Цезарь прибыл через два дня после этой стычки. Сломанный мост был почти восстановлен, и по его распоряжению работа завершилась в ночное время. В тот же день он провел тщательную разведку на местности. На следующее утро он возглавил всю армию, не считая шести когорт, оставшихся для защиты моста и лагеря, и выступил в боевом порядке к основанию склона перед лагерем Помпея. Афраний и Петрей ответили на этот вызов, но развернули свой строй не более чем на полпути вниз по склону и не слишком далеко от укреплений собственного лагеря. В манере, свойственной для войн того времени, обе армии некоторое время смотрели друг на друга, не желая продвигаться вперед и вступать в бой. Цезарь опасался начинать сражение, так как рельеф местности благоприятствовал противнику. В тот же день он узнал (предположительно от пленников или дезертиров), что неприятель не пошел вперед из-за осторожности Афрания. Он решил разбить новый лагерь у подножия склона, но сначала, как обычно, предпринял меры для защиты строительства от атаки противника. Легионы стояли в обычном тройном строю[80], поэтому Цезарь отозвал когорты третьей линии и приказал выкопать ров шириной около четырех метров. Лагерь не стали окружать валом, так как укрепление было бы слишком заметным, но даже без этой защиты широкий ров служил достаточно серьезным препятствием для вражеской атаки. К вечеру все было готово, и Цезарь вывел остальную часть армии за линию рва. Ночью он держал солдат при оружии, но противник не предпринял враждебных действий. На следующий день три легиона снова выстроились в боевом порядке, а остальные подразделения стали копать линии боковых рвов, расположенных под прямым углом к первой, чтобы создать большее подобие укрепленного лагеря. Отряд прикрытия без труда отразил вылазки противника, и работа была доведена до конца. На следующий день завершилось сооружение обводного вала [25].
Затем Цезарь попытался занять небольшой холм, господствовавший на местности между лагерем сторонников Помпея и городом Илердой. Он взял с собой три легиона и выслал первую когорту одного из них занять вершину холма. Афраний разгадал намерение Цезаря, поэтому его собственные легионеры смогли пройти к вершине более коротким путем и оттеснить солдат Цезаря, когда те поднимались по склону. В «Записках» вина за эту неудачу частично возложена на противника, сражавшегося наподобие «испанских варваров», совершая быстрые броски и почти не заботясь о сохранении строя. Хотя это вполне может быть правдой (по замечанию Цезаря, войска, расквартированные на одном месте в течение долгого времени, перенимают нравы и обычаи местных жителей), он также постарался изобразить своих противников не такими «цивилизованными римлянами», как его собственные воины. Гораздо легче было увлечь читателей описанием борьбы с дикими галльскими племенами, чем со своими соотечественниками.
Схватка продолжалась большую часть дня, и каждая сторона вводила в бой свежие резервы. Из-за стесненной позиции не более трех когорт могли выстроиться в ряд и сформировать боевой строй. Обе стороны понесли тяжелые потери, но через пять часов у солдат Девятого легиона хватило энергии для организованной атаки и последней ожесточенной рубки с противником. Легаты Помпея отступили, что позволило Цезарю отвести своих легионеров. Он потерял 70 человек убитыми, включая старшего центуриона Четырнадцатого легиона, и около 600 ранеными. У «афранианцев» был убит центурион первого ранга, четыре других центуриона и более 200 солдат. Обе стороны заявляли о своей победе, но если подвести итог в нескольких словах, Цезарь не смог удержать атакованную позицию [26].
Затем в ход событий вмешалась погода: река разлилась из-за проливных дождей и смыла оба моста Фабия. На какое-то время Цезарь оказался отрезанным от поставок провианта и подкреплений. Галльский обоз, державший путь к Цезарю, подвергся нападению конницы Афрания и понес большие потери, прежде чем смог занять оборону. Первые попытки починить мосты оказались неудачными, и солдатские пайки пришлось урезать до такого уровня, который нельзя было долго поддерживать без губительных последствий для здоровья легионеров. Через несколько дней погода улучшилась, и Цезарь приказал построить простые, обтянутые кожей лодки, подобные тем, какие римляне видели в Британии. Под покровом темноты эти суденышки были перевезены на повозках за 20 миль от главного лагеря, и на холме у реки был сооружен новый небольшой лагерь. Цезарь направил туда один легион, который переправился на другой берег и смог всего лишь за два дня построить новый мост. Тогда галлы вместе со своим обозом переправились через реку и наконец присоединились к главной армии. На какое-то время кризис удалось преодолеть, но Цезарь так и не приблизился к разгрому противника.
Обнадеживающим признаком было появление делегации от нескольких испанских общин, которые почувствовали, к чему идет дело, и дали обещание перейти на сторону Цезаря. С ними договорились о поставках зерна для армии, уже начинавшей голодать. Новый мост открывал жизненно важную линию снабжения, но был слишком неудобен из-за большого расстояния. Теперь легионеры Цезаря рыли канавы, чтобы отвести воды Сикориса и создать какое-то подобие брода. Тем временем легаты Помпея решили, что их позиция становится слишком уязвимой, так как численность вражеской конницы увеличилась и она затрудняла их фуражировку своими внезапными набегами. Они приняли решение отступить в регион, населенный кельтиберами, которые были особенно лояльны по отношению к Помпею со времен войны с Серторием [27].
