Уже полгода миновало с того дня, как Цезарь высадился в Александрии и был осажден египетским войском. Его когорты основательно поредели. Казалось бы, что стоило александрийцам смести горстку римских солдат, засевших в городе? Однако этого не произошло. И объясняется скорее всего тем, что Цезарь имел поддержку в самой столице. Ведь та часть города, где укрепились римляне, была населена иудеями, которые не могли простить Помпею, что осенью 63 г. он взял штурмом Иерусалим и осквернил их святыню — иерусалимский храм[96]. Цезарь представлялся им божественным мстителем, они относились к нему дружелюбно и, по всей видимости, как могли, помогали ему.
Наконец в марте 47 г. на помощь римлянам пришли союзные войска, присланные Цезарю жителями стран и городов, расположенных между Евфратом и Синайским полуостровом. Возглавлял эту армию Митридат Пергамский. Он родился в малоазийском городе Пергаме, но рос и воспитывался при дворе понтийского царя, которого звали тоже Митридат. В самом начале гражданской войны между Цезарем и Помпеем Митридат Пергамский примкнул к последнему, но после Фарсальского сражения перешел на сторону Цезаря, причем оказался человеком очень надежным. Благодаря его энергичной помощи положение Цезаря в Александрии резко изменилось к лучшему.
Как только в Александрию пришло известие о приближении армии Митридата, Птолемей и Цезарь поспешно выступили из города: один — чтобы уничтожить Митридата, другой — чтобы соединиться с ним. Цезарю удалось опередить Птолемея и соединиться с идущим ему на выручку войском. Вскоре после этого произошло решающее сражение. Армия Птолемея была разгромлена, а сам царь погиб.
27 марта 47 г. Цезарь вступил в Александрию — теперь как победитель. Его решение о будущем страны для многих было совершенно неожиданным. Вместо того чтобы превратить Египет в новую римскую провинцию, как он сам того хотел в 65 г., Цезарь не только сохранил его за Птолемеями, но даже вернул им Кипр. Он подтвердил законность завещания отца Клеопатры, но поскольку ее брат и супруг погиб, соправителем и новым супругом царицы становился ее младший брат Птолемей XIV. Царевна Арсиноя, воевавшая против Цезаря, была отправлена в Рим в качестве пленницы.
Длительное пребывание Цезаря в Египте представляется на первый взгляд необъяснимым. Повсюду сплачивались помпеянцы. Со всех сторон — из Малой Азии, Иллирии, Испании, Африки и самой Италии — доходили плохие вести. Везде требовалось личное присутствие Цезаря. Он же, вместо того чтобы действовать с присущей ему стремительностью, медлил в Александрии, что никак не укладывается в рамки обычных наших представлений о нем.
Но мы никогда не приблизимся к пониманию личности Цезаря, если будем видеть в нем лишь честолюбца, рвущегося к власти, и отказывать ему в простых человеческих чувствах. Вряд ли он принадлежал к числу тех сугубо рациональных людей, которые в своих действиях руководствуются исключительно голым расчетом и выгодой. Это был живой человек, способный, как многие люди, на безрассудные поступки. К тому же Цезарь всегда был неравнодушен к хорошеньким женщинам, и нет ничего странного в том, что молодая, красивая, умная, образованная царица Египта вскружила ему голову.
Закончив дела в Александрии, Цезарь в обществе Клеопатры отправился путешествовать по Нилу. В сопровождении огромной флотилии из 400 кораблей и лодок они плыли в верховья Нила к южным границам Египта. На роскошном корабле с богато украшенными покоями среди длящихся до рассвета пиров любовники провели два счастливых месяца. По пути они делали остановки и осматривали памятники египетской старины. Они побывали в древнейшей столице Египта Мемфисе, где посетили святилище Птаха, бога-покровителя ремесел и искусств, и храм священного быка Аписа. В Фаюме Цезарь и Клеопатра любовались величественными дворцами, гигантскими изваяниями и пирамидами. Огромные высеченные из цельных глыб сфинксы молчаливо и загадочно взирали на них сквозь даль тысячелетий.
В Абидосе высокие гости увидели одну из священнейших реликвий египетского культа — голову бога Осириса,[97] убитого Сетом[98] и воскрешенного своей женой и сестрой Исидой[99]. Но ничто не могло сравниться в грандиозности и великолепии с храмами бога Амона[100] в Фивах, полными таинственного полумрака залами с колоссальными колоннами и гигантскими статуями фараонов.
Неподалеку от Фив находилась Долина царей, где в роскошных саркофагах покоились мумии царей. Голые, обрывистые утесы с высеченными в них усыпальницами, громоздкие камни у подножий и жуткая тишина над безлюдным пейзажем произвели на путешественников неизгладимое впечатление. Здесь же возвышалось святилище Хатхор, богини любви, танцев и музыки, которую греки отождествляли с Афродитой[101]. Этот великолепный храм был воздвигнут первыми Птолемеями.
