Теперь центральная Галлия была «умиротворена», и проконсул обратил внимание на северо-восток. Амбиориг был самым влиятельным и харизматичным из мятежных вождей, но Цезарь рассудил, что будет слишком рискованно вступать в открытую битву. Он принял решение лишить Амбиорига реальных или потенциальных союзников в этом регионе. Армейский обоз был отправлен к Лабиэну с эскортом из двух легионов. Сам Цезарь взял пять легионов с минимальным запасом провианта и тяжелого снаряжения и повел их на менапиев (по-видимому, к этому времени лишь один из трех новых легионов присоединился к главной армии). Как обычно, менапии избегали прямого контакта и укрылись в густых лесах и болотах своей земли. Однако на этот раз римляне были готовы к такому повороту событий. Цезарь разделил свои силы на три отдельных колонны, каждая из которых начала расчищать маршрут на территорию племени, при необходимости сооружая мосты и дамбы. Инженерное мастерство легионеров было настолько высоким, что при решительном руководстве они могли проникнуть почти повсюду. Менапии, обескураженные наступлением противника и клубами дыма на месте своих сожженных деревень, выслали послов и капитулировали. Главная армия двинулась дальше, оставив вождя атребатов Коммия и его воинов обеспечить дальнейшую покорность менапиев. Тем временем треверы двинулись на Лабиэна. Последний продемонстрировал свое тактическое мастерство, заманил их на невыгодную позицию, а затем напал на треверов, призвав своих легионеров «выказать такое же мужество, какое они часто проявляли перед своим полководцем». Три легиона (его собственный легион был подкреплен двумя другими, сопровождавшими обоз) учинили треверам полный разгром. После этого поражения враждебно настроенные вожди бежали за Рейн и власть в племени была возвращена ставленнику Цезаря Кинегеторигу [21].
Индутиомар и Амбиориг искали союзников среди германских племен, живших на восточном берегу Рейна. Ни один из них не добился заметных успехов, так как согласно Цезарю германцы все еще были устрашены судьбой Ариовиста, усипетов и тенктеров и лишь несколько воинских отрядов пришли галлам на помощь. Несмотря на это, проконсул решил во второй раз переправиться через Рейн, чтобы отбить у германцев любое желание помочь его противникам в Галлии и помешать Амбиоригу укрыться на дальней стороне реки. Римская армия подошла к Рейну и построила мост на небольшом расстоянии от того моста, который был построен, а затем разобран в 55 г. до н. э. На этот раз Цезарь не вдается в описание подробностей конструкции моста, но отмечает, что легионеры, уже выполнявшие такую задачу, очень быстро справились с ней. Переправа на восточный берег Рейна в 55 году была рискованной вылазкой на незнакомую территорию, но теперь воспринималась как нечто обыденное. Цезарь давал понять, что река не представляет препятствия для римлян и что он может нападать на германцев на их земле, когда пожелает.
Как и в первый раз, он не встретил настоящего сопротивления. Убии поспешно отправили послов, сказавших Цезарю, что они хранят верность своему союзу с Римом. Свебы отступили в глубь своей страны, и убии сообщили Цезарю, что они собирают армию и готовятся встретить его, если он пойдет дальше. Цезарь договорился о поставках провианта, приказал убиям спрятать собственные запасы провизии и стада, чтобы противник не смог воспользоваться ими, а затем продолжил наступление. Узнав об этом, свебы отступили и дали понять, что сражение может произойти только на дальних границах их владений. Возможно, численность армии Цезаря оказалась для варваров неприятным сюрпризом и им понадобилось больше времени, чтобы собрать достаточно воинов. Цезарь принял решение не отдаляться от Рейна под предлогом того, что будет трудно наладить линии снабжения, поскольку германцы по своей сути больше пастухи, чем земледельцы, и ему трудно будет обеспечить армию продовольствием. Археологические данные указывают на ошибочность этого мнения, так как в регионе существовала долгая традиция сельского хозяйства. Тем не менее плотность населения здесь была меньшей, чем в Галлии, и можно с уверенностью предположить, что Цезарь столкнулся со значительными трудностями в регионе, где он не имел надежных союзников, поддерживающих его людьми и припасами[70]. Разгром свебов не входил в основные планы Цезаря. Он в очередной раз показал варварам свою силу и заставил их отступить с первоначальных позиций. Каждая из сторон испытывала нечто вроде молчаливого уважения к силе другой и не торопилась встретиться с противником в открытом бою [22].
Цезарь преувеличивал значение Рейна как границы между двумя народами и различие между галлами и германцами, но это делалось для оправдания его стратегии. Несмотря на то что с 58 г. до н. э. он постоянно искал возможности покрыть себя военной славой, его не вдохновляла мечта о бесконечных завоеваниях на манер Александра Великого. Он знал, что будет занимать свою должность в течение ограниченного времени, и готовил свое триумфальное возвращение в Рим. С самого начала Цезарь обратил внимание на Галлию и решил подчинить весь этот регион власти Рима. Он мог надеяться на достижение этой цели еще в первый пятилетний срок своего командования и безусловно после продления своих командных полномочий в 55 г. до н. э. Покорение Германии пока что оставалось слишком далекой масштабной задачей, и военные действия к востоку от Рейна всегда были дополнением (хотя и необходимым) к победам в Галлии. Цезарь полагал, что он сможет присоединить к Галлии еще и Британию или, по крайней мере, ее юго-восточную часть, но его первоначальные планы в этом отношении были основаны на очень смутном представлении о географии острова[71]. После второй экспедиции, несмотря на желание, у Цезаря не было времени упрочить свое положение в Британии. С годами его планы военной кампании в Иллирии тоже отошли на второй план. Цезарь сосредоточился на Галлии, и все остальное было подчинено этой стратегической задаче. Рейн образовывал понятную для его римских читателей границу, за которой никому не было позволено бросить вызов владычеству Рима в его новой провинции [23].
