о я поверила в существование проклятия? В тот день я мучилась от ужасной головной боли – в школьной газете было много работы. Доктор сказал, что от сильного стресса могут возникнуть галлюцинации. А еще в результатах обследования говорится, что нервное напряжение может вызывать кожный зуд.
Через неделю меня выписали, назначив кучу успокоительных. До сих пор во мне борются материалист и мистик: иногда я вспоминаю тот день с улыбкой, а иногда – меня трясет от ужаса.
Что же произошло на самом деле? Не знаю. Но хочу побороть этот страх.
Вот и подходит к концу 2000 год. Совсем скоро начнется XXI век. Конец света, предсказанный Нострадамусом, не наступил, как и «баг тысячелетия»[33], наделавший много шума, так и не вызвал обещанной катастрофы. И легенда нашей школы должна исчезнуть без следа. Призраки не должны прийти в новый век. Верю, что как только мы преодолеем страх, они исчезнут.
Мои подруги, дорогие девятиклассницы! Весной мы сдадим экзамены, и наступит новый этап нашей жизни. В далеком будущем история о призраке школы Чонмун станет лишь воспоминанием. Для всех нас.
03.12.2000
51-й выпуск школьной газеты Чонмун
Син Миён, редактор
Следователь Ли оторвал взгляд от монитора и устало потер веки. У него дергался глаз. Знакомое чувство: оно предвещало приступ мигрени. Фонарь за окном всю ночь непрерывно мигал. Ли привычно открыл ящик и начал искать обезболивающее. Вдруг раздался звук уведомления о новом письме.
Говорят, что статью так и не опубликовали тогда – она не понравилась учителю корейского, который курировал литературный кружок.
Ее автор, Син Миён, умерла много лет назад.
Следователь еще не успел дочитать, как ему позвонили.
– Вы посмотрели то, что я прислала? – услышал он девичий голос. Теперь Ли узнавал его с первых секунд. Квон Сохи, школьница, которую он встретил в доме шаманки.
– Если проклятие действительно существует, значит, преступник тот, кого ненавидела Чэён? – продолжила она.
Слушая ее, Ли открыл дверцу холодильника, достал воду и налил в стакан. Потом вернулся к столу и бросил в него две таблетки аспирина, которые начали быстро растворяться. Следователь смотрел, как пузырьки поднимаются к поверхности.
За восемь месяцев в полицейской академии он научился многому. Все дисциплины оказались крайне полезными. Например, им рассказывали об особенностях психологии преступников, которые нельзя понять на уровне здравого смысла. Подробно объясняли, как взаимодействовать с девиантными личностями. Но никто никогда не учил его общаться с подростками.
– Ау, господин следователь. Вы тут?
– Я слушаю.
Ли выпил воду с растворенным в ней аспирином. Тем временем школьница продолжила:
– Или, наоборот, преступник – тот, кто ненавидел Чэён.
– Другие ученики знают, что каждые десять лет в школе кто-то умирает?
– Что?! Как? – в ужасе вскрикнула Сохи. – Каждые десять лет умирает ученик? Как такое может быть…
Ли массировал затылок и смотрел в потолок. Он впустую тратил время. Изучая базу данных учеников в доме шаманки, он явно переоценил подростков и теперь корил себя за это.
Но сейчас он понял, что переоценил и себя: стоит вот посреди комнаты и разговаривает о каких-то глупостях. Он даже начальству не сообщил о странной серии смертей, а тут проговорился школьнице.
– М-да, а вы, господин полицейский, совсем не такой, как я ожидала! – воскликнула Сохи.
– Послушай, никто не должен об этом знать. А то посеешь панику.
По его голосу казалось, что мыслями он где-то далеко.
– Я уверена, что все и так об этом знают. И по школе давно гуляет слух о том, что каждые десять лет к нам приходит смерть.
– Это невозможно. Предыдущая смерть пришлась на прошлое поколение учеников. И еще раз прошу вас…
– Не переживайте, я лучше вас умею держать язык за зубами.
Ли уже начинал уставать от болтовни школьницы. Внезапно она спросила:
– Это правда, что вы видите призраков?
– Что?
– Мне Ким Пом рассказала. Вы видите призраков, но только вечером и ночью, слышите их, но не можете с ними общаться. Говорят, что вы гордость корейской полиции… Не поймите меня неправильно, я не пытаюсь над вами подшутить, просто в это сложно поверить…
– Понятно. Похоже, мне все это сейчас снится, – резко прервал ее Ли. «Поверить не могу, что мы все это обсуждаем…»
– Да нет, конечно нет, но… В вашем управлении никто не должен об этом знать. Что, если вас уволят за такой мистический подход? Я слышала, что попасть на государственную службу очень сложно. Поэтому, если вас выведут на чистую воду, притворитесь, что не понимаете, о чем речь, хорошо?
Ли стало стыдно – какая-то школьница учит его жизни.
– Уже одиннадцатый час, – произнес он.
– Как, уже?
– Квон Сохи, ты каждый день мне названиваешь.
– Но, но ведь я пытаюсь помочь вам и полиции, это мой гражданский долг…
Следователь молчал. Тогда Сохи произнесла заискивающе:
– Простите, уже десять вечера. У вас своя жизнь. А я веду себя бестактно. Просто я очень рада, что у меня есть возможность общаться с полицейским. Еще раз извините. Спокойной ночи!
