Послесловие. Разговор с Майклом Льюисом
Майкл: Что ж, ладно, думаю, для такого послесловия придется изменить представления о том, как работают послесловия.
Дженнифер: Да! Мы против шаблонов и готовы их разрушить. Какие у тебя соображения?
Майкл: Тогда не мудрите и скажите просто и ясно: «Мы собираемся закончить нашу книгу беседой с кем-нибудь о нашей книге». Потому что кто так делает в конце своей книги?
Наоми: Ты сумасшедший. Но мы согласны. Есть еще какие-нибудь советы, прежде чем мы начнем?
[Майкл делает паузу… затем указывает на два угла гостиной Наоми.]
Майкл: Я бы передвинул то растение справа налево, а то, что слева, – направо.
Наоми: Знаешь, в чем прикол? Я проделываю это каждый вечер перед сном, а к утру они всегда возвращаются.
Итак, решено. Мы закончим нашу книгу разговором с Майклом Льюисом о нашей книге. Потому что кто так делает? Вот то самое интервью.
Дженнифер: В книге мы говорим (много) о роли, которую юмор – и легкомыслие в более широком смысле – могут играть в нашей работе и в нашей жизни. Какую роль юмор и легкомыслие играют в твоей жизни?
Майкл: Мой подход прост: надо жить весело. Большинство дорогих вещей в моей жизни, даже если они трудно достаются, тоже доставляют мне массу веселья. Я давно заметил: когда чувствую, что сбиваюсь с такта, – что живу неправильно, – это случается как раз в те моменты, когда мне не хватает веселья.
У меня есть верный способ проверить, живу ли я так, как должно: если в моей жизни долго нет и проблеска юмора, значит, что-то у меня не клеится. Это как в лесу, когда внезапно возникает ощущение, что тебя вот-вот съедят. Ты просто знаешь: что-то не так. И, получая такой сигнал, я говорю себе: «Стоп».
Дженнифер: Значит, можно сказать, что юмор постоянно присутствует в твоей повседневной жизни?
Майкл: Так и есть. Но вот в чем дело: юмор не какая-то обособленная категория. Он проникает во все сферы жизни, а не просто содержится в маленьком камеди-клабе нашего сознания. Это как соль в еде, что подают в самолете, – с ней все становится вкуснее. Юмору находится место везде, а не только в начале презентации PowerPoint.
Мне кажется, что большинство из тех, кто возьмет в руки эту книгу, думает про себя: «Мне нужно быть смешным». Но они скоро поймут, что это не то, что им нужно. Что им нужно – так это привнести в свою жизнь совершенно иное настроение. Может быть, прямо сейчас они чувствуют, что им чего-то не хватает, или они воздвигают преграды между собой и другими людьми, сознательно или непреднамеренно.
И эта книга как раз поможет людям преодолеть это и разрушить те преграды.
Наоми: Ты ранее упомянул в разговоре, что в последнее время тебя интересует тема юмора. Что вызвало твой интерес в первую очередь?
Майкл: Первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я услышал о вашей работе над темой юмора: как забавно. В вашей концепции меня зацепило опровержение постулата, что либо у вас есть чувство юмора, либо его нет. Разум восстает при мысли, что юмору можно научить, ведь кажется, будто юмор спонтанно возникает в разговоре. Чувство юмора представляется естественным, а не приобретенным. Я впервые осознал, что этому навыку можно обучать, только когда приехал во «Второй город» учиться импровизации.
Дженнифер: Что побудило тебя посещать занятия во «Втором городе» – несмотря на то, что твой разум восставал против этой идеи?
Майкл: В тот момент моей теперь уже восемнадцатилетней дочери было, наверное, лет восемь. А в том возрасте она была невыносима. Сплошное отрицание. Что бы ей ни предлагали, вплоть до новых блюд, – все, как правило, отвергалось. Я подумал: ее жизнь лишена импровизации. И, может, если бы мне удалось привнести в ее жизнь хоть немного «Да, и», все изменилось бы к лучшему. Я записал ее на двухдневные детские занятия, в то время как сам отправился на занятия для взрослых. Помню, как вышел перекусить после трех часов, весь в поту. Это были самые жуткие три часа в моей жизни. А дочь в это время выбегает из комнаты с широкой улыбкой на лице: «Это было так весело! И так легко!»
И я подумал тогда: вот в чем разница между детьми и взрослыми. Ты не осознаешь, насколько закостенел в своем мышлении, пока тебя не загонят в такую ситуацию. По сей день я стараюсь время от времени вспоминать об этом и реагировать на мир так, как реагировал бы в комедийной импровизации.
Наоми: Что мне нравится в этой истории, так это твой акцент на мышлении – на том, чтобы по-другому ориентироваться в мире. Однажды ты участвовал в эксперименте, предложенном Дачером Келтнером, когда в конце каждого дня надо было записывать три смешные вещи. И хотя ты из тех, кто постоянно ищет веселье в жизни, у тебя возникли сложности, как ты сказал, когда пришло время изложить это на бумаге. Когда ты сел за стол и начал вспоминать что-то конкретное, юмор будто бы потерял свою магию. Так как же ты сочетаешь эти две вещи – как находишь больше юмора в своей жизни, не выискивая его?