Легаты произвели тщательную подготовку и отдали приказ всем судам и баржам подняться по реке Эбро к городу Октогезе, примерно в 30 милях от их лагеря. Суда были использованы для создания некой разновидности понтонного моста через широкую реку. Это не ускользнуло от внимания патрулей Цезаря, и по чистому совпадению работы завершились в тот же день, когда импровизированный брод через Сикорис был признан пригодным для использования. Афраний и Петрей знали, что после переправы через Эбро они освободятся от преследования по крайней мере на несколько дней, но также понимали, что сначала им нужно дойти до Октогезы. Два их легиона перешли Сикорис по мосту за городом и встали лагерем на восточном берегу. Ночью остальная армия, за исключением двух когорт, оставленных для защиты Илерды, присоединилась к этим двум легионам и выступила к реке Эбро. Аванпосты Цезаря доложили о передвижении противника, и Цезарь выслал кавалерию, чтобы тревожить вражескую колонну и замедлить скорость ее движения. После восхода солнца он мог видеть с возвышенности возле своего лагеря, что его всадники сильно теснят арьергард противника, которому неоднократно приходилось останавливаться и выстраиваться в боевой порядок, чтобы отогнать преследователей. Легионеры знали о происходящем и через своих трибунов и центурионов настойчиво просили Цезаря позволить им перейти через брод и напасть на врага. Воодушевленный их энтузиазмом, он возглавил пять легионов и оставил лишь несколько когорт для охраны лагеря. Конница образовала прикрытие с обеих сторон от переправы, и солдаты смогли перейти на другой берег по довольно глубокой воде без каких-либо потерь. Несмотря на отставание, их авангард столкнулся с арьергардом противника уже к началу вечера. Обе армии развернули строй друг напротив друга, но легаты Помпея не хотели сражаться и оставались на возвышенной местности, в то время как солдаты Цезаря устали после трудной переправы. Обе армии встали лагерем на ночь. Перед легатами Помпея находилась линия холмов, и они намеревались совершить еще один марш-бросок, чтобы достичь ущелья до того, как это сделает неприятель. Их план потерпел неудачу, так как стал заблаговременно известен Цезарю от пленников. Несмотря на темное время суток, он приказал дать сигнал к выступлению и будить солдат. Услышав сигнал трубы и осознав, что элемент внезапности утрачен, помпеянцы вернулись в свой лагерь [28].
На следующий день обе стороны выслали малочисленные патрули для разведки других маршрутов через холмы и подтверждения сведений о том, что ущелье находится примерно в пяти милях от них. Выяснилось, что тот, кто первым захватит ущелье, сможет без труда отрезать путь к отступлению или отразить нападение преследователей. Опасаясь ночного перехода, легаты Помпея решили выступить на рассвете. Их лагерь находился между лагерем Цезаря и ущельем, но они были отягощены большим обозом, в то время как солдаты Цезаря имели при себе лишь основное снаряжение и минимальный запас провианта.
Цезарь снялся с лагеря еще до рассвета и удивил своих противников, выступив в другом направлении. Облегчение сменилось ужасом, когда воинская колонна постепенно начала поворачивать направо и направилась к ущелью кружным путем. Легаты Помпея поспешно устремились к ущелью, надеясь успеть туда первыми. Солдаты Цезаря шли по более трудному маршруту, но они выступили раньше и двигались налегке. Его конница продолжала тревожить колонну противника и замедлять ее движение. В итоге Цезарь первым достиг цели, а Петрей и Афраний остановились в растерянности. Командиры и солдаты, увидевшие, что противник пал духом и находится в невыгодном положении, убеждали Цезаря дать приказ к атаке. Он отказал в уверенности, что неприятель, отрезанный от всех линий снабжения, так или иначе должен капитулировать. Он не видел необходимости разбрасываться жизнью своих солдат или даже римлян, сражающихся на другой стороне. Ветераны остались недовольны его решением и даже поговаривали о том, что, если он все-таки отдаст приказ, они не станут сражаться.
В течение следующих нескольких дней противоборствующие стороны строили линии укреплений: солдаты Помпея пытались обеспечить проход к воде, а легионеры Цезаря с не меньшим усердием пытались помешать им сделать это. Во время работ многие солдаты с обеих сторон начали брататься с противником, искать родственников, друзей и соседей. Некоторые командиры Помпея уже говорили о капитуляции, а сын Афрания послал своего друга для мирных переговоров с Цезарем. Воля его отца, по-видимому, была сломлена, но Петрей продолжал действовать с неослабевающей решимостью и возглавил свою стражу, состоящую из испанской конницы и легкой пехоты, с намерением убить любого солдата Цезаря, которого обнаружит среди собственных войск. Некоторым удалось с боем пробиться наружу, в то время как других спрятали солдаты Помпея и дали им ускользнуть из лагеря после наступления темноты. Цезарь разрешил всем легионерам противника в его собственном лагере уйти или остаться по собственному желанию. Петрей требовал от своих солдат сохранить верность и принести присягу, «что они не покинут и не предадут армии и вождей». Он убедил Афрания принести такую же клятву, после чего к ней присоединились старшие и младшие командиры и, наконец, рядовые солдаты [29].