[640]выехал из Формий, чтобы присоединиться к Помпею. Он не считал победу гарантированной, и приключение казалось ему опасным; но оскорбленный грубыми приказами Антония, оттолкнутый поведением Цезаря, который, как ему казалось, хотел вызвать на смертный бой Помпея, его друга и благодетеля, он, мучимый угрызениями совести, не хотел показаться неблагодарным и боязливым: он, автор «De Republica», учитель, которым восторгались как прежние, так и новые поколения. Его жена напрасно умоляла его подождать по крайней мере конца испанской войны.[641]
Таким образом, Цезарь снова находился в крайней опасности. Но судьба спасла его еще раз. В середине июля Децим Брут одержал на море значительную победу над массалийским флотом, и известие об этой победе, которая, казалось, делала неизбежным падение Массалии, преувеличенное эмиссарами Цезаря, вызвало безумный страх у всех испанских народов, особенно у живших между Пиренеями и Эбро. Осаждавшие Массалию легионы, думали испанцы, перейдут через Пиренеи, и победа достанется Цезарю. Большинство этих народов предали дело Помпея и стали доставлять в лагерь Цезаря съестные припасы, ранее доставлявшиеся Афранию и Петрею. Голод перешел из одного лагеря в другой, и Цезарь был чудесным образом спасен.[642]Недостаток припасов скоро принудил Афрания и Петрея снять лагерь и отступить через горную область к Октогезе с целью перейти через Эбро и искать убежища у кельтиберов, наиболее дружественного народа. Узнав об этом намерении, Цезарь тотчас отдал распоряжение об их преследовании. Предвидя, что непрочные мосты через полноводную Сикорис сильно замедлят движение его армии, Цезарь решил понизить уровень реки, выкопав на ее берегах бассейны и каналы, и таким образом создать искусственный брод. Солдаты взялись за кирки и лопаты и быстро принялись за работу, но она была сделана лишь наполовину, когда враги, разгадав ее смысл, ускорили свое отступление: армия Афрания и Петрея бежала. Река была еще глубока и бурна; после недолгого колебания Цезарь приказал остановить работы, двинул свою армию вброд и форсировал реку, не потеряв ни одного человека. Покинув опасный островок, он мог бы атаковать Афрания и Петрея на дороге, но, опасаясь, как бы испанские легионы при крайней опасности не выказали мужества отчаяния, он предпочел заставить врага сдаться без боя. Двинув форсированным маршем свои легионы, облегченные отсутствием обоза, по холмам и долинам, без дорог, Цезарь опередил неприятельскую армию, отступавшую по дороге к Октогезе. Он первый достиг ущелья, по которому проходила дорога, и принудил таким образом неприятельскую армию повернуть назад, к Илерде. Но как только она двинулась в путь, он начал преследование, постоянно тревожил ее и заставлял голодать. Афраний и Петрей делали все возможное для спасения армии, но, наконец, она так настоятельно потребовала сдачи, что 2 августа[643]они вынуждены были капитулировать.
Цезарь предложил великодушные условия: он оставил всем жизнь и состояние; всякий был волен идти куда хотел — бежать к Помпею, вступить в войско Цезаря или возвратиться к мирной жизни. Некоторое время спустя Варрон, остававшийся с двумя легионами в дальней Испании, также сдался без боя. Оба его легиона перешли под знамена Цезаря,[644]и вся Испания, таким образом, оказалась во власти галльского проконсула. Собрав в Кордубе подобие сейма, Цезарь сделал многих испанцев римскими гражданами, установил многочисленные денежные подати и отправился в Гадес, которому пожаловал право римского гражданства;[645]затем морем он направился в Тарракон. Наконец, оставив Кв. Кассия с четырьмя легионами правителем Испании, он сухим путем возвратился в Массалию, куда прибыл к концу сентября. Там Цезарь узнал, что Марк Лепид, воспользовавшись впечатлением, произведенным в стране капитуляцией помпеянцев, в середине августа назначил его диктатором — после того как заставил народ утвердить закон, по которому ему, претору, было позволено, подобно консулам, назначать диктатора.[646]И этот закон, и это назначение Лепид и Цезарь, вероятно, обсуждали еще в предшествующие месяцы; Цезарь не доверял оставшимся в Риме сенаторам и не хотел, чтобы выборы на 48 год при отсутствии консулов проходили под председательством интеррекса, которого назначали бы эти сенаторы. Он хотел, напротив, сам председательствовать на этих выборах в качестве диктатора.
