– Сергей, осталась четверть часа, – напомнила Клара Бутова, состоявшая при нем редактором.
Они давно были коллегами и понимали друг друга с полуслова. Клара была выпускающей его программы.
Он поднял на лоб очки.
– Мне нужен тонус.
Она посмотрела на его блестящие глаза.
– Сегодня, по-моему, ты уже принял свою дозу.
– Лучше уж так, чем нюхать, – ответил Лобенко.
Клара фыркнула.
– Скажи еще – колоться. Заведи себе новую бабу, нарожай с ней детей – будет тебе тонус. Ален Делон, кстати, как-то сказал, что новая женщина – это свежая кровь мужчины.
– Кларочка, – Сергей шутливо притянул Клару к себе, – я бы на тебе женился, но ты неприступна. Нарожала бы мне еврейчиков.
В дверь аппаратной, служившей одновременно и кабинетом Сергея, постучали. Клара неохотно убрала его руку со своей талии.
– Пусти, хохол! – сказала она. – Сентиментальный хохол – вот ты кто. Твое место у Стены Плача. Пойду открою. Какая еще падла там скребется?
На пороге стоял человек лет сорока пяти. Он был приземистым, но хорошо сложенным. Черные короткие волосы покрыты лаком. Живые, ищущие глаза проскочили мимо Клары и уставились на Сергея. Густые брови и такие же усы с подстриженными концами. На носу у незнакомца изящно выгнулись очки в дорогой металлической оправе. Казалось, они скорее мешали, чем способствовали видеть, потому что он щурился. Из-под расстегнутой «аляски» выглядывали серый костюм, светло-зеленая сорочка и красный галстук, говоривший о некоторой агрессивности его владельца. Ни дать ни взять провинциальный предприниматель средней руки из тех интеллигентов, которые поэнергичнее.
– Мне бы Сергея Ивановича, – вкрадчиво сказал он.
Сергей промолчал. Клара посмотрела на незнакомца уничижительно, как на залетевшего на свет жука.
– У Сергея Ивановича через четверть часа эфир! – отрезала она. – Прошу подвинуться!
Незнакомец не уходил, не реагируя на агрессивно выставленную грудь Клары.
– Значит, я попал правильно, – удовлетворенно заметил он, впритирку к Кларе проникая в аппаратную.
Делая вид, что происходящее его не касается, Сергей сложил эфирные шпаргалки в папку. Затем быстрыми шагами обогнул незнакомца и вышел в коридор. Клара и пришелец едва поспевали за ним. Затем мужчина сделал рывок и поравнялся с Сергеем.
– Я Владимир Петрович Ващенко, – на ходу представился он, заглядывая Лобенко в лицо. – Я с Украины. Сергей Иванович, вы не представляете, что у нас там творится. Земля горит под ногами. Народ должен сделать свой исторический выбор. Вы как украинец обязаны понимать…
Не слушая его, Сергей достал телефон и набрал номер репортера, обещавшего подвезти к программе «горячий» сюжет. Ващенко продолжал что-то говорить.
Войдя в гримерку, Сергей плюхнулся в кресло. По его лицу заскользила щетка с тоном. Ващенко стоял рядом, ожидая ответа. Сергей покосился на него.
– Я работник российского телевидения, – пафосно сказал он, – и для меня не существует ни русских, ни армян, ни хохлов. Если у вас есть интересный материал о национальных проблемах, изложите моему редактору, ее зовут Клара. Оставьте контактный телефон. С вами созвонятся. И, может быть, мы даже встретимся.
Сергей оглядел Ващенко с головы до ног.
– Но в этом, – добавил он, – я глубоко сомневаюсь. А сейчас извините – у меня эфир. И, кстати, начнется он с вашей Украины.
Сергей порывисто поднялся и устремился в студию. Там уже распоряжалась Клара, гоняя ассистенток.
– Сучка крашеная, куда я тебе сказала микрофон поставить? – напустилась она на самую неповоротливую.
Зазвучала мелодия заставки. Лобенко встал за кафедру – сильный, во цвете лет. К его мнению прислушивались миллионы людей, он осознавал свою значимость и гордился ею.
– На Украине близятся перевыборы, или третий тур, как их еще называют, – начал он. – Этакое изобретение Запада, усиленно проталкиваемое там. Оба претендента на президентский пост – Виктор Янукович и Виктор Ющенко, а также их сторонники готовы сойтись в решающей схватке. «Оранжевые» или «бело-голубые» – чья возьмет?
Ващенко довольно улыбнулся и нашел глазами Клару.
Глава 15
Лобенко подкатил на встречу на красном спортивном мотоцикле. Непринужденно припарковался среди «мерсов» и, держа под мышкой шлем, уверенно вошел в лобби-ресторан гостиницы «Националь» на углу Тверской и Моховой. Его ждали богато накрытый стол и вчерашний собеседник. Он кивнул Ващенко и плюхнулся на сиденье, не заметив его протянутой руки.
– Ну и? – произнес он, потирая руки.
– Я по поводу выборов, – сказал Ващенко.
– Это я уже уяснил. Дальше.
– Мы хотим…
Сергей не дал ему договорить.
– Кто «мы»?
– Команда из Донецка.
– Понятно. Так что вы хотите?
– Чтобы вы сняли фильм, который размажет кое-кого.
Оглядев стол, Сергей положил себе рыбного паштета. Перед Ващенко стояла тарелка, на которой лежала поджарка и картошка фри.