Майкл: Верно, в тот момент, когда мне пришлось все это записывать, я впал в какой-то ступор. В итоге написанное показалось мне не таким смешным. С каждым разом становилось все труднее, и в последний день эксперимента я попросил свою дочь дать мне список всех смешных вещей, какие она только могла придумать, – чтобы я мог их позаимствовать.
Это в чем-то перекликается с идеей вашей книги. Вы уменьшаете масштаб и говорите: «На самом деле это не о том, чтобы быть смешным». Вы почерпнули все эти знания, теперь держите их при себе и просто измените свое мышление и отношение к миру. Не старайтесь слишком сильно, не зацикливайтесь на результате. Если вы измените свое мышление только в одном, это сделает вашу жизнь лучше и богаче во всем остальном.
И это совершенно верно. Есть такая книга, «Внутренняя игра в теннис» Тимоти Гэллуэя, которая стала началом коучинга по методике внутренней игры еще в 70-х годах. Вот как звучит описание книги, всего три предложения: «Этот парень, тренер по теннису, больше не рассказывает людям, как бить по теннисному мячу. Он призывает их фокусировать внимание на основных мышцах, или на дыхании, или на чем-то другом, но только не на том, насколько хорошо они бьют по теннисному мячу. Сосредоточиться на чем-то важном, например на том, что они делают со своим телом, а не на результате».
Если «быть смешным» – результат и если вы слишком зацикливаетесь на этом результате (как будто сосредотачивая все внимание на том, куда летит мяч), вы рискуете потерять нить. Ваш разум найдет, на чем сосредоточиться. Гораздо лучше не фокусироваться на том, чтобы быть смешным. Пусть смешное само о себе позаботится.
Дженнифер: Значит, больше сосредоточенности на том, чтобы веселиться, чем на том, чтобы быть смешным. У тебя всегда была такая система убеждений?
Майкл: Да, я бы сказал, что именно такое отношение к юмору было у людей там, где я вырос, в Новом Орлеане. Там сказали бы, что не так важно быть смешным. Важно, чтобы люди чувствовали, что с тобой весело. И есть много способов вызвать это чувство: о, чувак, как с тобой прикольно! Но это делает меня лучше, это делает мою работу лучше. Я часто замечаю, что если книга, подкаст или сценарий не вызывает у меня смех, то и зрителям не будет смешно. Люди не хотят вести скучную жизнь или даже скучный разговор. Они просто избегают риска.
Наоми: В те моменты твоей жизни, когда ты чувствуешь, что тебе невесело, – когда ты в лесу, где тебя вот-вот съедят, – что ты делаешь?
Майкл: Когда случаются такие моменты, когда внутри что-то подсказывает: эй, чувак, это становится утомительным – обычно я спасаюсь тем, что начинаю шалить. Вот пример: на днях мы с женой и детьми собирались садиться ужинать, и у меня появилось какое-то зловещее предчувствие, к чему все идет, потому что мои дети ссорились. А я в последнее время беру уроки пения. Я не пою, но беру эти уроки, и они включают в себя постановку голоса – когда вы делаете эти дикие вещи со своими связками, чтобы попытаться расширить диапазон. Так вот, за обеденным столом, поскольку дети все не унимались, я просто взял да и запел. Громко. Повторяя эти сумасшедшие вокальные упражнения. Дети уже слышали мои рулады, но издалека, и это их немного пугает, поэтому они тотчас поняли намек и прекратили грызню. Мой трюк выглядел совершенно абсурдно. Но он сработал.
Использовать юмор – все равно что разжечь огонь. Там, где ты находишься, холодно и темно. Ты хочешь, чтобы стало теплее и светлее. Именно поэтому ты начинаешь немного шалить. И пока за этими шалостями стоит любовь, они доставляют удовольствие.
Если у вас войдет в привычку наполнять свою жизнь весельем, если вы будете двигаться по жизни с верой в то, что так и должно быть, вы сразу заметите, когда что-то пойдет не так. Я так долго украшаю жизнь смехом, что не могу представить себе, как можно жить без веселья. Но верно и обратное. Привыкая к жизни в скуке, вы даже перестаете замечать отсутствие в ней веселья, потому что уже привыкли обходиться без него.
Дженнифер: И последнее, прежде чем мы от тебя отстанем. В конце книги мы говорим об отношениях между любовью и юмором – о том, как совместный смех служит маленьким проявлением любви. Это утверждение находит отклик в твоей жизни? Пожалуйста, скажи «да».
[протягивает через стол 100-долларовую купюру]
Майкл: Да.
Эмоции в целом являются источником юмора, будь то любовь, ненависть или даже грусть. Эмоции заставляют нас обратить на что-то пристальное внимание. Но любовь, в частности, создает очень эмоциональное пространство.
Прошлым летом меня попросили произнести надгробную речь на похоронах, чего я никогда не делал. Я получил совет от человека, который много раз выступал с панегириками: «Не усложняй, вот и все». В таких ситуациях надо использовать простые слова. Когда вы произносите простые речи и делаете это от души, искренне, вы усиливаете эмоции каждого.