Она положила трубку.
Ли отбросил телефон и сжал виски руками. Он ужасно устал. Он чувствовал себя никчемным полицейским, безответственным человеком. Более того, он сказал то, чего не следовало говорить. Никто пока не знал, связано ли убийство в лаборатории с десятилетним циклом и есть ли вероятность, что преступник воспользовался этим. Ли и представить не мог, какие повороты примет это дело. Машинально он потянулся к стакану – и почувствовал прикосновение чьей-то холодной руки. У него перехватило дыхание.
– Тебе все это снится… – тихий шепот окутал квартиру.
Вздрогнув, Ли увидел в стакане бледное отражение. Он был не один. На его плече сидела мерцающая фигура и шептала что-то ему на ухо. От ужаса он не мог издать ни звука. Ли повернул стакан. Отражение стало еще отчетливей.
Первая красавица школы
Это произошло после третьего урока. На перемене Пом и Сонби всегда прогуливались в тени, недалеко от пальмы. В этот раз Пом почему-то не взяла с собой антикварный компас. Зато на поясе у нее висела черная сумка, с какой обычно ходят продавцы на рынке. Подростки двинулись дальше, в палисадник. Вдруг Пом остановилась как вкопанная. От неожиданности Сонби чуть не упал.
– Знаешь, что это? – многозначительно посмотрела на него она и достала из сумки телефон. – Я вчера ходила в салон сотовой связи. Спросишь, зачем? Думаешь, чтобы тариф подешевле оформить? Нет, я пришла и сказала, что мне нужен самый крутой смартфон.
Пом решила похвастаться последней моделью.
– Если хочешь, можешь посмотреть, – добавила она.
– Хватит, – грубо прервал ее Сонби.
Сам он ходил с подержанным телефоном пятилетней давности.
– Да ладно тебе, возьми. Смотри, как раскладывается. Ради такого удовольствия стоит жить.
– Ты же говорила, что ты сирота.
– Ага, но с деньгами, – рассмеялась Пом и решила сменить тему: – Говорят, тебе легко дается учеба.
– Ну, положим.
– Слышала, ты собираешься стать врачом или юристом. Твоя жена будет как сыр в масле кататься, – расхохоталась Пом.
Протяжно вздохнув, Сонби недовольно пробормотал:
– Да не хочу я ни жениться, ни становиться врачом или юристом.
– Ты чего! Это же уникальная возможность, билет в жизнь, – не унималась она.
– Смотря какой врач. Зарабатывают те, кто открывает частную практику, а кто мне на это денег даст?
– Значит, иди на юриста.
Сонби бессильно склонил голову.
– И тут не все так просто. Хорошо платят в крупных компаниях, а кто возьмет такого неудачника? Они предпочитают богатых, и дело тут не в неприязни к бедным юристам – а просто богачи рождены для этой работы. У них есть связи, и они приводят знакомых, которые могут щедро оплатить услуги. Компания с этими клиентами заключает контракты, и это приносит ей стабильный доход. А такие, как я, никого привести не могут, поэтому нас невыгодно брать на работу.
Выслушав Сонби, Пом разочарованно произнесла:
– М-да, как все сложно. А семейное гнездышко надо вить как можно раньше. Я сама нам денег заработаю, а ты… ты просто не мешай.
– Похоже на слова из какого-нибудь трота[34].
Пом загадочно улыбнулась, засунула руку в сумку и сделала вид, что ищет что-то. Внезапно из сумки выпало несколько купюр – пятьдесят тысяч вон.
– Помоги, – сказала она.
Сонби молча опустился на корточки, собрал купюры и всучил Пом. Она улыбнулась и сказала:
– Одолжить?
– У меня, между прочим, тоже есть телефон, – ответил он.
– Да нет, я про деньги.
Пом помахала купюрами, как веером.
– Возьми, тебе нужнее. Считай, что это плата за мясо, которое мы у тебя ели тогда.
– С ума сошла?
Сонби холодно отодвинул ее руку.
Пом посмотрела на него – он о чем-то задумался. Тогда она достала из сумки пачку купюр:
– Я одолжу тебе. Нет, я просто отдам все.
Пом протянула ему все, что было в сумке.
– Бери все, ну же.
Сонби вдруг пришел в себя:
– Отвали!
Слова были резкими, словно нож, который он вонзил в нее. В голове у Пом помутилось, ноги не слушались. «Что я сделала не так?»
Отвернувшись от нее, Сонби направился в класс.
– Подожди, ты куда? А я? Остановись, Сонби, стой!
Но он не обернулся.
Пом осталась одна. В порыве эмоций она наступила на ни в чем не повинные беззащитные цветы.
Сохи, сидевшая напротив, слушала с открытым ртом.
– Ты нормальная вообще? Или совсем с ума сошла? – вскочила она с места и крикнула так, что все, кто был в столовой, уставились на них.
Теперь настала очередь Пом возмущаться:
– Крыша поехала? Ты как разговариваешь?
– Так, а ну успокойтесь, обе! – скомандовала Еха. Она почувствовала, что обстановка накалилась, и заставила Сохи сесть.