Замечания по поводу каждой из его войн – междоусобной в Италии, Испании и Греции, Александрийской, Африканской и последней Испанской – уже были изложены в своих местах выше. Здесь же следует рассмотреть собственно образ и искусство ведения Цезарем междоусобной войны.
Цезарь и в междоусобной войне был верен правилам, которым следовал в Галлии, ведя войну завоевательную, искусно употребляя как вспомогательное средство к тому военную политику и действуя, по обстоятельствам, временно-оборонительно, но более – наступательно-оборонительно и преимущественно наступательно, и не только весною, летом и осенью, но и зимою, поводом к чему служило стремление его предупреждать своих противников и нападать на них прежде, нежели они успевали утвердиться и усилиться. Так он зимою открыл походы против Помпея в Италии и Эпире и против Сципиона в Африке, и против сыновей Помпея в Испании. Но это были исключения из правила располагать войска на зиму в лагерях или на квартирах.
Приобретение им, до и во время походов, сведений о местности и неприятеле было для него менее затруднительно, нежели в Галлии, Германии и Британии, потому что страны, в которых ведена была война, были римские области или, как Египет, союзные с ними и потому более известны, а в войске и народе Цезарь всегда находил приверженцев к себе, которые доставляли ему того и другого рода сведения, как лазутчики, переметчики и т. п. Но такую же выгоду, хотя и в меньшей мере, имели в этом отношении и Помпей, и его партия (как, например, сведения, полученные первым при Диррахии от двух переметчиков галлов-аллоброгов). Средствами для приобретения сведений о местности и неприятеле вообще Цезарю служили те же, что и в войне в Галлии, но преимущественно весьма хорошая передовая конница его, которую он употреблял с этою и другими целями гораздо лучше, нежели его противники.
Хотя не только в Испании, Греции и Африке, но и в Египте он имел против себя войска, благоустроенные по-римски, и только в походах против Фарнака и в Африке частью варварские, т. е. азиатские и африканские, но всегда был слабее их числом, превосходя их, однако, в тактических и нравственных качествах своих войск, с которыми, как он говорил, можно было все небо перевернуть.
В междоусобной войне он имел всегда гораздо более римских войск, нежели вспомогательных пеших и конных, как по обстоятельствам, так и потому, что не желал нарушать стройного единства первых и присоединением к ним последних приносить им более вреда, нежели пользы.
Числительное превосходство неприятелей заставляли его, так же как в Галлии, по возможности менее и реже разделять свои силы, но действовать преимущественно сосредоточенными, хотя, уже имея гораздо более опытности и доверия к самому себе и к своим легатам и войскам, менее, нежели в Галлии, опасался разделять свои силы. Всего более он разделял их в начале междоусобной войны, после того как Помпей удалился из Брундизия в Грецию. Тогда он сосредоточил при себе в Испании только 6 легионов, между тем как 3 осаждали Массилию, 4 отправились в Сицилию и Африку, 1 – в Сардинию, а прочие остались в Италии, при Брундизии и на берегах моря. В Эпире он сосредоточил против Помпея 10 легионов, и из них 82 когорты – при Фарсале.
Противников же своих он, как и в Галлии, старался принуждать к разделению их сил, дабы разбивать их по частям, действуя быстро и решительно.
По этим причинам и предметами наступательных действий его были, как в Галлии, ближайшие или важнейшие пункты, на которых силы противников его были сосредоточены. Так в 49 г. он двинулся прямо к тому пункту, где Помпей сосредоточил свои силы, т. е. к Брундизию, и тем обеспечил себе обладание Римом. Когда же Помпей удалился в Грецию, то, за неимением флота для переправы туда, он ограничился только обеспечением себя со стороны Помпея на восточных берегах Италии.
В прочих отношениях, изложенных выше, он и в междоусобной войне действовал точно так же, как в Галлии. Заметим только, что в отношении продовольствования войск он в междоусобной войне гораздо чаще, нежели в Галлии, случался в более или менее трудном положении вследствие недостатка продовольствия, что имело большее или меньшее влияние и на его действия, но являло и тем большую заботливость его о добывании продовольствия и снабжения им войск своих.
То, что было сказано выше об исполнении соображений, открытии походов и дальнейших действиях, может быть применено и к междоусобной войне. Занятие решительных пунктов в ней достигалось как сухим путем, так особенно часто морем: в 49 г. – из Брундизия в Эпир, в 48 г. – из Греции в Александрию, в 47 г. – из Сицилии в Африку и в 46 г. – из Италии в Южную Испанию. А на сухом пути решительными пунктами действий Цезаря были Брундизий и потом горные проходы в Пиренеях, Илерда, Диррахий и Фарсал в 49–48 гг., Александрия и потом место расположения армии Птолемея на берегу Нила и Зела в Малой Азии в 48–47 гг., Руспина, Уцита и Тапс в Африке в 47–46 гг. и наконец Улиа, Кордуба и Мунда в Южной Испании в 46–45 гг.
