у пришло, когда они увидели столбы дыма, поднимающиеся в отдалении, — признак того, что римская армия наступает и предает огню вражеские фермы и поселки, как это было принято в походе. Белгские патрули заметили то же самое, и армия сняла осаду, чтобы лицом к лицу встретиться с новой угрозой. Даже если она не насчитывала 60 000 человек, как говорит Цезарь, то скорее всего обладала большим численным преимуществом по сравнению с его походной колонной. Цицерон, снова обратившийся к галльскому аристократу Вертикону с просьбой предоставить ему человека, готового проскользнуть через ряды противника, написал Цезарю очередную депешу и сообщил, что белгская армия выдвинулась против него. Галл прибыл в лагерь Цезаря к полуночи, и проконсул немедленно объявил своим солдатам содержание письма. По утверждению Светония, он, как правило, лично сообщал легионерам плохие новости в деловой и уверенной манере, показывавшей, что им не о чем беспокоиться. Иногда он даже преувеличивал опасность. До сих пор он начинал переходы еще до окончания ночи, но на следующий день подождал до утра, прежде чем пройти еще четыре мили. В это время года дни в Северной Европе довольно коротки. Нервии и их союзники ждали римлян на гряде холмов зa небольшой рекой. Уже дважды в 57 г. белги занимали сходную позицию, и вполне возможно, что в каждом случае они выбирали позиции, изученные ими ранее во время межплеменных войн [14].
Противник обладал значительным численным превосходством, и у Цезаря не хватало провианта для осуществления длительных маневров. Атака через реку и вверх по склону на подготовленного противника ставила его солдат в очень невыгодное положение и могла закончиться катастрофой. Цезарю было нужно заставить белгов оставить свою сильную позицию и напасть на него. С этой целью он специально сделал свой лагерь меньше, чем обычно, и максимально сузил «улицы», разделявшие ряды палаток. Он хотел, чтобы нервии исполнились презрения к его армии и пошли в решительную атаку, но на всякий случай разослал патрули для поиска других бродов через реку, позволявших обойти вражескую позицию с фланга. В течение всего дня две армии смотрели друг на друга с противоположных сторон долины и лишь конница выезжала вперед и завязывала мелкие стычки. Чтобы усилить впечатление страха, римляне сделали обводной вал выше, чем обычно, и заложили все четыре прохода стеной, состоявшей из одного ряда срезанного дерна. Нервии клюнули на приманку и переправились через реку на другую сторону долины. Они с осторожностью приблизились к вражескому лагерю, привлеченные намеренными признаками паники. Легионеры даже ушли со стен, словно устрашившись приближающихся воинов. Белги выслали глашатаев, объявивших, что любой солдат Цезаря, который пожелает дезертировать, может без опаски сделать это, но те, кто не выйдут после назначенного часа, не должны ждать пощады. Через некоторое время нервии приблизились к укреплениям, и некоторые из них начали срывать дерн, закрывавший ворота. Лишь тогда Цезарь отдал приказ к атаке. Войсковые колонны, ожидавшие за каждыми воротами, устремились вперед и с легкостью снесли непрочные препятствия. Нервии ударились в панику и бежали, преследуемые легионерами и конницей, вызванной Цезарем для поддержки. Некоторые были убиты, другие побросали оружие и щиты, но вскоре Цезарь отозвал своих людей, опасаясь, что они могут попасть в засаду, устроенную в близлежащих лесах и болотах [15].
Когда вражеская армия рассеялась, Цезарь поспешил на выручку Цицерону. Он похвалил своего легата за стойкость и отдельно отметил мужество командиров и солдат гарнизона. Лишь десятая часть из них не пострадала во время осады, хотя, судя по всему, многие раненые могли кое-как сражаться. На следующий день проконсул созвал общее собрание, где рассказал о разгроме Котты и Сабина, сделав последнего козлом отпущения. Напоследок он обратился к солдатам с воодушевляющей речью.
Когда известие о победе римлян достигло треверов, их армия отступила со своей позиции напротив лагеря Лабиэна. Цезарь отослал Фабия с его легионом в его лагерь на территории моринов и повел Цицерона и собственную армию обратно в Самаробриву. На протяжении всей зимы он держал обе эти части и легион Красса поблизости от города, чтобы иметь сосредоточенную ударную силу на случай новых мятежей. В этом году Цезарь впервые не отправился на свои обычные зимние квартиры к югу от Альп: ситуация в Галлии была слишком напряженной для отъезда. Вероятно, это был также единственный год, когда очередная книга «Записок» о последней кампании не была опубликована. Скорее всего пятая и шестая книги вышли вместе зимой 53/52 гг. до н. э. Цезарь был слишком занят делами, и ему не хотелось издавать повествование о незавершенном конфликте до тех пор, пока не будут вытоптаны последние угли мятежа. Вести о тяжелых боях в Галлии достигли Рима к декабрю 54 г. до н. э., когда Цицерон написал Требатию, что до него дошли слухи о недавних «жарких боях» [16]. Всю зиму Цезарь пристально наблюдал за племенами: «Действительно, при известии о гибели Сабина почти все галльские племена начали рассуждать о войне, рассылать повсюду гонцов и послов, осведомляться о том, какие решения намерены предпринять другие и кто первый начнет военные действия, а также устраивать по ночам собрания в уединенных местах» [17].
