Одной из таких групп, чья благосклонность обещала сенаторам поддержку в долговременной перспективе, были италийские союзники, или socii. Тиберий Гракх навлек на себя враждебность италийской аристократии из-за своего закона о земле, так как многие из этих людей владели обширными угодьями agerpublicus (общественных земель). Они не имели непосредственной власти в Риме, но могли повлиять на мнение достаточно большого количества сенаторов, чтобы бросить вызов трибуну. Гай Гракх хотел заручиться поддержкой простых италийцев, предоставив им римское гражданство, но в результате от него отшатнулись многие сторонники из числа римских граждан. Римской элите не нравилась мысль о том, что новые богатые граждане станут конкурировать с ними за государственные посты, а бедняки, особенно в городах, боялись, что толпы италийцев вытеснят их из амфитеатров и в конечном счете обесценят их голоса в народных собраниях. Неудача законодательных реформ Гая Гракха усилила уже существующее недовольство среди италийских союзников Рима. Они неизменно поставляли как минимум половину солдат в римскую армию — возможно, что за последнее десятилетие эта доля еще увеличилась, -- и несли немалые потери. Вместе с тем они до сих пор не принимали равного с римлянами участия в дележе добычи, добытой их потом и кровью. Высокомерное поведение некоторых римских магистратов в отношениях с союзниками вызывало еще большее возмущение. В 125 г. колония Фрегеллы, обладавшая латинским статусом и поэтому сравнительно привилегированная, восстала против Рима, но мятеж был жестоко подавлен. Многие италийцы пришли к выводу, что Рим будет более милосерден к ним лишь после того, как они станут римскими гражданами. Некоторые перебрались в Рим и разными путями смогли добиться своего зачисления в списки граждан, но в начале I века до н. э. несколько особенно строгих цензоров постарались вычеркнуть из списков имена людей, не имевших права называться подлинными римлянами (квиритами) [19].
В 91 г. трибун Марк Ливий Друз снова предложил дать союзникам римское гражданство. Это предложение занимало центральное место в ряде реформ, сильно напоминающих реформы Гракхов, — ирония судьбы, так как отец Друза был одним из главных противников Гая Гракха. Как и предыдущие реформаторы, Друз происходил из весьма богатой и влиятельной семьи, что позволяло ему быть смелее в законотворческой деятельности, но и вызывало опасения по поводу его истинных намерений. Планы трибуна столкнулись с ожесточенным противодействием, особенно в той их части, где предлагалось распространить права гражданства на всех италийцев. Но еще до того как закон о гражданстве был вынесен на голосование в народном собрании, Друз получил смертельную рану от ножа какого-то кожевника, когда приветствовал просителей на крыльце своего дома. Личность убийцы так и не была установлена, но теперь стало ясно, что закон не пройдет. Многие представители италийской знати, в том числе близкие соратники Друза, вскоре решили взять дело в свои руки. Результатом стал мятеж, охвативший большую часть территории Италии и впоследствии получивший название Союзнической войны[11]. Мятежники основали собственное государство со столицей в Корфинии и учредили конституцию, основанную на римской системе государственного управления с двумя консулами и двенадцатью преторами, избираемыми ежегодно. Были отчеканены монеты с изображением италийского быка, бодающего римского волка, и спешно мобилизована большая армия, снаряжение, подготовка и тактическая доктрина которой были аналогичны римским легионам. В конце 91 г. до н. э. разразился тяжелый конфликт со значительными потерями с обеих сторон. Союзы в этой борьбе были сложными, и во многих случаях противостояние больше напоминало гражданскую войну, чем очередное восстание. Многие италийские общины, включая практически все латинские города, сохранили лояльность Риму, в то время как многие попавшие в плен римские воины были готовы вступить в армии италийцев и сражаться со своими согражданами [20].