XIVФарсала
Нищета в Италии. — Смерть Куриона в Африке. — Цезарь после испанских побед. — Возвращение Цезаря в Рим. — Первая диктатура Цезаря. — Цезарь и вопрос о долгах. — Отъезд Цезаря из Брундизия. — Цезарь и Помпей при Ance. — Новые попытки мира. — Лагерь Помпея. — Прибытие подкреплений к Цезарю. — Безрассудство Цезаря и благоразумие Помпея. — Поражение Цезаря в битве при Диррахии. — Критическое положение Цезаря. — Фарсала.
Для Лепида и для остатков сената в Риме диктатура Цезаря была, может быть, единственным способом избавиться от свалившейся на них громадной ответственности. С тех пор как Цезарь покинул Рим, Италия впала в страшную нищету. Приостановка публичных платежей, узаконенная сенатом одновременно с введением военного положения; истощение опустошенного Цезарем казначейства, в которое Помпей не вносил более азиатских налогов; перерыв в общественных работах; внезапный отъезд большого числа лиц, покинувших Италию, мобилизация всех кораблей для перевозки солдат и съестных припасов; заем крупных сумм, которые Помпей собрал в италийских храмах; набор массы молодежи; перерыв в избирательной и политической борьбе — все это вызвало один из самых тяжелых экономических кризисов. Хлеб сделался редкостью, никто не хотел давать взаймы.[647]Должники, до сих пор в срок платившие свои долги или проценты (при помощи новых долгов), не находили, у кого бы можно было занять. Отцы не были более в состоянии платить приданое, обещанное дочерям, а разведенные мужья лишены были возможности возвратить его целиком. В Риме и во всей Италии владельцы домов не могли побудить нанимателей к уплате денег за снятые помещения. Кредиторы и должники хватали друг друга за горло, и многие были принуждены продавать все, что имели, если находили покупателя. Было большое предложение и малый спрос, и все падало в цене: золотые и серебряные изделия, драгоценности, ткани, мебель, земли, дома. Декрет сената, понизивший в 51 году проценты, принес очень слабое облегчение, потому что многие люди, находясь в страшной нужде, продолжали делать долги, принимая условия, предъявляемые капиталистами, и не рассчитывая на этот декрет, за соблюдением которого никто, впрочем, и не наблюдал. Таким образом, важный вопрос о долгах становился самым больным местом.[648]Лепид, не будучи энергичным и влиятельным человеком, быстро и охотно переложил с себя на Цезаря всю ответственность правления.
К несчастью, Цезарь поспешно возвращавшийся в это время в Италию, находился лицом к лицу с большими затруднениями. Несмотря на его успехи в Испании, конечно, улучшавшие его положение, опасности были еще многочисленны, а столкновение партий — далеким от окончательного разрешения. Судьба его могла еще измениться. Потеряв надежду на помощь из Испании, Массалия сдалась, и ее сдача принесла Цезарю крупные денежные суммы;[649]но в Африке и в Иллирии партия Цезаря понесла две большие потери. Курион, действовавший в Африке всего с двумя легионами, хотя Цезарь послал ему два других,[650]дорого заплатил за свое безрассудство. Он без труда разбил Акция Вара, несчастного пиценского генерала, бежавшего в Африку для набора там маленькой армии, но попал в засаду, организованную другом Помпея царем нумидийцев Юбой, был окружен и убит. Только немногие солдаты его маленькой армии смогли вернуться в Италию.[651]Со своей стороны Долабелла, отправленный с частью флота для завоевания Иллирии, был разбит Октавием и Л. Скрибонием Либоном. Антоний напрасно послал ему на помощь флот под начальством Гортензия и три легиона, бывшие гарнизоном приморских городов под начальством Саллюстия, Базила и своего брата Гая. Эти подкрепления были разбиты, а Гай вместе с 15 когортами даже попал в плен.[652]Иллирия и Африка остались, таким образом, во власти неприятеля. Помощь, которую оказали Цезарю два легиона Варрона и рекруты, перешедшие к нему из армий Афрания и Петрея, была сведена на нет более важными потерями, и что было еще тяжелее — часть его флота была уничтожена в тот момент, когда морской путь был единственной дорогой Цезаря для ведения войны на Востоке, так как поражение, нанесенное в Иллирии, закрывало для него сухопутную дорогу в Македонию.
Впрочем, трудность переброски войск по суше или по морю была меньше других трудностей, связанных с новой войной. Помпей собрал около 50000 человек, Цезарь же мог противопоставить ему всего двенадцать легионов, которые были так стары, так утомлены, что шесть из них, возвращавшиеся из Испании форсированным маршем, оставляли больных по всему своему пути;[653]общее число его солдат с учетом потерь не превышало 25 000 человек.