Обе могущественные ветви происходили из клана Геру, но противостояние правящего семейства и его знатных родственников уходило корнями еще к правлению короля Анвона. Его жены враждовали друг с другом, стремясь посадить на трон каждая своего сына, в результате чего вся аристократия Когурё оказалась разбита на два лагеря, и во дворце разразилась жестокая битва. В это же самое время Его Величество Анвон пал на поле битвы, и после долгой схватки на престол с трудом взошел отец короля Пхёнвона, Янвон. Однако эта междоусобица ослабила положение не только королевского дворца, но и всей страны, и в народе начались волнения. Конфликт между двумя ветвями одного клана продолжался. Скрытое соперничество и раздоры двух семей погружали страну в беспорядок и ослабляли ее военную мощь. Королю Янвону пришлось смиренно склонить голову перед правителями Восточной Вэй и Северной Ци, потребовавших уплаты дани, а затем столкнуться с еще большим унижением, проиграв на юге в битве с Пэкче и Силлой.
Взойдя на престол, король Пхёнвон в первую очередь занялся восстановлением разрозненной армии и назначил родственников из семьи Го на важные государственные должности, стремясь прийти к примирению. Он также уступил титул Гочуги клана Геру Го Вонпё. На протяжении всего его царствования Пхёнвону приходилось прилагать все усилия, чтобы сдерживать внутренние политические конфликты и управлять настроениями народа.
Военная мощь государства Когурё основывалась на системе сонинов. Воины этого социального института были известны тем, что носили черные доспехи, символизирующие силу севера. Однако эта система во многом отличалась от знаменитых хваранов[5] из Силлы. Если хвараны были выходцами из аристократических семей и вступлением в отряд приносили честь только своему имени, то сонины считались обычными государственными служащими, получающими жалование от короны, а вступить в их ряды могли как знатные, так и простые юноши. Сонины Когурё отличались исключительными навыками в охоте, пении, танцах и боевых искусствах, каждый молодой человек в стране мечтал примкнуть к их организации. Девизом сонинов была фраза «Мы никогда не сдаемся в битве», эти воины очень гордились своим званием и были преданы товарищам. Отряды, состоящие только из сонинов, считались особыми и славились храбростью и бесстрашием.
Именно таким отрядом и были Черные Смерчи — личная гвардия Го Вонпё, Гочуги клана Геру. В составе Черных Смерчей также имелось секретное подразделение — шпионы, целью которых была добыча ценной информации во всех уголках страны. Собранные сведения тщательно анализировались, проверялись на подлинность и только после этого докладывались Го Вонпё. Из новой информации, попавшей в руки Гочуги за последнее время, он отметил необычное поведение начальника дворцовой стражи генерала Ли Босона. Генерал был одним из самых приближенных советников короля и славился своей глубокой преданностью монаршей семье. Можно было без преувеличения сказать, что его поведение и слова оказывали огромное влияние на решения, принимаемые правителем.
В горной местности на севере страны имелись золотые рудники, о которых не было известно короне. Добыча золота в этих местах достигала огромных масштабов. Львиная часть драгоценного металла продавалась в Северную Чжоу и Цинь, что служило Го Вонпё главным источником доходов для содержания своей армии.
Около месяца назад Черные Смерчи поймали в окрестностях рудников подозрительного сборщика лекарственных трав. После долгих пыток им удалось выяснить, что он состоял в услужении у генерала Ли Босона. Сборщик трав утверждал, что оказался в этих местах по собственной воле, но в это было сложно поверить. Официально все золотые прииски считались государственной собственностью. Однако многие кланы годами присваивали добычу металла на своих землях, а в столице смотрели на это сквозь пальцы. Теперь же, после этого случая, Го Вонпё начал беспокоиться, не решил ли король Пхёнвон исправить ситуацию, о которой молчал несколько последних лет.
Насколько Го Вонпё мог судить на данный момент, король не собирался предпринимать решительных шагов. Хитрый Гочуга раскинул шпионские сети по всему дворцу и внедрил доверенных лиц не только в ближайшее окружение Пхёнвона, но и в женскую половину дворца. Некоторые из его соглядатаев служили при дворе уже более двадцати лет, собирая информацию для хозяина. Проницательный король Пхёнвон не мог не знать об этом, но до сих пор неизменно делал вид, что ничего не замечает. Последние пять с лишним лет после смерти королевы государь провел в печали и не принимал никаких радикальных политических решений, он был сосредоточен на восстановлении разрушенных крепостей и сдерживании волнений в народных массах.
Го Вонпё разглядывал причудливый узор чаинок в чашке и вдыхал приятный аромат напитка. После недолгих раздумий он решил, что слишком серьезно отнесся к этому незначительному событию, и повеселел. Как раз в этот момент послышались шаги его старшего сына Го Гона, и через мгновение он оказался перед отцом. Радостная улыбка озарила лицо Гочуги.