Что касается противников Цезаря в междоусобной войне, то все они стояли далеко ниже него, начиная от незначащих египетских полководцев и Фарнака до самого Помпея и его главных сподвижников и военачальников: Афрания, Петрея, Вара, Лабиена, Сципиона и сыновей Помпея, Гнея и Секста. Все они оказали мало искусства против Цезаря, которому за всем тем стоило большего или меньшего труда окончательно одолеть их, потребовалось для того много искусства и приносит ему много чести.
Подобно тому, как в Галлии, Цезарь предпочитал бой в открытом поле, но гораздо чаще был вынуждаем обстоятельствами маневрировать или прибегать к обложениям и большим фортификационным работам. В отношении к открытому бою гораздо чаще встречается расположение его очень близко от неприятеля, как, например, при Илерде, Диррахии, Фарсале, в Александрии, при р. Ниле, Зеле, Руспине, Уците, Тапсе, Улии, Кордубе, Мунде и многих других случаях в разных странах во время междоусобной войны. Причины тому были объяснены в своих местах выше. Но особенно богаты походы Цезаря в междоусобной войне маневрированием и обложениями в больших размерах. Маневрирование его имело целью действовать на сообщения неприятеля с его отрядами и особенно складами продовольствия или местами, из которых неприятель добывал или мог добывать продовольствие, фураж или воду. Такого рода маневрированием, равно как и большими фортификационными работами, особенно отличаются действия Цезаря при Илерде, Диррахие, в Эпире и Фессалии, в Африке при Руспине, Уите и Тапсе и в Испании на р. Бэтисе. В междоусобной войне Цезарь гораздо чаще, нежели в Галлии, прибегал к решительным действиям посредством маневрирования против сообщений неприятеля по той главной причине, что на случай боя с неприятелем на его сообщениях, он имел уже гораздо более доверия к самому себе, к своим войскам и их начальниками. Первый пример такого рода представляют действия его при Илерде, замечательные тем, что, начатые маневрированием, они окончились обложением посредством фортификационных работ. Тот же самый ход действий в сущности усматривается и при Диррахии, Руспине и Уците и на р. Бэтисе. К такому же роду действий принадлежит и смелое движение Цезаря в Африке от Руспины к Зеле в тылу Сципиона.
В случаях одержания решительной победы в открытом бою, как, например, при Фарсале, Зеле, Тапсе и Мунде, Цезарь проследовал разбитого неприятеля с крайним напряжением сил, быстротою и решительностью и тем усугублял важные результаты, приобретаемые победой, как в военном отношении, так особенно в политическом. В случаях же неудач своих он, так же как в Галлии, являл большую энергию, заботясь прежде всего об ободрении войск своих, о поддержании в них твердости духа, а потом двигаясь не как побежденный, а как победитель в другом направлении. Так, например, поступил он после неудачи при Диррахии, двинувшись в Фессалию и стараясь на пути туда одерживать успехи в небольших, но удачных предприятиях, как, например, взятие города Гомфи при движении к Фарсалу.
В тактическом отношении
Тактические строй и образ движений и действии войск Цезаря в междоусобной войне имели те общие и главные черты, которые изображены выше. Но так как римские войска Цезаря сражались уже против таких же римских, таким же образом устроенных тактически, то весьма естественно, что в тактических строе, движениях и действиях их нередко усматриваются разнообразные, смотря по обстоятельствам, но согласные с духом римской тактики особенности. Так, например, при Илерде, в самом начале, целых 5 часов кряду когорты сражались против когорт, то наступая, то отступая, исключительно метательным оружием (полукопьями, pilum) и лишь под конец только мечами. Перед началом сражения при Фарсале Помпей не без причины приказал своей пехоте выжидать, стоя на месте, атаки пехоты Цезаря, дабы тем ослабить и даже уничтожить первое ее действие метательным оружием на бегу. Поэтому-то и Цезаревы легионеры, увидав, что Помпеевы стояли на месте, а не шли им навстречу, сами остановились, чтобы перевести дух, устроиться, сомкнуться и снова броситься на Помпеевых легионеров с полукопьями в руках, дабы вернее попасть ими в неприятелей. Иначе им пришлось бы бежать слишком далеко и долго и тем значительно утомиться и расстроиться.
При атаках римской пехоты против римской же пехоты атаковавшие когорты бросались не в интервалы неприятельских когорт, но прямо на целый фронт их, и не на отдельные фланги когорт, а на фланги целой неприятельской линии. Причиною этого было то, что строй римской пехоты имел хорошие, хотя и простые, средства противодействия такого рода атакам, независимо от того, что тактический образ действий римской пехоты вообще был вполне рассчитан на прорыв неприятельского строя.
Строй в массе (orbis) был оборонительным боевым порядком против атак неприятеля с многих или всех сторон. Так в сражении при Никополе 36-й легион отступил с боем к подошве высот и там построился в оборонительный боевой порядок в массе. Так и Цезарь, на обратном движении от Зеты в Африке в свой лагерь при Уците, принужден был наконец построиться и идти в этом же порядке.