Вся кампания заняла два года. Продолжительность военных действий можно было бы сократить, но Цезарь хотел не только подавить восстание, но и эффектно продемонстрировать Риму свои подвиги. Несмотря на это, два года — не такой уж большой срок для аннексии 200 тысяч квадратных километров территории, население которой, несмотря на относительную слабость в военном отношении, решительно встало на защиту своего отечества.
Цезарь был величайшим полководцем всех времён и народов, именно в этом причина его победы в Галлии. Байрон, Констан и Стендаль сравнивали его с Наполеоном. Сам Наполеон в книге о Цезаре, которую он написал в ссылке на острове Святой Елены, отмечал, что между ним и великим полководцем древности так много общего, что можно даже говорить об идентичности личностей. Тем не менее этим полководцам приходилось решать совершенно разные задачи. Римская армия состояла из многочисленной тяжёлой пехоты (лёгкая пехота использовалась как вспомогательные подразделения, туда входили лучники, метатели из пращи, копьеносцы — недисциплинированные и часто плохо вооружённые солдаты). В легионе обычно имелось не более 300 лошадей, и, несмотря на успешный опыт Лабиена, понадобилось ещё три столетия, прежде чем кавалерия стала серьёзной силой в римской армии. Немалую роль тут сыграл груз традиций, поскольку кавалерия была настоятельно необходима римлянам.
Когда же оказалось, что на конницу эдуев нельзя рассчитывать, Риму пришлось обратиться к германцам, которые и нанесли несколько решающих ударов.
Когда армия состоит в основном из полностью вооружённой пехоты, битву может выиграть любой грамотный командир, не обладающий никакими выдающимися военными талантами, кроме разве что личной храбрости, навыков хорошего снабженца и умения муштровать солдат. Любой человек, способный хорошо подготовить своих солдат, мог стать прекрасным командующим. А Цезарь мастерски муштровал своих легионеров, он прекрасно понимал важность хорошей и постоянной подготовки солдата, он был знаком со всеми тонкостями солдатской жизни и всегда подчинял средства выбранной цели. Однако Цезарь умел не только планировать операции, но и мгновенно корректировать свои планы при изменении обстановки. Именно это позволяло ему неожиданно наносить смертельные удары противнику. Способность стремительно принимать верные решения была доминирующей чертой Цезаря-полководца, он в полной мере обладал тем качеством, которое немецкие стратеги называли «чувство кончика пальца».
Скорость — вот наиболее характерная черта тактики Цезаря. Согласно традиции, существовавшей в римской армии, каждый вечер, располагаясь на стоянку, солдаты строили прекрасно укреплённый лагерь. Это отнимало много времени, и войска теряли по три-четыре часа в день. Противники знали об этом и обычно не ожидали слишком скорого прибытия римлян. Тем не менее в случае необходимости Цезарь мог стремительно и неожиданно привести свои отряды туда, где их меньше всего ждали. Несколько сражений ему удалось выиграть, даже не начав. Он сам был очень выносливым путешественником. Спал он обычно в повозке или лёгкой коляске, прыгавшей по ужасной дороге. Двигаясь с невероятной скоростью, мог проделать до сотни миль в день, то есть вдвое больше, чем любой из его современников. Эта способность к быстроте передвижения сочеталась у Цезаря со стремительностью мысли.
Цицерон писал: «Осторожность и энергия этого чудовища — ужасающи!» Стремительность — вот в чём состоял секрет его успеха, хотя иногда она оборачивалась излишней торопливостью. Так было во время высадки в Британии, когда суда дважды не смогли пристать к берегу, так было и в Герговии, когда удар был нанесён слишком рано. Но не было случая, когда удар был нанесён слишком поздно.
Цезарь неоднократно ставил всё на одну карту. Он верил в свою удачу. В те времена фортуна для растерявших идеалы римлян являлась главным божеством. Сулла превратил благосклонность фортуны в своего рода мистическую личную характеристику, прочно связанную с поведением человека. Теперь, по прошествии многих лет, когда Цезарь одерживал одну победу за другой, стали говорить об особом расположении фортуны, которое обеспечило его успехи. Об этом писал Шекспир: «Опасность знает, что Цезарь поопаснее её»[30].
Цезарь не был ни философом, ни мистиком — он был интуитивным игроком, который не боится случайностей, а, напротив, умеет обратить их в свою пользу. В «Комментариях» Цезарь не забывает о роли судьбы, для него удача — это движение малых величин, которое может привести к большим переменам. Действительно, он часто представляет исторический процесс как драму внезапных капризов фортуны. И всё же это не фатализм, так как он не оставляет у читателя сомнения в том, что именно его, Цезаря, выдающиеся таланты, приумноженные усилиями его подчинённых, и придают капризам фортуны нужную ему форму.
