Юлий, 37; Dio Cass. Hist. Rom., 17, 48)[154]. Авл Гиртий, соединяющий быстроту с великим везением (8, 31, 3; ср. 46, 2), особо подчеркивает стремительность Цезаря (8, 52, 1). Однако в быстроте действий Цезаря не было ничего от поспешности и безрассудной опрометчивости. Стремительность Цезаря — это спрессованный опыт человека, поступкам которого всегда были свойственны последовательность и твердая логика.
И когда его час пробил, он поступил с той обдуманной для себя и неожиданной для противника быстротой, которая неизменно вела его к победе. 11 января 49 г. Цезарь после тщательной подготовки внезапно для неприятеля перешел через Рубикон и стремительно захватил Пицен, начав серию блистательных побед в Египте, Азии, Африке и Испании.
Глава одиннадцатая«Записки о гражданской войне»
Люди здравомыслящие никогда не
возьмутся за перо после него, так
как незатейливая и ясная краткость —
самое лучшее украшение истории.
Три книги «Записок о гражданской войне» охватывают события с января 49 г. до середины ноября 48 г., включая сражение при Фарсале и смерть Помпея. Задача Цезаря в «Записках» — снять с себя обвинение политических противников, взваливавших на него ответственность за развязывание гражданской войны, и показать, что война была спровоцирована сенатской партией, в то время как он сам делал все возможное, чтобы избежать ее.
Сочинение открывается очень кратким сообщением о заседании римского сената 2 января 49 г. и последовавших затем событиях, вынудивших Цезаря к решительным действиям, из-за которых он был объявлен врагом государства. 1-я книга посвящена рассказу о том, как, перейдя через Рубикон, Цезарь, стремительно двигаясь по направлению к столице и захватывая лежащие на его пути города Италии, достиг Рима; о бегстве Помпея, консулов и сенаторов в Брундизий, их переправе в Грецию и походе Цезаря в Испанию.
Во 2-й книге рассказывается об осаде Гаем Требонием Массилии, разгроме помпеянцев в Испании, тяжелом поражении и гибели в Африке Гая Куриона. Содержание 3-й книги — события в Греции, куда Цезарь переправился на кораблях из Брундизия: поражение армии Цезаря под Диррахием и победа в битве при Фарсале 9 августа 48 г. В последних главах кратко сообщается о гибели Помпея в Египте, высадке Цезаря в египетской столице и начале александрийской войны.
Стремление к миру — это лейтмотив, постоянно звучащий в «Записках». Цезарь хорошо понимал, что, переправившись с войском через Рубикон, он совершил противозаконное действие, так как нарушил границы собственно Италии. Обоснованность этого решения он и стремится доказать в своем сочинении.
В начальных главах Цезарь уверяет читателей в том, что со своей стороны он неоднократно предпринимал попытки найти компромиссное решение конфликта, но этому активно препятствовали его политические противники в сенате. «Сам Помпей, подстрекаемый врагами Цезаря и не желавший терпеть наряду с собою какого-либо равносильного соперника, совершенно порвал дружественные отношения с ним и снова сблизился с теми, кто раньше были их общими врагами и большую часть которых он сам навязал Цезарю, пока был с ним в родстве» (Цез. Гр. война, 1, 4).
Цезарь представляет события так, словно все случившееся — результат происков «шайки олигархов» (factione paucorum — 1, 22, 5), лишивших народных трибунов их законных прав, а его самого — милостей, дарованных ему римским народом: права заочно баллотироваться на консульских выборах. Однако, несмотря на обиду, он готов идти на любые уступки и все претерпеть ради блага государства, ведь он защищает не себя лично, а римский народ и его свободу. Но отчаявшись уладить недоразумение мирными средствами, «Цезарь должен был признать, что пора, наконец, отказаться от этих слишком частых и напрасных попыток и думать только о войне» (1, 26).
Как в политической, так и в военной деятельности Цезаря просматривается определенная последовательность. И его столкновение с сенатской олигархией, возглавляемой в то время Помпеем, было неизбежно и лично для него делом уже решенным. В «Записках» он разъясняет, что выступил не против римского народа, а против кучки недобросовестных политиканов, обманывающих народ и паразитирующих за счет государства.
Желание Цезаря развенчать своих врагов, дискредитировать их отчетливо выражено уже в первых главах, где он излагает, по его убеждению, истинные, хотя и тщательно скрываемые, причины враждебного к нему отношения вожаков сенатской аристократии. Это — личная обида и старая вражда к нему Катона; громадные долги и надежда на царскую власть консула 49-го года Луция Лентула; желание Сципиона получить при поддержке своего тестя Помпея провинции и войска; стремление к единовластию самого Помпея (1, 4). Люди, окружавшие Помпея, тщеславны и хвастливы. В своих амбициозных и корыстных устремлениях они «попирают и божеское и человеческое право». Равнодушные к судьбе отечества, главари сенатской верхушки думают лишь о барыше и личной выгоде.
