– Вы наш гость, хотите чай или кофе? – спросила она.
– Спасибо, я недавно пил.
Директор вежливо улыбнулась и понимающе кивнула:
– Разберитесь, пожалуйста, откуда появились эти цветы. Мы вам всецело доверяем.
Происшествие могло наделать много шума – на школьной клумбе зацвел опиумный мак. Даже Ли, опытный полицейский, видел это растение впервые.
– Кто ухаживает за клумбой? – спросил он.
– Охранник, – ответила учительница Ян.
Ли обернулся и посмотрел на дверь. «А вдруг он подслушивает?» Несомненно, охранник был главным подозреваемым и в убийстве, и в деле о появлении на школьной клумбе опиумного мака. «Мог ли он сам посадить его? Нет, не складывается: зачем тогда сообщать об этом полиции?» Посмотрев в окно, следователь увидел охранника во дворе.
– Как проходил отбор на эту должность? – спросил он.
– Не знаю, тогда школой управлял мой отец, – ответила директор.
– Что еще вы можете рассказать об охраннике, чтобы я приобщил это к делу?
Директор посмотрела на него совсем как Чан Хичжин сегодня утром.
– Пусть он и ниже меня по должности, но я его уважаю. Вы его в чем-то подозреваете? – произнесла она.
– Это стандартная процедура, не волнуйтесь. Кстати, надеюсь, вы понимаете, что вскоре нам придется допросить сотрудников школы?
Взгляд директора стал суровым:
– За последние двадцать лет у учителей не осталось почти никаких прав, а вы собираетесь окончательно их у нас отобрать. И все же мы открыты к сотрудничеству. Кого вы хотите допросить первым?
Постукивая пальцами по ручке кресла, следователь перевел взгляд на учительницу Ян. Директор тоже посмотрела на нее – щеки той вспыхнули от такого пристального внимания.
– Пожалуй, оставлю вас наедине. Пойду посмотрю на клумбу, где обнаружили цветы. Госпожа Ян, не переживайте, все хорошо, – успокоила ее директор, при-ободряюще похлопала по спине и вышла из кабинета.
Ли жестом предложил учительнице сесть, но та продолжала неподвижно стоять у стола и смотреть на следователя.
– Вы преподаете химию? – спросил он.
– Да.
– Наверное, вас после убийства в лаборатории уже замучили.
– Просто скажите, что вам от меня надо, – произнесла она.
«Не зря ученики прозвали ее Холодное Сердце», – подумал Ли.
– Я слышал, Сон Чэён увлекалась химией. Думаю, как руководитель кружка вы знали ее лучше других учителей.
– Мы редко общались.
– Вы встречались с ней наедине?
– Нет, – твердо ответила госпожа Ян.
Тогда следователь достал телефон и показал ей изображение на экране.
– Кто-то сфотографировал Сон Чэён на полароид. На белой рамке был обнаружен гидрохинон. Уверен, вы знаете, что это. Я не большой знаток химии, но одно знаю точно: на самом снимке отпечатки пальцев видны намного лучше.
Следователь сделал вид, что сушит снимок, держа его большим и указательным пальцами.
В кабинете стало тихо. Ли хотел расспросить учительницу об обществе «Хана», но чувствовал, что еще не время.
Он увеличил фотографию на телефоне так, что было видно только глаза Чэён.
– Говорят, глаза могут многое сказать о человеке. Ученые разработали метод психотерапии на основе движения зрачков. Но технологии не стоят на месте – теперь можно узнать больше. Глаза – не только зеркало души. Наш научный отдел научился восстанавливать фотографии даже низкого разрешения. Теперь глаза могут играть роль настоящего зеркала действительности.
Ли показал ей следующее изображение.
– Кто сфотографировал Чэён? Давайте посмотрим – короткие темно-каштановые волосы, фиолетовая футболка… – Ли бросил взгляд на стрижку учительницы.
Не выдержав давления, она сдалась:
– Да, Чэён несколько раз приходила ко мне на консультацию перед экзаменом. Я относилась к ней беспристрастно, не выделяла из числа других учеников. Боялась, что, если пойдут слухи о дополнительных занятиях, одноклассники будут на нее косо смотреть.
– Фотография была сделана в воскресенье. Похоже, Чэён очень хотела хорошо сдать экзамен, раз пришла в выходной.
– Не знаю. Сложно сказать, что у подростков на уме.
Взглянув на нее, следователь достал блокнот.
– Сколько вы заплатили за электричество в этом месяце?
Госпожа Ян непонимающе посмотрела на него. Он добавил:
– Каждый год в мае управление по борьбе с наркотиками осматривает все горы и поля с вертолетов и дронов – ищут, где зацветет опиумный мак. Наркодилеры пытаются выращивать его в домашних условиях, чтобы избежать облавы, но для этого требуется много энергии. Поэтому наши сотрудники без труда находят их, отследив количество потраченной электроэнергии. Я вас не обвиняю, просто спрашиваю. С завтрашнего дня я начну допрашивать весь школьный персонал.
Казалось, учительница еле сдерживалась, чтобы не ответить на этот выпад.
– Могу я задать вам вопрос, не связанный с расследованием? – продолжил Ли. – Как я понимаю, вы когда-то учились в этой школе. Что вы думаете о проклятом дневнике?
