Comitia centuriata, структура которой была основана на устройстве древнеримской армии, всегда собиралась на Марсовом поле, за официальной городской чертой. Во времена ранней Республики Рим имел небольшие размеры, а его враги, соответственно, находились неподалеку. Собрание с целью голосования всех военнообязанных мужчин неизбежно оставляло город уязвимым перед внезапной атакой. Для защиты от этой угрозы было принято оставлять часовых на наблюдательном пункте на вершине Яникульского холма. Когда они поднимали там красный флаг, собрание центурий могло приступать к своим делам. Когда флаг опускался, это означало, что Рим в опасности, и граждане должны немедленно завершить собрание и взяться за оружие. Этот обычай продолжал существовать во времена Цезаря и сохранялся еще 300 лет, хотя стал чистым архаизмом. Перед тем как собрание завершило голосование, решавшее судьбу Рабирия, претор Квинт Цецилий Метелл дал приказ опустить флаг. Таким образом, собрание было распущено без утверждения вердикта, и никто не предпринял попытки возобновить судебное слушание [17].
Ни один из наших источников не объясняет, почему Метелл поступил таким образом. Хотел ли он защитить Рабирия или же предоставил Лабиэну и Цезарю возможность сохранить лицо и завершить дело без жестокой необходимости казнить пожилого и незначительного сенатора? Ясно, что готовность, с которой они отказались от дальнейшего преследования осужденного, означала, что казнь не являлась их главной целью. Они усомнились в том, мог ли чрезвычайный указ сената отменять все другие законы и права граждан, но не дали четкого ответа и не внесли изменений в этот закон. В практическом отношении наибольшее, чего они могли достигнуть, — это предостережение на будущее для любого магистрата, действующего в соответствии с таким указом. Как бы то ни было, суд был личным успехом для Цезаря и Лабиэна. Комиция, собравшаяся для вынесения приговора по делу Рабирия, скорее всего включала множество их сторонников. То обстоятельство, что чаша весов явно склонялась в сторону осуждения Рабирия, указывает, что большинство граждан симпатизировали аргументам обвинителя. Цезарь снова подтвердил, что он играет заметную роль в общественной жизни и его имя ассоциируется с популярными решениями. Впоследствии он снова продемонстрировал свою политическую зрелость, когда на другом собрании центурий был избран претором на 62 г. до н. э., едва достигнув возрастного лимита для избрания на такой пост.
Претор играл важную роль, практически обеспечивавшую ему управление провинцией по истечении года службы. Конкуренция за этот пост была ожесточенной, и более половины бывших преторов так и не добивались победы. Но, как выяснилось, этот успех был гораздо менее драматичным, чем другая победа на выборах, одержанная Цезарем в последние месяцы 63 г. до н. э. Пост верховного понтифика (Pontifex Maximus), главы коллегии из пятнадцати понтификов, членом которой он был, стал вакантным после смерти главного понтифика Квинта Цецилия Метелла Пия, еще одного представителя многочисленного рода Метеллов, чье и без того значительное влияние подкреплялось их поддержкой Суллы. Диктатор предоставил сенату право выбора и назначения кандидатов на все главные жреческие должности. Однако Лабиэн провел законопроект, возвращающий прежнюю практику назначения через народное голосование. Эта задача была поручена урезанному собранию 17 триб, выбираемых по жребию, вместо полного собрания, состоявшего из 35 триб. Неясно, когда был принят этот закон и ускорила ли смерть Метелла его принятие. Между оглашением законопроекта и его постановкой на голосование должно было пройти три «рыночных дня», что в целом составляло 24 дня. Цезарь высказался в пользу законопроекта и вскоре после его утверждения выдвинул свою кандидатуру [18].
Должность верховного понтифика имела огромный престиж и во многих отношениях была самым важным жреческим постом в Древнем Риме. Многие ведущие деятели Республики стремились занять его. Катул выдвигал свою кандидатуру, как и Публий Сервилий Исаврик, под командованием которого Цезарь служил в Киликии. Оба были старше Цезаря и считались гораздо более заслуженными людьми, принимая во внимание их должности и почести, которых они удостаивались ранее. Если бы назначением по-прежнему ведал сенат, скорее всего на эту должность был бы избран Катул. В случае выборов исход был гораздо менее очевидным, поскольку избиратели помнили щедрость, проявленную Цезарем на посту эдила, и его неизменную поддержку популярных мероприятий. Он также щедро тратил средства на предвыборную кампанию, чтобы заручиться поддержкой «ключевых» избирателей в каждой трибе. Его соперники делали то же самое, и в некотором смысле урезанный состав народного собрания упрощал использование подкупа. В ходе кампании Катул осознал, что «выскочка Цезарь» превратился в серьезного конкурента для него. Его auctoriias мог серьезно пострадать из-за поражения на выборах, особенно от человека, который во многих отношениях стоял ниже его. Зная об огромных долгах Цезаря еще до начала кампании, Катул написал ему письмо с предложением значительной суммы при условии, что он снимет свою кандидатуру. Цезарь истолковал это как признак слабости и немедленно сделал новые займы, чтобы потратить их на подкуп избирателей. Это была отчаянная игра с высокими ставками. Кредиторы Цезаря рассчитывали на его будущее возвышение и на прибыли, которые они могли в этом случае получить. Сам по себе пост верховного понтифика не приносил реальной финансовой выгоды, но Цезарь не мог позволить себе поражения на выборах, иначе он утратил бы доверие бесчисленных кредиторов. Тогда они стали бы требовать возвращения долгов, что грозило гибелью его карьере.