После возвращения на западный берег Цезарь снес большую секцию моста с противоположной стороны, приказал построить предмостное укрепление и поставил сильный гарнизон для его прикрытия. Лето заканчивалось, и на полях уже созрел урожай, поэтому армия могла свободно заниматься заготовкой фуража. Теперь Цезарь направил удар на эбуронов и Амбиорига, расположившихся в лесах Арденна. Он послал конницу впереди главной армии с приказом не зажигать костров по ночам, чтобы их огонь или отражение от облаков не выдало римскую позицию. Внезапное появление римлян застигло противника врасплох, и они захватили множество пленников, открывших местонахождение Амбиорига. Вождю едва удалось спастись, когда конница атаковала галльскую деревню. Большая часть его имущества, лошадей и военной добычи была захвачена, но сам Амбиориг ускользнул вместе со своими сторонниками и укрылся в непроходимой лесной чаще. Катуволк — тот самый человек, который разделил с ним славу победы над Сабином и Коттой, — «по своему преклонному возрасту не мог выносить тягот войны и бегства» и отравился ягодами тиса (Цезарь не комментирует этот случай, но возникает искушение рассматривать его как ритуальное самоубийство человека, который не смог отвести беду от своего народа). Цезарь повел свое войско к Агуатуке, где прошлой зимой произошла военная катастрофа. Примерно в то же время к нему присоединились еще два недавно сформированных легиона. Он оставил там свой обоз под защитой нового Четырнадцатого легиона под командованием Квинта Цицерона и разделил остальную армию на три колонны для большей маневренности. Сам Цезарь повел три легиона к реке Шельде, Лабиэн повел еще три легиона на менапиев, а Требоний с таким же войском выдвинулся против адуатуков. Скорость имела важное значение, и легионеры взяли с собой минимум провианта, так как рассчитывали вернуться в Атуатуку через неделю. Ни один из римских военачальников не встретил серьезного сопротивления, но отставшие или небольшие отряды, отделявшиеся от главной колонны, часто попадали в засады. Цезарь решил, что жизнь его легионеров слишком ценна и небольшие, но постоянные потери не стоят того преимущества, которое дает разорение вражеской местности. Он выпустил указ и объявил по всей Галлии, что разрешает всем, кто захочет, грабить эбуронов и их союзников. Многие союзные воины с готовностью откликнулись на этот призыв, и вскоре отряды галлов с энтузиазмом принялись за привычную работу [24].
Еще до возвращения Цезаря в Атуатуку лагерь Цицерона подвергся нападению отряда германцев. Они переправились в Галлию для того, чтобы присоединиться к разграблению эбуронов, но потом решили, что римский обоз выглядит гораздо более привлекательно. Атака была отражена, но две когорты, подвергшиеся нападению за пределами лагеря, понесли тяжелые потери. В «Записках о Галльской войне» Цезарь укоряет Цицерона за неподчинение его приказу и вывод войск слишком далеко на открытую местность, но ограничивается мягкой критикой, так как он не хотел ссориться со своим легатом и его братом. Происшествие было досадным, но все же незначительным. До конца года Цезарь продолжал охотиться за Амбиоригом, и, хотя самого вождя схватить не удалось, все новые галльские союзники прибывали для участия в планомерном уничтожении своих соседей:
«Все селения и дворы, какие только попадались на глаза, были сожжены; все разграблялось; хлеб на полях съедало множество вьючных животных и людей, а то, что оставалось, полегло от дурной осенней погоды и проливных дождей; даже если кому-нибудь покамест удавалось укрыться, то всем таким людям после ухода нашего войска грозила несомненная смерть от голода» [25].
Цезарь провел в походе большую часть 53 г. до н. э., начав кампанию еще до окончания зимы и завершив ранней осенью, но не дал ни одного большого сражения. Единственный значительный бой был выигран Лабиэном в отсутствие Цезаря. Все это время римляне сеяли хаос и опустошение, уничтожая все на своем пути на огромной территории. Северо-восточная Галлия сильно пострадала, и данные раскопок в этом регионе после отбытия Цезаря из Галлии свидетельствуют о резком уменьшении количества золота и других драгоценных металлов. В целом археология указывает на падение качества материальной культуры и приводит к выводу, что Галлия не оправилась от этого удара в течение как минимум одного поколения. Опасность такой политики устрашения заключалась в том, что она сеяла семена ненависти, но Цезарь решил, что память о разгроме Сабина можно стереть только самыми безжалостными методами. Неясно, когда он счел свою клятву отмщения исполненной и приказал рабам побрить себя и подстричь волосы. В конце сезона он отвел армию на зимние квартиры и созвал галльских вождей на очередной совет, на этот раз в Дурокорторе (современный Реймс), одном из главных городов на территории ремов. Там он провел следствие по делу о заговоре сенонов и карнутов и казнил видного сенонского аристократа Аккона после публичного бичевания. Эта кара потрясла племенных вождей еще больше, чем убийство Думнорига, и привела к далеко идущим последствиям. Возможно, это было тщательно спланированное решение со стороны Цезаря, но может быть, желание поскорее уехать в Цизальпийскую Галлию делало его особенно нетерпеливым.