Из рассказа Цезаря мы практически ничего не можем узнать о той важной роли, которую в его армии играли высшие командиры. Ещё меньше информации там содержится о командующих конкретными легионами, хотя Цезарь придавал большое значение этому посту и многое сделал для изменения его статуса и профессиональных функций. В «Комментариях» он изредка упоминает о действиях командующих легионами, оценивая их положительно или отрицательно. Цезарь очень редко ссылается на то, что проводил совещания со старшими командирами. Относительную свободу действий они получали только в случае кризисных ситуаций, обычно им нужно было только чётко следовать инструкциям. Также почти нет упоминаний о том, что Цезарь обращался к ним за советом.
С другой стороны, Цезарь подробно информирует читателя о том, как много зависело от храбрости, преданности и инициативы младших командиров, центурионов, которые и составляли основной костяк его армии.
В каждой когорте было по шесть центурионов плюс один командир. К ним Цезарь испытывал глубокое чувство признательности. Вероятно, это чувство было не только самым сильным в его жизни, но и единственным, которое ему удалось сохранить после опустошительных лет политической борьбы. О Цезаре, как и о Роммеле, можно было бы сказать, что «между ним и его отрядами существовало такое взаимопонимание, которое нельзя ни объяснять, ни проанализировать, это был дар богов». Недаром отмечалось, что Цезарь считал длинную линию легионов продолжением и неразрывной частью себя самого. В «Комментариях» эту эмоциональную связь можно проследить по текстам речей, которые Цезарь произносил перед своими легионами и которые предназначались в основном для младших командиров. Огромную роль играло и то, что он всегда был вместе со своими солдатами. Он шёл рядом с ними, с непокрытой головой, под солнцем и дождём, а при необходимости бесстрашно бросался в самое пекло боя. Каждый центурион или знаменосец мог рассчитывать на внимание Цезаря и на то, что его подвиг будет упомянут в «Комментариях». Такое упоминание было наградой и сохранило имена солдат Цезаря на тысячелетия.
Один из командиров Цезаря попытался объяснить эту магическую, почти чувственную связь, существовавшую между ним и его солдатами. Он писал, что, когда Цезарь был вынужден на короткое время оставить своих солдат, они чувствовали себя осиротевшими, «им не хватало его взгляда, его энергии и той уверенности и прекрасного настроя, которые он передавал окружающим». В наши дни, оценивая такой стиль руководства, мы можем сказать, что он вёл себя не столько как военачальник, сколько как хороший хозяин промышленного предприятия. Он требовал от своих подчинённых беспрекословного подчинения и дисциплины, но только тогда, когда надо было выполнять поставленную задачу. Когда же дело было сделано, он закрывал глаза на любые нарушения. Не прощались только измена, дезертирство и подстрекательство к неповиновению.
Виновных в таких преступлениях обычно сурово карали немедленно, но, если ситуация складывалась таким образом, что наказание откладывалось, виновный мог быть уверен, что о нём не забудут и рано или поздно карающая рука Цезаря до него доберётся. Система управления армией представляла собой сплав суровости и послаблений, который показался бы совершенно неприемлемым в современной армии. После победоносного завершения очередной битвы Цезарь давал своим солдатам полную волю. «Мои солдаты — великолепные бойцы, — говорил он, — даже когда от них разит перегаром». Описывая одну из последних побед над галлами, когда при взятии города солдаты обнаружили огромные винные запасы и вино полилось рекой, Цезарь отмечает, что его воины стали только здоровее, когда после многодневных возлияний снова встали в строй.
Но солдатам была необходима более существенная плата. История недавних лет ясно продемонстрировала, что важнейшим условием успешного функционирования существовавших в то время армий являлось хорошее вознаграждение для солдат. Большинство из них были добровольцами. В ходе войн II века до н. э. начало складываться какое-то подобие добровольной системы воинской повинности. Постепенно стал снижаться имущественный ценз для вступавших в армию добровольцев, который поначалу составлял 2 тысячи фунтов. Во время кризиса 80-х годов Гай Марий провёл военную реформу, открывшую двери для безземельного пролетариата, представителей которого стали зачислять на воинскую службу. Количество добровольцев было настолько велико, что, за исключением периода гражданской войны, не возникало никакой необходимости в принудительной мобилизации. Это означало, что служба в армии превратилась в один из способов сделать карьеру, и поэтому солдаты ожидали вознаграждения как во время службы, так и после отставки. Но кто мог дать гарантии, что их тяжёлая служба будет вознаграждена? Уж конечно, не римский сенат, который всегда был крайне оппозиционно настроен по отношению к крупным военачальникам. Именно от них, от своих непосредственных работодателей, и ждали солдаты достойного вознаграждения. Военачальники, в свою очередь, вели себя всё более независимо, постепенно превращаясь в полноправных хозяев своих армий и оказывая всё возможное давление на римские власти. Это был ответ на новую ситуацию, когда традиционная верность идеалам Республики постепенно уступала место более высокооплачиваемой верности и повиновению конкретному командующему. Солдаты становились личными иждивенцами или клиентами командующего. Клиентские отношения представляли собой двустороннюю связь, когда патрон не только ожидает от клиента хорошей службы, но и следит за тем, чтобы клиент был хорошо вознаграждён.