Цезарь женился на Корнелии в возрасте шестнадцати лет, но едва ли это был его первый сексуальный опыт, в отличие от его невесты. Для обрученной девушки было принято жить в доме своего будущего мужа, до тех пор пока возраст не позволял им пожениться, поэтому Коссутия (которую Цезарь бросил ради Корнелии) вполне могла прожить в семье Цезаря один-два года. С другой стороны, добрачные половые связи между будущими супругами строго осуждались; к тому же Коссутия скорее всего была на несколько лет младше Цезаря. Вместе с тем не следует забывать, что римляне принимали рабство как нормальную часть жизни и что в любом аристократическом доме имелось множество рабов, которые в буквальном смысле были собственностью хозяев. Домашних рабов часто подбирали за их внешность, так как они постоянно находились на виду у хозяев и их гостей. Красивые домашние рабы дорого стоили на торгах. Если молодая рабыня или раб привлекали внимание хозяина, у них не было законного права на защиту, так как они являлись собственностью, а не человеческими существами. Римские аристократы регулярно использовали рабов для плотских утех, и это считалось настолько обычным делом, что не требовало каких-либо комментариев. Катон-старший, защитник старинных добродетелей, регулярно спал с молодой рабыней после смерти своей жены. Во время гражданской войны Марк Лициний Красс бежал в Испанию, где получил убежище от одного из клиентов своего отца. Он жил в пещере, страшась агентов Мария, а щедрый хозяин регулярно посылал ему еду и напитки, но вскоре решил, что такого гостеприимства недостаточно, с учетом возраста его «гостя», которому было около тридцати лет. Он послал двух миловидных рабынь жить в пещере вместе с Крассом и заботиться о естественных надобностях энергичного молодого человека. Некий римский историк через несколько десятилетий повстречал одну из этих рабынь, которая даже в старости сохранила воспоминания о сожительстве с Крассом. Рабы не имели выбора в подобных вопросах, так как хозяин мог прибегнуть к насилию или продать их по своей прихоти. Несомненно, некоторые рабыни с радостью принимали ласки своего хозяина или его сыновей в надежде добиться более привилегированного положения. Это была опасная надежда, поскольку они могли навлечь на себя ревность других рабынь, а также супруги хозяина, если он был женат. По всей вероятности, первый сексуальный опыт Цезаря был приобретен среди рабынь, служивших его семье. Как и многие юноши его возраста, он также мог посещать дешевые и дорогие бордели, которыми Рим изобиловал в те дни, поскольку это опять-таки считалось нормальным и приемлемым. Можно заметить нотку недоверия в словах Цезаря о том, что германские варвары «считали чрезвычайно постыдным иметь плотское знание женщины до того, как им исполняется 20 лет», в его «Записках о Галльской войне» [13].
Вскоре после падения Митилены Цезарь был прикомандирован к штабу губернатора Киликии Публия Сервилия Исаврика, который воевал главным образом с пиратами, наводнившими этот регион. Однако в 78 году весть о смерти Суллы достигла восточных провинций и побудила Цезаря к возвращению в Рим. Вечный город снова столкнулся с угрозой гражданской войны, когда консул Марк Эмилий Лепид вступил в конфликт с сенатским большинством. Вскоре Лепид начал собирать армию, чтобы захватить власть силой, как это делали до него Сулла, Цинна и Марий. По словам Светония, Цезарь подумывал о том, чтобы присоединиться к мятежникам, и якобы даже получал лестные предложения от Лепида, но отказался примкнуть к нему, усомнившись в способностях и честолюбии консула. Возможно, это одна из ряда историй, выдуманных впоследствии под предлогом того, что Цезарь всегда замышлял устроить переворот. Но сама по себе такая ситуация вполне могла иметь место в действительности. Цезарь пострадал от Суллы, и, хотя ему удалось избежать казни и получить прощение, у него не было оснований испытывать теплые чувства к сенату, заполоненному сторонниками диктатора. Следует помнить, что он вырос в те годы, когда Рим трижды штурмовали легионы, возглавляемые честолюбивыми сенаторами. Существовала реальная возможность, что это может произойти снова, и в таком случае лучше было оказаться на стороне победителей, поэтому Цезарь просто взвешивал возможную выгоду от объединения с Лепидом [14].
В конце концов Цезарь выбрал более традиционный политический курс и впервые появился в роли адвоката в римском суде. Семь судов, учрежденных Суллой после изменения предыдущего законодательства, возглавлялись преторами и имели жюри присяжных, набираемых из сенаторов. Суды были публичными и проходили либо на возвышенных помостах на форуме, либо в одной из больших базилик, но так или иначе в присутствии зрителей. В римском праве не было концепции государства как обвиняющей стороны, поэтому обвинения всегда выдвигались отдельным человеком, хотя он мог выступать от лица других людей или целой общины. Во время своей службы магистраты пользовались неприкосновенностью перед законом, но все понимали, что они могут попасть под судебное преследование, когда кончится срок их полномочий. Профессиональных юристов не существовало, но имелась группа обвинителей (accusatores), которые не были аристократами и не пользовались особым уважением. Интересы сторон обычно представляли адвокаты, которые, как правило, были людьми, делавшими общественную карьеру. Их статус и авторитет значительно укреплял позицию той стороны, которую они защищали. Появление в суде от лица своего доверителя было важным способом закрепления политических связей или наложения обязательств на другого человека, а также давало возможность показать себя перед потенциальными избирателями.