– Польщен доверием, – с легкой иронией сказал Сергей. – А почему именно я?
– Вы – влиятельный журналист, вам верят люди, – польстил Ващенко, подкладывая ему салата.
Он старательно оттопырил мизинец, чтобы его манеры выглядели более светскими. Сергей довольно кивнул.
– Мою программу смотрят на Украине? – спросил он.
– Еще как! Колоссальный рейтинг, особенно на востоке и в Крыму. По водочке?
Ващенко кивнул официанту, и тот наполнил рюмки холодной, проступающей испариной водкой.
– Я не пью, – решительно отказался Лобенко. – Мы, профессионалы, либо пьем, либо нет. Умеренно не умеем.
– Я и не предлагал напиваться, – обиделся Ващенко.
Лобенко отрицательно покачал головой, и Ващенко один опрокинул рюмку.
– А вам самому нравится моя программа? – спросил под руку Сергей.
Тот задержал водку во рту, чтобы не поперхнуться. Немного раздраженно ответил:
– Да я-то что? Жена Виктора Федоровича от вас без ума, этого достаточно. Вы себе даже не можете представить, Сергей… Можно на ты? Я Володя.
Лобенко не ответил, и воодушевленный алкоголем Ващенко посчитал это согласием.
– У нас на них есть серьезнейший компромат, – доверительно сообщил он. – Я приведу к тебе людей, которые подтвердят – он сам себя отравил, чтобы обезобразить лицо и надавить на людскую жалость. Он надеется за счет этого выиграть избирательную кампанию. Украинский народ сердечен – жалеет убогих и увечных.
– Погоди, Володя, – Лобенко отпил минералки. – Я готов снять фильм против донецких…
– Наоборот, – поправил Ващенко.
– Да, извини. Против «оранжевых». Это будет вам стоить, – он на секунду задумался, наморщил лоб и возвел очи горе, – полтора миллиона.
Картошка встала у Ващенко поперек горла, и он вынужден был срочно запить ее минералкой.
– Гривен? – с надеждой спросил он.
– Нет, евро. В конце концов, – съязвил Лобенко, откинувшись на спинку стула, – вы ведь стремитесь в европейское сообщество, не так ли?
– Мы хотим дружить с Россией, – твердо сказал Ващенко.
– Мы тоже. Но доллар падает.
– Это нереально! На Украине нет таких денег.
– Хорошо, предложи вашу цену.
– Ну, не знаю. Тысяч сто долларов – еще куда ни шло.
Лобенко презрительно фыркнул. Ему захотелось саркастически расхохотаться, но он подумал, что это было бы слишком картинно. Поэтому он блефанул по-другому.
– Володя, сейчас я дам тебе кредитную карту, – сказал он, пристально глядя в глаза собеседнику, – и назову пин-код. Снимешь сто тысяч долларов и навсегда оставишь меня в покое с обоими вашими Викторами. За этот стол мне тоже заплатить?
– Погодите, – Ващенко опять перешел на вы, – мне нужно позвонить.
Бросив салфетку, он вышел из-за стола.
В ожидании его возвращения Лобенко потягивал мелкими глотками минеральную воду и разглядывал облезлых посетительниц ресторана. «Боже, сколько же нужно денег, чтобы, не имея ни кожи, ни рожи, шляться по дорогим кабакам!» – подумал он. Лично он таких в администраторы к себе не взял бы.
За соседним столом француз возмущался, что порция ананасов в «Национале» стоит столько, сколько пять килограммов их же в Париже. Официант терпеливо слушал, вздыхал: «У нас Россия, далеко везти».
Сергей заметил, что среди пиджачной мужской публики в ресторане только он один был в мотоциклетных доспехах.
Вернулся Ващенко. Уже не садясь, процедил свысока.
– Мы согласны. Сергей встал.
– Вот и ладно. Операторы, звук, техника и монтаж будут ваши. Еще вы предоставите транспорт мне и моей редакторше. Она поедет со мной и будет собирать материал отдельно.
Ващенко возмущенно поднял брови.
– Расходы по Кларе я беру на себя, – успокоил его Лобенко, – при полной стопроцентной предоплате.
Ващенко расплатился. Они вышли на улицу.
– Давай хоть половину вперед, – умоляюще протянул Ващенко.
– Никаких половин! – отрезал Сергей.
Он надел тонированный шлем, завел мотор и, слившись с мотоциклом, с мощным гулом унесся вверх по Тверской.
Глава 16
Деньги пересчитывали на лавочке в чахлом и пыльном скверике у проезжей части. Сергей приехал в черно-красном кожаном мотоциклетном костюме. «Совсем как ковбой Мальборо, – подумал Ващенко, – или как его там?»
– Неудачное вы место выбрали, – с опаской сказал он, чуть приподняв крышку кейса и то и дело оглядываясь.
– Место нормальное, – уверил его Сергей. – Не в первый раз.
Он подставил рюкзак.
– Сыпьте! Ващенко опешил.
– Погодите. Тут деньги, – произнес он как человек, знающий им цену, – и большие. Надо пересчитать, все чин чином.
Сергей махнул рукой.
– Чего считать? Стодолларовая бумажка весит один грамм. Сто евро – примерно столько же. Полтора миллиона – пятнадцать килограмм. Плюс вес рюкзака четыреста грамм. Всего должно быть пятнадцать килограмм четыреста грамм. Ващенко смотрел на него во все глаза.
– Скорее, скорее, я опаздываю! – поторопил его Сергей.