Госпожа Ян ответила, цинично улыбнувшись:
– Двадцать первый век на дворе, а псевдонаука все еще процветает. Каждый день приходится слушать глупости про этот дневник. Еще скажите, что браслет из германия может вылечить рак.
– Если честно, я тоже считаю все это псевдонаукой. Но вот ученики, похоже, верят, что дневник действительно существует.
– Неизвестное всегда будоражит воображение. Говорят, что с помощью дневника можно убить человека, не запачкав самому руки, одной силой мысли. Не знаю, что говорит об этом законодательство, но привлечь к ответственности вас не смогут. А если серьезно, все в этой школе были бы давно мертвы, если бы проклятие существовало на самом деле.
– А вы хотели когда-нибудь, чтобы кто-нибудь исчез навсегда?
Госпожа Ян расхохоталась:
– Что за провокационный вопрос! Думаете, на него так легко ответить? Это будет посложнее, чем устроиться на работу в полицию или раскрыть убийство. Хорошо, отвечу, раз вы настаиваете. Покажите мне человека, который бы не хотел?
Прозвенел звонок на урок.
Наступила тишина. Следователь собрался уходить. Учительница навела порядок на столе и поставила кружку на поднос. На ней виднелись отпечатки губ.
Ли вернулся на парковку и остановился у своей машины. На лобовом стекле, под дворниками, кто-то оставил листовку. Сначала он подумал, что это очередная реклама, какую сотнями раздают на улицах. Но что-то не складывалось. Следователь огляделся – на других машинах листовок не было.
Он взял листок и перевернул – на обратной стороне был приклеен желтый стикер. Ли положил его в карман пиджака, завел машину и поехал прочь.
Кто я брату своему?
В последние дни Сонби был не в себе. Отец все еще оставался в больнице, поэтому ему приходилось в одиночку заботиться о Сону. Времени ни на что не хватало. Он пытался что-то учить, но не мог ни на чем сконцентрироваться ни днем, ни ночью. Если так продолжится, его успеваемость пойдет вниз, не говоря уже о баллах за волонтерство.
Шел уже пятый урок, но Сонби все никак не мог собраться. Мысли крутились вокруг истории, которая произошла недавно.
Возвращаясь из больницы, Сонби вдруг заметил у ворот дома женщину средних лет. Мама?.. Он побежал к ней, но увидел незнакомое лицо.
«Ты Сонби?» – спросила она.
Он кивнул.
«Брат Сону?» – продолжила она.
Сонби снова кивнул.
«Ты знаешь Мирён?»
Он тысячу раз слышал от брата это имя. Сону и Мирён дружили в начальных классах. Эта добрая девочка всегда помогала Сону и была скорее его защитницей, чем подругой. Теперь они учились в разных школах, но по-прежнему иногда общались. Женщина у ворот дома оказалась мамой Мирён.
«Дело довольно деликатное, – осторожно произнесла она. – В последнее время дочери приходится непросто, и причина кроется в Сону. Я слабохарактерный человек, поэтому продолжала отвечать на звонки Сону, но… хочу, чтобы моя дочь жила свободно. Мирён не хочет общаться с ним, но слишком добра, чтобы сказать об этом прямо. Она не хочет ранить инвалида. Мне жаль. Мы не настолько великодушны, чтобы позволить Сону стать частью нашей жизни. Не знала, что за благими намерениями следует ответственность, как за злом следует наказание».
Такова реальность. Сонби пообещал сделать так, чтобы Сону больше не звонил. Мама Мирён не прекращала кланяться, словно каялась в грехах. Она была такой же мягкой и нерешительной, как и ее дочь. Это лишь сильнее вывело Сонби из себя: «Даже если бы она накричала на меня или упрекнула в том, что не слежу за братом, выглядело бы не так жалко».
Он поднялся в каморку, взял телефон Сону и просмотрел историю звонков – тот действительно постоянно названивал Мирён. Сонби спокойно перечислил не менее десяти причин, почему больше этого делать не стоит. Сону его не понял. Тогда он стер номер Мирён прямо на глазах у младшего брата. Тот набросился на него с воплями:
«Верни номер Мирён! Она моя подруга!»
Сонби отвесил брату звонкую пощечину:
«Подруга? Это не дружба, а жалость. Очнись! Кто захочет дружить с таким дубиной?»
Попытавшись сосредоточиться, Сонби посмотрел на классную доску. В ушах продолжал звенеть крик Сону. Время пролетело незаметно – началась перемена. Он взял себя в руки и открыл учебник. Тут в класс влетел кто-то из учеников и закричал:
– Сонби! Беда!
Сонби побледнел. Плохие вести из больницы? Его воображение стало рисовать чудовищные картины. Он почувствовал, как пересохло в рту, как бешено колотится сердце. Дрожащим голосом Сонби спросил:
– Что? Что произошло?
– Твой брат…
– Что с ним? – озадаченно посмотрел на одноклассника Сонби.
– Тут такое дело… Сону в музыкальном классе…
– Ну что Сону?
– Наделал в штаны.
Стоя перед раковиной в мужском туалете, Сонби пытался застирать брюки брата. «Как можно было наделать в штаны прямо в школе!»
Как бы Сонби ни старался, мерзкий запах не вымывался. Более того, он символизировал его бесперспективное будущее и непреодолимые жизненные преграды. Сонби включил кран на полную мощность, как вдруг в туалет зашел одноклассник.