nostri, или «наши люди», он рассказывает историю о борьбе римской армии под командованием официально назначенного полководца со свирепыми врагами и даже с самой природой. На каждом этапе Цезарь подчеркивает, что он действовал исключительно в интересах Римской республики. Хотя современный читатель иногда может содрогнуться от перечня убийств, массовых казней и порабощения людей, содержащегося в «Записках», современный римлянин не счел бы эти вещи шокирующими. На самом деле даже для политических противников Цезаря было трудно не поддаться увлекательности его повествования [6].
Можно предположить, что каждая книга «Записок» была написана после завершения очередной военной кампании в зимние месяцы до возобновления боевых действий. Даже сторонники более позднего «общего издания» признают, что Цезарь посылал в сенат ежегодные отчеты, которые находились в широком обращении, и иногда предполагают, что эти отчеты по своей форме были сходны с «Записками» в их нынешнем виде. Есть все основания полагать, что зимой в Галлии у Цезаря в большинстве случаев хватало свободного времени для создания очередной книги. Гирций, один из его старших командиров, который впоследствии написал восьмую книгу «Записок о Галльской войне», присоединялся к Цицерону в восхвалении литературного стиля Цезаря, но также указывал на огромную скорость, с которой знаменитый полководец писал свои сочинения. Другой офицер, Асиний Поллион, считал, что Цезарь намеревался впоследствии переписать их; это тоже может служить указанием на то, что книги создавались быстро в соответствии с сиюминутными политическими задачами. Ни один из этих комментариев не доказывает, что каждая книга была издана отдельно, но в целом это представляется весьма вероятным [7].
Другое широко распространенное мнение заключается в том, что «Записки» в первую очередь были адресованы представителям сенаторского и всаднического сословия, но в этом тоже можно усомниться. Во время своего консульства Цезарь распорядился вывешивать записи всех заседаний сената, что явно не могло понравиться многим сенаторам. Нам трудно судить об уровне грамотности в Древнем Риме, поэтому мы не знаем, как много читателей существовало вне круга состоятельной элиты. С более практической стороны мы можем рассудить, что в любой системе, где каждый экземпляр книги приходилось переписывать вручную, обладание собственной библиотекой было редким и дорогим удовольствием. Цицерон отмечал энтузиазм, с которым люди небольшого достатка, такие как ремесленники, поглощали исторические сочинения. В наших источниках есть намеки, что публичное чтение книг было довольно распространенным и собирало большую аудиторию. Вполне вероятно, что Цезарь, который всегда был popularis и опирался на поддержку широких слоев общества, стремился привлечь как можно больше читателей. Интересно, что действия офицеров из сенаторского и всаднического сословий не играют заметной роли в «Записках», а иногда они представлены в нелестном свете. С другой стороны, рядовые легионеры постоянно проявляют мужество и мастерство в бою. Даже когда они подвергаются критике, то обычно за чрезмерный энтузиазм, заставляющий солдат забывать о надлежащей дисциплине. Центурионы, возглавлявшие легионеров, чаще всего изображаются в героическом виде. Лишь немногие из этих младших командиров названы по имени, но, как правило, именно центурионы сохраняют спокойствие в трудные моменты, сражаются и умирают ради похвалы своего командира. Такое благоприятное изображение центурионов и солдат могло порадовать сердца патриотически настроенных всадников и аристократов, но было еще более привлекательным для простых римлян. Цезарь обращался к римлянам в целом, а не только к элите [8].
От начала военных кампаний в Галлии до конца гражданской войны мы гораздо больше знаем о деятельности Цезаря, но подавляющее большинство этой информации получено из его собственных «Записок». О Галлии вообще практически нет никаких сведений, не основанных на версии самого Цезаря. Если мы усомнимся в правдивости его «Записок», у нас не останется ничего, чем можно было бы их заменить.
Наполеон был большим почитателем военных талантов Цезаря и поместил его в список великих полководцев, чьи кампании должен изучать любой честолюбивый генерал. Тем не менее он сомневался в правдивости некоторых аспектов «Записок» Цезаря и потратил некоторое время на их критику, когда находился в изгнании. Цезарь занимался литературным творчеством с практической целью, чтобы укрепить свою репутацию великого слуги Римской республики и показать, что он заслуживает величайших почестей. Таким образом, его «Записки» были пропагандистскими работами, изображавшими все его действия в самом благоприятном свете. Согласно Светонию, «Асиний Поллион находит, что они написаны без должной тщательности и заботы об истине. Многое, что лечили другие, Цезарь напрасно принимал на веру, и многое, что лечил он сам, он умышленно или по забывчивости изображает превратно...» [9]
Поллион служил под командованием Цезаря во время гражданской войны, но не был вместе с ним в Галлии, и весьма вероятно, что его комментарии относились главным образом к повествованию Цезаря об этой более поздней войне. Остается другой вопрос: прибегал ли Цезарь к искажению фактов при описании собственных действий, и если да, то до какой степени? Археология подтвердила некоторые фрагменты его повествования о военных операциях в Галлии, но это неуклюжий инструмент для воссоздания подробностей, а тем более мыслей и побуждений, стоявших за теми или иными поступками. Ясно, что на всем протяжении войны в Галлии многие сенаторы и всадники, служившие в армии Цезари, регулярно писали письма друзьям и членам своих семей. Впоследствии Квинт, брат Цицерона, стал одним из легатов Цезаря. В сохранившейся переписке почти не содержится подробностей военных действий, но поразительно, что Квинт вообще смог отправить письмо брату, когда армия находилась в Британии в течение нескольких месяцев 54 г. до н. э. Не вызывает сомнения, что из армии в Рим шел постоянный поток информации.
