, чертей, зомби, вампиров и мертвецов, теперь уже не страшные, а просто до невозможности противные. На газонах лежали забытые и брошенные хэллоуинские тыквы, в некоторых еще догорали свечные огарки.
— Подвезете меня до шоссе на Дублин? Я хочу ехать автостопом, — попросила Дара.
— А мы в Дублин как раз и едем, — сказал отец Василий. — И в Дублине отвезем тебя куда скажешь, Дара.
— Вот хорошо! Мне так хочется оказаться поскорей как можно дальше от школы Келпи, чтоб она провалилась!
— Хорошо сказано, Дара О'Тара! — одобрила ее пожелание Юлька.
— Как ты сказала: Дара О'Тара? — переспросил отец Василий и, на мгновенье оглянувшись, коротко, но внимательно оглядел Дару.
— Дара О'Тара — это мое имя. Я, между прочим, королевской крови, — и Дара гордо вскинула торчащие и все еще мокрые рыжие косички.
— Ну-ну, — сказал отец Василий.
— Ладно тебе, Дара, — сказала Аннушка. — Ты лучше расскажи, что там было в записке, которую перехватила леди Бадб, — попросила Аннушка.
— Я там писала, что убегаю из Келпи.
— Жаль, что ты мне раньше не сказала. Мы ведь еще с Ясмин задумали бежать. А с чего ты-то бежать задумала?
— А не хочу больше на ведьму учиться! До смерти надоело всех ненавидеть и со всеми ссориться. Сколько можно притворяться? Ну а после истории с Бильбо я твердо решила, что пройду огонь, воду и медные трубы, но из Келпи уйду. Мне повезло — удалось обойтись одной медной трубой.
— Какая ты храбрая, Дара!
— Да и ты не трусиха.
— Ну что ты! Меня вон сколько людей спасало — и бабушка, и Юленька, и отец Василий с Андрюшей. Это они храбрые, а не я.
— Да нет, ты тоже ничего. Ты теперь в свою Россию вернешься?
— Конечно.
— Я так и думала. А писать мне будешь?
— Буду.
— И в гости пригласишь? Надо же мне поглядеть на Гардарику!
— А как же!
— Ты обязательно должна приехать к нам в Петербург, Дара! — поддержала сестру Юлька.
— Хорошо бы! Странно, что теперь не будет рядом тебя, Юлианна… и моего Бильбо, — тут Дара едва не заплакала. И заплакала бы,если бы Аннушка и Юлька снова не обняли ее с двух сторон, согревая и утешая.
Ангелы были более опытными воинами, чем бесы и демоны, но последние брали числом. На подмогу фоморам и Диамату с ламиями примчались гномы, боуги и лепрехуны. Прилетели даже вредные крошки-феи; они бросались небесным воинам в лицо и мельтешили перед глазами, мешая наносить точные удары. Дракон испускал пламя почти непрерывно, и скоро весь берег был в клубах черного дыма, а в дыму вились полчища бесов. Над ними носилась ворона-гарпия Морриган. Впрочем, бывшая богиня войны, а теперь уже и бывшая профессорша, сама в схватке не участвовала, а только других вдохновляла на битву.
Нечисть все упорнее пробивалась к мосту. Вдруг Морриган подлетела к дракону, уселась ему на голову и что-то прокаркала прямо в огромное остроконечное ухо. Дракон кивнул, свернулся пружиной и прыгнул как можно выше, помогая себе кургузыми остатками крыльев. Он перелетел через Ангельскую дружину и тяжело приземлился на мосту.
— Дракон зашел к нам в тыл! — закричал Ангел Василиус. — Святой Патрик, помоги нам!
То ли дракон отяжелел за годы сытой и малоподвижной жизни в Келпи, то ли великий святой Ирландии откликнулся на призыв Ангелов, а может, просто мост был очень старый, но вдруг раздался грохот, и мост под драконом рухнул. Сам Диамат тоже свалился в реку и застрял там между каменными боками моста. Вода хлынула в драконью глотку и затушила пламя.
— Отступать некуда! — воскликнул Ангел Иоанн, оглянувшись на рухнувший мост, и с пущей яростью кинулся в битву.
Между тем дуры ламии подползли к берегу и одна за другой бултыхнулись в воду — им же было приказано догнать беглецов любой ценой! Никого они, конечно, не догнали, а отправились на дно кормить раков — все до единой! — потому что чистая речная вода оказалась для них смертельно ядовитой.
Но и фоморы, а с ними и прочая нечисть, потеряв дракона, тоже утратили свой воинственный пыл. Они стали понемногу отступать к лесу, теснимые Ангелами, а затем и вовсе позорно повернулись к ним спинами и бросились бежать к сиду Келпи, чтобы укрыться в нем. А сида-то больше не было! То есть холм, конечно, остался стоять на своем месте, как стоял он тысячи лет, но на вершине его уже не было стеклянной пирамиды, а возле нее не торчал корявое страшилище Кромм Круах, Наклонившийся с Холма. Куда он подевался в суматохе битвы, никто не заметил. Портал был открыт настежь, гараж был пуст, опустели рвы, лабиринт и круглое здание школы, не плескались в озере русалки и не роились над ним злющие феечки. Даже вирмы, школьные ассенизаторы, куда-то уползли или попрятались.
И только перепуганный попугай летал по саду и панически вопил только что выученное новое слово: «Эвакуация! Эвакуация!».