Может быть, впервые за многие годы своей бурной жизни Цезарь откровенно бездельничал, наслаждаясь непривычным для него состоянием покоя и беззаботности. Но особую умиротворенность он испытывал в лунные ночи, когда в мерцающем свете луны корабли бесшумно скользили по глади нильских вод мимо пустынных берегов, таких таинственных и чужих.
Всюду, где останавливался корабль, Клеопатру встречало на берегу множество людей, которые воздавали ей почести, достойные божества, ведь она была не только царицей, но и олицетворением богини Исиды. Пышный ритуал, молитвы и песнопения жрецов глубоко врезались Цезарю в память.
В душе страстный путешественник, жадный до всего нового, он был готов проплыть через весь Египет до самой Эфиопии, если бы его солдаты решительно не отказались следовать за ним дальше. Цезаря ждали всюду: в Малой Азии, Испании, Италии. В первую очередь нужно было срочно уладить дела в Малой Азии, управление которой Цезарь поручил своему легату Домицию Кальвину. Для римлян большую угрозу в том регионе представлял царь Боспора[102] Фарнак, сын понтийского царя Митридата, разбитого Помпеем и в 63 г. покончившего с собой.
Воспользовавшись войной между Цезарем и Помпеем, Фарнак начал расширять свои пределы, нацелившись на Вифинию и Понт[103]. Ему удалось перехватить курьеров с письмом Цезаря к Домицию, из которого он узнал, что Цезарь в Александрии бедствует и просит Домиция идти к нему с подкреплением через Сирию. Домиций, обеспокоенный положением Цезаря в Египте, поторопился дать Фарнаку сражение в районе города Никополя, но был разбит и отступил. Воодушевленный этим успехом, Фарнак захватил римскую провинцию Понт. Солдаты Фарнака в захваченной провинции бесчинствовали и зверствовали: грабили, насильничали и убивали римских граждан. Тех, кто отличался красотой и юностью, они подвергали каре, которая для римлян была тяжелее смерти, — лишали их способности к деторождению.
Обнаглев от своей безнаказанности, Фарнак всюду похвалялся, что вернул себе отцовское царство. Тем не менее, когда ему стало известно, что Цезарь прибыл в Понт, он тут же направил к нему послов. Фарнак видел, что Цезарь спешит в Рим, где его ждут более неотложные дела, поэтому хитрил, давал обещания и всячески тянул время. Он даже прислал Цезарю в дар золотой венок, однако римский полководец сохранял полное бесстрастие, от подарка отказался и потребовал немедленно очистить провинцию (Ал. война, 70).
Приближался день решающей битвы. Фарнак расположил свои войска на высоком холме в трех милях[104] от города Зелы. Цезарь разбил свой лагерь в пяти милях от врага, но затем под прикрытием ночи переместился ближе к лагерю царя, так что теперь неприятелей отделяла только долина протяженностью не более мили.
Утром 2 августа 47 г. Фарнак выстроил войска в боевую линию; ничуть не сомневаясь в своей победе, спустился по крутому склону в долину, затем стал подниматься на крутой холм, где уже стояли наготове римские легионы. Опрометчивость Фарнака изумила Цезаря. Он впервые имел дело с таким неумелым противником и не понимал, как можно было атаковать в столь невыгодной для себя позиции. В завязавшемся рукопашном бою римляне стали сбивать врагов с крутого склона. Падая, варвары давили тех, кто находился внизу. Многие из них были перебиты, оставшиеся в живых побросали оружие. Фарнак спасся бегством.
Цезарь был чрезвычайно обрадован столь быстрым и счастливым для него исходом войны. Как сказал древний историк, «Цезарь победил Фарнака за одно сражение — атаковав, подобно молнии, которая в один миг приходит, поражает, исчезает» (Флор, 12, 13, 63). Всю добычу Цезарь подарил солдатам, а царем Боспора сделал Митридата Пергамского.
С того дня, как Цезарь прибыл в Понт, прошло всего лишь 5 дней, а в Рим уже неслись его ликующие слова — veni, vidi, vici («пришел, увидел, победил»).
Глава шестаяКонец войне(47–45 гг.)
В то время как обе армии сражались
с величайшим пылом, вдруг как по
взаимному согласию наступила жуткая
тишина и общей мыслью было: «Доколе же?»
Теперь Цезарь окончательно уверовал в свою удачу. Он и прежде не упускал случая напомнить римлянам, что ведет свое происхождение от богини Венеры и, следовательно, находится под ее покровительством. Но если раньше это было всего лишь демагогической уловкой для простого народа, то после победоносных войн в Александрии и Малой Азии Цезарь всерьез поверил в свою исключительность. Эта убежденность впервые пришла к нему после того, как Помпей, разгромив его войско при Диррахии, не воспользовался до конца своим успехом и вместо того, чтобы развивать его, дал своему сопернику собраться с силами для нового сражения.