В Арморике (примерный эквивалент современной Бретани) племенное войско собралось поблизости от лагеря Луция Росция и Тринадцатого легиона, но впоследствии рассеялось. Другой «назначенец» Цезаря, царь сенонов Каварин, был атакован своими вождями и едва успел спасти свою жизнь и бежать к Цезарю в Самаробриву. Единственное настоящее сражение до конца зимы пришлось дать Лабиэну. Индутиомар безуспешно попытался привлечь в качестве союзников германцев, но тем не менее снова повел армию своих сородичей на лагерь Лабиэна. В течение нескольких дней треверы стояли в боевом порядке на равнине и вызывали римлян на бой. Лабиэн неоднократно отклонял их предложение, но однажды, когда треверы стали расходиться, чтобы вернуться в свой лагерь, он выслал против них союзную конницу. Всадникам было приказано убить Индутиомара, не обращая внимания ни на что другое. Неожиданная атака завершилась успехом, и голову мятежника привезли легату. Лишившись своего лидера, треверы снова рассеялись [18].
За зиму Цезарь позаботился не только о том, чтобы возместить свои потери, но и удвоить численность новых войск, чтобы внушить галлам веру в неисчерпаемость людских ресурсов Римской республики. В Цизальпийской Галлии были набраны три новых легиона: Четырнадцатый на смену истребленному войску Котты и Сабина, Пятнадцатый и Первый. Хотя последний из этих легионов был сформирован в провинции Цезаря, на самом деле он предназначался для армии Помпея в Испании и принес ему присягу (поэтому его номер имел другую последовательность). Не собираясь вести собственные крупные кампании, Помпей согласился «одолжить» новый легион Цезарю «ради блага Республики и из личной дружбы». Теперь у Цезаря имелось десять легионов, но мятежные племена тоже собирались с силами. Амбиориг играл ключевую роль и заключил официальный союз с треверами. Кроме того, нервии, адуатуки и менапии находились в состоянии войны с Римом, а другие племена, такие как сеноны и карнуты, отвергли вождей, назначенных Цезарем, и отказались явиться на собранный им совет племен. Цезарь решил открыть военные действия до начала обычного сезона в середине весны. Он хотел перехватить инициативу, которая с самого начала беспорядков находилась в руках мятежников. Атака должна была продемонстрировать, что Рим по-прежнему силен, несмотря на поражение, и что последствия непокорности будут ужасающими. Племена не имели единого лидера и общей столицы, поэтому казалось маловероятным, что они смогут выставить объединенную армию. Разгром одного племени не обязательно подразумевал капитуляцию остальных, и с каждым следовало разбираться по очереди. В отсутствие главной мишени Цезарь предполагал уничтожать дома и поля галлов. Дома сжигались дотла, продукты и стада конфисковывались или уничтожались, а людей убивали или обращали в рабство. Римляне имели особое слово для обозначения этой деятельности, vastatio, от которого происходит английское слово devastation (опустошение). Она была крайне жестокой, но эффективно устрашала противника, заставляя его признавать свое поражение и просить мира. На протяжении всей военной истории оккупационные войска часто прибегали к сходным методам, но лишь немногие превзошли легионы Цезаря в жестокости [19].
До окончания зимы Цезарь сосредоточил четыре легиона (предположительно в окрестностях Самаробривы) и напал на нервиев. Сбор племенной армии всегда требовал времени, и у нервиев почти не осталось возможности ни для обороны, ни для бегства. Неожиданность нападения была тем большей, что ни одна большая галльская армия не могла собраться в такое время года; в 57 г. до н. э. огромная армия белгов была вынуждена разойтись даже летом из-за нехватки провианта. Лишь организованная система снабжения римской армии делала ведение длительной кампании возможным. Солдаты Цезаря взяли множество пленных, захватили стада и домашнюю птицу и предали огню жилые постройки. Столкнувшись с безжалостным вторжением, нервии быстро капитулировали и выдали заложников. Цезарь отвел свою армию и разослал гонцов в другие племена, призывая их на совет в начале весны. Сеноны и карнуты снова не явились, как и треверы, которых теперь возглавлял некий родственник убитого Индутиомара. Совет впервые предполагалось провести в Лютеции на Сене, главном городе парисиев — народа, давшего название современной столице Франции. Еще до начала совета Цезарь повел легионы против сенонов. Застигнутые врасплох, прежде чем они сумели найти укрытие за стенами укрепленного города, сеноны быстро сдались. Эдуи ходатайствовали за своих соседей, и Цезарь снисходительно обошелся с ними. Отчасти это объяснялось его желанием выказать уважение к старым союзникам Рима, но он также хотел побыстрее начать военные действия против других мятежных племен. В его лагерь привели сотню заложников, но массового порабощения населения не последовало. Осознав, что они скорее всего окажутся следующими в списке Цезаря, карнуты направили к нему послов, сопровождаемых представителями ремов. Проконсул снова выразил готовность принять их капитуляцию. Как обычно, на совете он потребовал от племен выделить ему отряды конницы. В частном порядке он решил держать конницу сенонов поближе к себе, чтобы присматривать за их командиром, вождем Каварином [20].