Цезарь уверяет, что на своем пути в Рим он всюду встречал полное сочувствие населения, что города Италии охотно открывали перед ним свои ворота, что все жители Пиценской области принимали его не только с великой радостью, но и с большой готовностью исполнить все его требования (1, 14). Цезарь хочет внушить читателям, что единственной его заботой было не причинить какого-нибудь ущерба италийским городам. Так, подойдя к городу Корфинию, он не вступил в него ночью только потому, что опасался, как бы солдаты не вздумали его грабить. А войдя в Корфиний, он не тронул городскую казну, «чтобы видели, что он столь же бережно обращается с деньгами, как с человеческой жизнью» (1, 23)
Вступив в Рим и созвав оставшихся там сенаторов, Цезарь заявил, что жестокости и высокомерию помпеянцев, их мелочности и слабохарактерности он намерен противопоставить справедливость и доброжелательность (1, 32). Цезарь постоянно подчеркивает свою мягкость, терпимость — и упрямство, высокомерие, хвастовство помпеянцев.
В обрисовке Цезаря окружение Помпея может вызывать только негодование. Сильное впечатление оставляет рассказ Цезаря о том, как незадолго до Фарсальской битвы в ставке Помпея возникли склоки из-за дележа государственных и жреческих должностей, занимаемых в то время цезарианцами. Уже делилось имущество Цезаря и его сторонников, причем споры нередко доходили до взаимных оскорблений. Придумывались наказания для еще не поверженного противника. «Все хлопотали либо о своих почестях, либо о денежных наградах, либо о преследовании своих врагов», — пишет Цезарь о вождях помпеянского лагеря (3, 83). Помпеянцы открыто выражали свое презрение к войску Цезаря, считая, что победа у них уже в руках.
Особенно потрясает картина, открывшаяся взору Цезаря, когда он ворвался в лагерь помпеянцев. «В лагере Помпея, — читаем мы в «Записках», — можно было увидеть выстроенные беседки; на столах стояла масса серебряной посуды; пол в палатках был покрыт свежимдерном, а палатки Луция Лентула и некоторых других были даже обвиты плющом; много было и других указаний на чрезмерную роскошь и уверенность в победе. Ясно было, что люди, стремившиеся к ненужным наслаждениям, нисколько не боялись за судьбу этого дня. И такие люди упрекали в излишестве несчастное и выносливое войско Цезаря, которое всегда страдало от нужды в предметах первой необходимости» (3, 96).
Духовное превосходство Цезаря над нравственно разложившимися помпеянцами в «Записках» настолько очевидно, что, кажется, исключена даже сама возможность сомнения в том, что именно он, а не помпеянцы, является подлинным защитником древнеримских моральных ценностей и республиканской законности, нагло попранной сенатской аристократией. Бездуховность и порочность помпеянских лидеров обернулись для них вполне закономерным поражением. Вывод напрашивается сам собой: римская знать, пораженная такими пороками, как корыстолюбие (avaritia — 3, 32, 1) и страсть к роскоши (luxuries — 3, 96, 1–2), не способна больше управлять государством. Алчность порождает в людях заносчивость, жестокость и склонность к насилию, а роскошь — забвение стыда, наглость и утрату верности.
Государству, где все становится предметом купли и продажи, нужна крепкая рука. Не исключено, что именно к этой мысли хочет подвести своих читателей Цезарь. Вполне возможно, что, рисуя разложение правящего сословия, Цезарь готовил идейную базу для проведения мероприятий против роскоши, финансовых злоупотреблений, подкупа, разврата и других пороков, с которыми он повел борьбу в последние годы своей жизни.
Если наши соображения верны, то «Записки о гражданской войне» должны быть опубликованы в 46 г., когда Цезарь вплотную занялся реформаторской деятельностью. Замеченная учеными близость последней книги «Записок о галльской войне» с тремя книгами «Записок о гражданской войне» заставляет думать, что между завершением первого сочинения и началом работы над вторым не могло пройти много времени.
Азиний Поллион, обвиняющий Цезаря в искажении истины, слишком сгущает краски. Для части фактов, изложенных в «Записках о гражданской войне», у нас имеется другое важнейшее свидетельство очевидца тех событий, который говорит о них с несомненной искренностью. Это письма Цицерона. Они обладают для нас особой ценностью, потому что дают нам неплохую возможность проверить достоверность «Записок». Весьма существенно то, что в письмах выражено мнение именно Цицерона, человека в то время крайне враждебного Цезарю. При сличении «Записок» Цезаря с эпистолярным наследием Цицерона серьезных расхождений, по крайней мере в изложении фактов, не обнаружено. Что же касается интерпретации и оценки фактических данных, то они — и это вполне естественно — у Цезаря и Цицерона различны.
Нам уже приходилось говорить об особой манере Цезаря представлять события: ярко освещать одни из них и оставлять в тени другие, те, которые могут вызвать у читателей сомнения в правильности его действий. В этом отношении показательно сознательное умалчивание о некоторых фактах или очень беглое, часто невнятное, упоминание о них. Так, сообщая о начале военных действий против римского сената, Цезарь, чтобы не заострять внимания на факте своего перехода через пограничную реку Рубикон, говорит сглажено: «Он направился в Аримин».