Большинство критиков Цезаря пользуются подробностями из его собственного повествования. Они упоминают о его поражениях и о целом ряде противоречивых поступков. В конечном счете Цезарь не мог рисковать и слишком явно искажать ход событий, поскольку это несомненно было бы замечено. Естественно, он представлял все в наиболее благоприятном свете, перекладывал вину за поражения на других, с холодной рассудительностью оправдывал свои поступки и не задерживался на неудачных операциях. Тем не менее он должен был держаться близко к фактам — особенно к тем фактам, которые имели наибольшее значение для римских читателей, — если хотел добиться своей цели и завоевать общественное мнение. К «Запискам» Цезаря следует подходить с осторожностью, как и к любому другому источнику, но есть веские основания полагать, что он, по крайней мере, точно описал главные события [10].
Армия, стоявшая в провинции Цезаря в 58 г. до н. э., была вдвое больше той, которой он командовал в Испании, а вскоре ей предстояло удвоиться и даже утроиться. Цезарь имел почти пятилетний опыт военной службы, хотя раньше ему не приходилось воевать в этом регионе, но в таком стечении обстоятельств не было ничего необычного для римского военачальника. Цезарь хорошо справлялся с испытаниями, но было бы ошибкой предположить, что он с самого начала действовал с той безупречностью, которая впоследствии заставила признать его одним из величайших полководцев всех времен. Он должен был познакомиться со своей новой армией и привыкнуть к ней; этот процесс происходил постепенно. Однако все его старшие офицеры были подобраны им лично и прибыли в провинцию вместе с ним.
Самую важную роль играли легаты (слово legatus означало «представитель» и использовалось для обозначения послов и старших офицеров, действовавших от лица губернатора), которые неизменно были сенаторами. Насколько известно, ни один из этих людей не имел большего опыта военной службы, чем сам Цезарь. Он попросил Цицерона стать его легатом, и это служит хорошим указанием, что полезные политические связи часто имели большее значение, чем военный талант. Оратор отказал Цезарю, но с самого начала своих кампаний последний имел в своем штабе как минимум пятерых, а возможно, шесть или даже десять легатов. Самым старшим из них был Лабиэн, обладавший собственными пропреторскими полномочиями. Человек, который в 63 году сотрудничал с Цезарем в должности трибуна и выступил с обвинением против Рабирия, заслужил в «Записках» Цезаря больше внимания, чем любой другой легат, и оказался исключительно одаренным командиром. Однако в 58 г. до н. э. он едва ли обладал большим боевым опытом, чем Цезарь, и его талант расцвел в полную силу лишь по прибытии в Галлию. В 70-х годах до н. э. Лабиэн служил в Азии под командованием Публия Сервилия Исаврика. В эти годы их пути с Цезарем могли пересекаться, хотя возможно, что Лабиэн прибыл в провинцию уже после возвращения Цезаря в Рим. Выдвигались предположения о его продолжительной службе под командованием Помпея, но они не подтверждены реальными доказательствами. Сходным образом многие исследователи предполагали, что Лабиэн занимал пост претора в 60 или 59 г. до н. э., но это скорее вероятность, чем обоснованная возможность [11].
Бальб, другой старый соратник Цезаря, снова был назначен praefectum fabrum, но, по-видимому, он надолго не задержался в Галлии и вернулся в Рим в качестве одного из главных «агентов влияния» Цезаря. Еще одним из ближайших подчиненных Цезаря был Мамурра родом из Формии, который приобрел дурную славу из-за сомнительных методов, с помощью которых он сколотил огромное состояние за время своего пребывания в Галлии. Трибун Ватиний, обеспечивший Цезарю пятилетний командный пост, тоже служил вместе с ним в Галлии, но это было несколько позднее. Легат Квинт Педий был с ним с самого начала. Личность других легатов Цезаря в 58 г. до н. э. остается неясной, но если они с самого начала не находились рядом с ним, то вскоре присоединились к нему. Одним из них был Авл Гирций — человек, который впоследствии написал восьмую книгу «Записок о Галльск