В 77 г. до н. э. Цезарь выступил обвинителем по делу Гнея Корнелия Долабеллы, которого судили за вымогательство во время его проконсульства в Македонии. Долабелла отправился в провинцию после консульского срока в 81 г. до н. э. и удостоился триумфа за свои военные подвиги. Он был сторонником Суллы, на что указывали его политические успехи при диктаторе, но было бы ошибкой рассматривать судебное дело в связи с этим обстоятельством. Цезарь не хотел прямо нападать на режим Суллы, но выбрал известного сулланца для обвинения. Суд над бывшим консулом и триумфатором должен был вызвать большой общественный интерес и хотя бы на короткое время вывести молодого обвинителя на политическую сцену. Дело скорее всего было возбуждено по жалобам некоторых провинциальных общин в Македонии, пострадавших при правлении Долабеллы. Будучи римскими гражданами, они сами не могли выдвигать обвинение против проконсула, поэтому отправились в Рим и убедили римского гражданина стать защитником их интересов. Неизвестно, почему они выбрали Цезаря, но это могло быть результатом старых дружеских связей, унаследованных от его отца или более раннего предка. Более чем вероятно, что Долабелла злоупотреблял властью ради личного обогащения; такое поведение было чрезвычайно распространенным среди римских магистратов этого периода. Люди щедро тратили деньги, чтобы победить на выборах в Риме, и часто отправлялись в свои провинции, оставляя огромные долги. Губернаторы не получали жалованья, хотя им была положена скромная сумма на расходы, но они олицетворяли верховную власть в своей провинции и могли оказывать услуги или чинить препятствия как местным жителям, так и римским торговцам. Искушение брать взятки было огромным, как и побуждение конфисковать любую желанную вещь в качестве трофея. По словам поэта Катулла, «Сколько тебе удалось сколотить?» было первым вопросом, который он услышал от друга после своего возвращения с незначительного поста в штате губернатора провинции. Провинциалы испытывали огромные затруднения в законной защите своих прав, так как им приходилось отправляться в Рим и искать адвокатов, что способствовало всеобщей коррупции. В 70 г. до н. э. оратор Цицерон выступил обвинителем по делу особенно беззастенчивого губернатора Сицилии, который якобы сказал, что человеку нужно прослужить на этом посту три года: первый год, чтобы украсть достаточно денег для личного обогащения, второй для того, чтобы нанять себе лучших защитников по возвращении, и третий для взяток судье и присяжным, чтобы гарантированно уйти от правосудия [15].
Все признаки неправедного суда, обычно принимавшего решение не в пользу провинциалов, присутствовали на процессе Долабеллы. Его обвинителем был Цезарь, двадцати трех лет от роду, мало известный и происходивший из семьи с сомнительными связями. Проконсула защищали два человека: ведущий римский оратор Квинт Гортензий и широко известный Гай Аврелий Котта. Последний был двоюродным братом матери Цезаря, но родственники иногда представляли противоположные стороны в суде. Гай был одним из людей, убедивших Суллу помиловать Цезаря, и ему предстояло стать консулом в 75 г. до н. э. Цицерон впоследствии вспоминал о Котте и Гортензии:
«В те дни были два оратора, настолько превосходившие всех остальных, что я жаждал стать таким, как они: Котта и Гортензий. Один держался спокойно и расслабленно, легко и плавно формулируя свои фразы... манера другого была цветистой и страстной... Я также видел их, когда оба выступали на одной стороне, как было в деле Марка Канулия и бывшего консула Гнея Долабеллы, где Гортензий сыграл главную роль, хотя Котта был ведущим защитником. Для того чтобы перекрыть шум на форуме, нужен был мощный оратор, обладающий всей страстью и навыками своего искусства и имеющий голос, который можно было услышать издалека» [16].
Таким образом, Цезарь противостоял одному из самых грозных дуэтов, выступавших в римских судах. Это было неудивительно, поскольку защита считалась более почетным делом, чем обвинение. Обвинители были необходимы для функционирования судебной системы, но их успех часто означал конец карьеры для очередного сенатора. Губернатор, признанный виновным в вымогательстве, теоретически подлежал смерти, так как в Риме было мало тюрем и все тяжкие преступления обычно карались смертной казнью. В действительности осужденному человеку позволяли бежать из города со своим движимым имуществом и отправиться в ссылку