Когда наступил день выборов (где-то в конце 63 г. до н. э.), Цезарь знал, что результат будет означать для него нечто гораздо большее, чем просто возможность занять почетную должность. Аврелия поцеловала его на прощание перед уходом. Цезарь сказал ей, что он либо вернется домой верховным понтификом, либо не вернется вообще. Это одно из редких упоминаний об Аврелии в эти годы, но оно косвенно указывает на важную роль, которую она играла в жизни своего сына. Интересно отметить, что Цезарь обратился с такими словами к матери, а не к жене Помпее или к одной из своих любовниц. Хотя мы не можем быть абсолютно уверены, но, по-видимому, Аврелия жила в доме сына. Выборы были игрой, однако цена поражения была достаточно велика, чтобы затормозить его карьеру, а возможно, даже покончить с ней. Но, прежде чем «сделать ставку», Цезарь принял все меры к тому, чтобы обеспечить успех. Отказ от участия в выборах под нажимом Катула противоречил глубинным побуждениям Цезаря, так как по своей сути он был игроком, хотя никогда не ставил на карту все свое достояние. Он поднял ставки, но при этом рассудил, что имеет хорошие перспективы на успех и поэтому риск является оправданным. С учетом враждебности Катула в прошлом, которая в последний раз проявилась после того, как Цезарь выставил трофеи Мария, предложение денег в обмен на снятие кандидатуры означало, что его главный соперник пришел к сходному выводу [19].
В конце концов Цезарь добился своего. Плутарх говорит, что он победил с незначительным преимуществом, но Светоний утверждает, что победа была сокрушительной, даже в собственных трибах Катула и Сервилия за Цезаря было подано больше голосов, чем они получили во всех остальных трибах. Успех был очень важен для Цезаря, особенно потому, что он победил таких сильных противников. В сане верховного понтифика он в будущем мог играть центральную роль в отправлении ритуалов государственной религии. Он не мог руководить другими понтификами, так как мнение большинства членов коллегии перевешивало мнение верховного понтифика, но тем не менее его престиж и auctoritas были огромными. В отличие от чина Flamen Dialis, здесь не существовало ограничений, сдерживавших политическую и военную карьеру. На практике это тоже означало важную перемену, так как к посту верховного понтифика прилагался дом, или domuspublica, на краю Sacra Via. Цезарь переехал из сравнительно незаметного места в Субуре в самый центр Рима. Дом находился на восточной оконечности форума и примыкал к храму Весты и к Regia, где собиралась коллегия понтификов и хранились их тексты и записи. Название Regia, или «дворец»[40], подразумевает связь с римской монархией. Недавние раскопки показали, что здание на этом месте существовало еще в глубокой древности, а последующие фазы строительства и перестройки в целом соответствовали одному и тому же плану. Сейчас ведутся горячие дискуссии о предназначении наиболее ранних построек и о том, могли ли они быть настоящими дворцами или даже царскими резиденциями, но это не относится к теме нашего исследования. В эпоху поздней Республики domus publica и Regia были известны своей древностью и тесной ассоциацией со священными таинствами [20].
Хотя успех был очень важен для Цезаря, но, несмотря на удивительный результат голосования, значение понтификата уступало значению консульских выборов. Катилина снова выставил свою кандидатуру на пост консула, как и Децим Юний Силан, муж Сервилии. Это была вторая попытка Силана, несколько лет назад разгромленного публичными выступлениями Цицерона. Будучи консулом, Цицерон теперь надзирал за ходом выборов. Он обеспечил принятие нового, еще более жесткого закона против взяточничества на выборах, подразумевавшего в качестве наказания десятилетнюю ссылку. Разумеется, это не помешало раздаче взяток, начатой Катилиной, но вскоре подхваченной всеми другими кандидатами. Катон объявил, что он выступит с обвинением против любого, кто одержит победу на выборах, на том основании, что все кандидаты ведут нечестную игру. Правда, он сделал исключение для своего шурина Силана. Хотя современному читателю это может показаться лицемерием, римская аристократия придавала огромное значение семейным связям. Катилина находился в опасном положении и дошел до крайности, изображая из себя защитника бедняков, чье положение он хорошо понимал, особенно после собственного разорения. Он открыто говорил о том, что Республикой правит клика недостойных людей, заботящихся лишь о собственных и