Цезарь был слишком юн, для того чтобы принять участие в Союзнической войне, но некоторые из тех, кому предстояло сыграть важную роль в истории его жизни, в частности Цицерон и Помпей, именно тогда впервые попробовали на вкус военную службу. Вполне возможно, что отец Цезаря тоже занимал какой-нибудь пост в армии, но источники безмолвствуют по этому поводу. Если он действительно был губернатором Азии в 91 г. до н. э., то пропустил начало войны, но мог вернуться до ее окончания. Луций Юлий Цезарь, занимавший пост консула в 90 г. до н. э. и оказавшийся бездарным полководцем, принадлежал к другой ветви семьи. Секст Юлий Цезарь, который, как мы упоминали, мог быть или не быть братом Гая, занимал этот пост в предыдущем году и тоже принял участие в конфликте. Он умер от болезни, когда командовал армией в должности проконсула. Размах боевых действий во время Союзнической войны, гибель нескольких магистратов от рук противника и некомпетентность, выказанная другими, привели к тому, что многие опытные сенаторы получили военные должности в качестве их заместителей. Марий сыграл крупную роль во время первого года войны: он одержал победы в нескольких небольших сражениях и, что важнее, помог римлянам избежать общего поражения. Его возраст приближался к 70 годам, что в Риме было слишком много для действующего полководца, и некоторые критиковали его за чрезмерную осторожность. Возможно, из-за этого или из-за слабого здоровья он не принимал активного участия в войне после 90 г. до н. э. Два других полководца, Луций Корнелий Сулла и Гней Помпей Страбон, сделали больше всех остальных, чтобы обеспечить военную победу Рима. Тем не менее Союзническая война была выиграна не столько с помощью военной силы, сколько дипломатическими методами, и с самого начала сенат стал раздавать италийцам права и привилегии, которых они безуспешно добивались раньше. Союзники, сохранившие лояльность, получили римское гражданство, как и те, кто быстро капитулировал, а вскоре за ними последовали и те, кто потерпел поражение. Готовность, с которой римляне наделили правами гражданства практически все свободное население Италии к югу от реки По, отражала внутреннюю бесцельность конфликта. Процедура получения гражданства также указывала на нежелание изменять существующий баланс политических сил в Риме, так как новые граждане были сосредоточены лишь в нескольких трибах, чтобы минимизировать их влияние [21].
Сулла заслужил большой почет за свою роль в подавлении мятежа. В конце 89 г. до н. э. он вернулся в Рим и победил на выборах консулов на следующий год, убрав с дороги одного из своих главных соперников — Гая Юлия Цезаря Страбона. Во многих отношениях карьера Суллы послужила образцом для карьеры молодого Цезаря. Оба были патрициями, чьи семьи уже давно утратили былое влияние, так что их собственный рост в общественной жизни был не менее трудным, чем у любого «нового человека». Сулла начал свою карьеру довольно поздно, служил квестором Мария в Нумидии и играл главную роль в организации захвата Югурты[12]. Он неизменно выставлял напоказ это достижение, что вызывало растущее негодование его бывшего командира, считавшего, что это уменьшает его собственную славу. Хотя во время войны с кимврами Сулла сначала служил под командованием Мария, он вскоре возглавил его армию, и отношения между ними с тех пор уже никогда не были дружественными. В 88 г. до н. э. сенат назначил консула Суллу губернатором Понтийской провинции и одновременно поручил ему войну с царем Митридатом VI (Эвпатором). Митридат правил Понтом — одним из эллинистических восточных царств, которое приобрело силу после упадка Македонии и династии Селевкидов. Пока римляне были заняты войной в Италии, царь захватил римские владения в Азии и отдал приказ об истреблении римлян и италийцев в этом регионе. За первым успехом последовало вторжение в Грецию. Для Суллы эта военная кампания была замечательной возможностью покорить знаменитые и чрезвычайно богатые восточные города, и он энергично приступил к формированию армии. У него не было недостатка в добровольцах, так как войны на Востоке были известны легкими победами и богатой добычей [22].
В обычных обстоятельствах Сулла просто отправился бы на войну и постарался добавить новый блеск к имени своего рода. Однако трибун по имени Сульпиций провел через народную ассамблею законопроект, отдающий командование на востоке Марию вместо Суллы. Это был один из ряда законов, с помощью которых он пытался превзойти достижения братьев Гракхов и Сатурнина, воспользовавшись трибунатом для проведения широкомасштабной программы реформ. Еще один законопроект был предназначен для более равномерного распределения «новых граждан» среди голосующих триб. Марий был рад использовать Сульпиция, как некогда использовал Сатурнина, а Сульпиций был не менее доволен связью с именем популярного героя войны. Вполне вероятно, что каждый из них без колебания разорвал бы отношения с другим, если бы это дало ему большее преимущество, особенно после достижения ближайших целей. Не следует забывать о том, что римская политика шла по пути индивидуального, а не «партийного» успеха. В какой-то момент Марий твердо решил, что он должен снова отправиться на войну, чтобы вернуть себе народное преклонение, которым он пользовался после разгрома Югурты и северных варваров. Будучи трибуном, имевшим огромное влияние в народном собрании, Сульпиций мог предоставить ему возможность для ведения такой войны. Марий, которому было 69 лет, не избирался на государственные должности с 100 г. до н. э., в то время как послужной список Суллы свидетельствовал о его компетентности во всех делах, поэтому не было никакой причины нарушать традиционный способ назначения на командные должности. Однако братья Гракхи в свое время доказали, что народное собрание может принимать законодательные меры по любому вопросу. Народные симпатии и прецедентное право находились на стороне Суллы, но с формальной точки зрения в назначении Мария не было ничего незаконного. Сульпиций подкрепил юридическое решение угрозой насилия со стороны римской черни, и в одной истории говорится, что Сулла смог спасти свою жизнь, лишь укрывшись в доме Мария [23].