Го Вонпё чрезвычайно гордился своим наследником и возлагал на него огромные надежды. Го Гон с детства отличался прилежностью, был хорош в науках и военном искусстве, пользовался доверием окружающих и ни разу до сего времени ни в чем не разочаровал отца. В возрасте двадцати лет юноша был отмечен самим королем за превосходные навыки и в награду был назначен командиром столичной стражи. Не полагаясь на связи отца, он своими силами смог вступить в ряды сонинов и считался среди них образцовым и самым уважаемым воином.
Го Вонпё, известный мастер чайных церемоний, неторопливо сделал глоток ароматного напитка и погрузился в свои ощущения. Он постарался запечатлеть в сознании горьковатый вкус и мягкость этого сорта чая.
Го Гон взял элегантный чайник и снова наполнил чашку отца. Спустя еще несколько минут Го Вонпё спросил у сына:
— Где сейчас находится армия клана Кванно?
— Они двигаются маршем в сторону столицы и прибудут ближе к завтрашнему дню, отец.
— Проводились ли сегодня тренировки у внешних стен крепости?
— Гвардия генерала Ли Босона занималась как обычно, но воины собирались по несколько человек и шептались о чем-то между собой. Ходят слухи, что клан Соно отправляет в столицу пятитысячную армию с юга.
— Ну-ну, это правда?
— Разговоров много, но непонятно, откуда они исходят. Однако волнение наблюдается даже среди командиров.
Го Вонпё пригладил пышные усы, предмет своей особой гордости, и безмятежно улыбнулся:
— Сказать тебе правду? За исключением снабженцев, основная армия Соно насчитывает только три тысячи человек. Они не могут остаться в стороне, не уронив чести клана, но их намерения очевидны. Армия Соно подойдет к столице и разобьет лагерь у западного подножия горы Сомунбон. Как и всегда, они не станут сражаться ни на стороне короля, ни на моей.
— Я снова восхищен вашей осведомленностью, отец.
— Ха! Думаешь, в этой стране есть хоть один уголок, куда не проникли мои глаза и уши? Кстати, Гон, я слышал, что многие солдаты самовольно покидают места службы. Нужно разбить палатки на всех дорогах, ведущих к дворцу Анхак, и обеспечить беглых воинов продовольствием и удобствами.
— Черные Смерчи уже занимаются этим. Многие сонины против уплаты дани, они считают, что лучше было бы казнить послов и запретить врагам приближаться к нашим границам.
Го Вонпё прищелкнул языком и покачал головой:
— Думаешь, твой отец действительно желает войны?
— Я догадался, что у вас есть скрытые намерения, поскольку наши основные военные силы не двигались с места.
— Вот как? Если бы ты не был моим сыном, мне пришлось бы тебя остерегаться.
— Прошу прощения, отец.
Го Вонпё молча посмотрел в глаза сыну. Даже их взгляды были чем-то похожи. Он подумал, что не может позволить наследнику и дальше оставаться простым командиром столичной стражи. Все-таки в его жилах течет благородная кровь королей.
— Гон, война приносит только ужас и боль. Какая нам польза от трона и королевской печати, если земли Когурё будут погублены, а страна потеряет свою мощь?
— Клан Кванно слаб, а Соно не смогут нам противостоять, не так ли, отец?
— Ты должен всегда помнить, что как бы слаб ни был противник, никогда нельзя списывать его со счетов. Если мы пойдем на сделку с кланом Соно, они обязательно постараются извлечь из этого выгоду. Я приказал слугам нагреть воду, давай искупаемся вместе.
Го Гон последовал за отцом в купальню.
Деревянная ванна, из которой густыми клубами поднимался пар, была достаточно широкой, чтобы отец и сын удобно разместились в ней вместе. Вокруг ванны была растянута традиционная ширма с изображением рычащих тигров, расписанная явно очень искусным мастером. Горячая вода поступала в ванну из большого котла через бамбуковые трубки. Го Гон с наслаждением погрузился в воду и почувствовал, как тонкий цветочный аромат щекочет кончик его носа.
Он прекрасно знал, как отец ценит время, проведенное наедине с любимым сыном. Но с тех пор как Го Гон получил должность командира столичной стражи, он был так занят, что не мог позволить себе роскошь подолгу прохлаждаться в купальнях.
Го Вонпё удобно расположился в горячей воде и неторопливо заговорил:
— Гон, а не пришла ли пора тебе жениться на какой-нибудь приличной барышне?
— Отец, я знаю, что вы уже давно желаете, чтобы я нашел себе невесту. Но я пока не думаю о свадьбе, у меня впереди слишком много дел.
— Эх, вот бы Чжинён был хотя бы немного похож на тебя, тогда ваш старый отец совсем бы не знал забот.
Младший брат Го Гона Чжинён часто пропадал на несколько дней под предлогом тренировок по боевым искусствам. На самом деле он проводил почти все свободное время, наслаждаясь выпивкой и женщинами. Рано поняв, что ему никогда не превзойти старшего брата, Чжинён разочаровался в себе и старался жить, не попадаясь на глаза недовольному отцу.