– Следующая пуля будет тебе в ногу!
Молчание. Они стояли, глядя на человека. Монотонный лай не унимался, продолжаясь и продолжаясь где-то за белой пеленой.
– Стреляйте еще раз, – приказал капитан помощнику.
– Я поднимусь к нему, – сказала Катя.
– Я точно помню, что убеждал вас не путаться под ногами, – мягко напомнил Чернов.
– У меня медицинское образование, – ответила Катя. Фактически так и было: в пионерском лагере их учили оказывать первую помощь. – Бедняга может быть ранен или болен. Может, он не в состоянии спуститься вниз.
– А может оказаться американцем, – добавил старший помощник.
– Вы в состоянии спустить его сами? – спросил Чернов.
– Я могу его осмотреть, поговорить с ним. Сможет ли он спуститься, зависит от его состояния, – ответила Катя с таким ощущением, будто она собирается нырнуть в мутный омут с головой и набирает воздуха полной грудью, прежде чем погрузиться в воду. Как часто говаривала ее мать, она умела впутываться в неприятности.
– Нет, сможет ли он спуститься, зависит от вас, доктор, – сказал капитан, сдержанно улыбнувшись. – Не разочаруйте меня.
Стальные перекладины лестницы, с которых капала вода, когда Катя хваталась за них, скользили под протекторами ее ботинок. Добравшись до застекленной стальной операторской кабинки и вцепившись в поручни, она окрикнула человека, спрашивая, нужна ли ему помощь, стараясь, чтобы ее голос звучал дружелюбно и успокаивающе.
Человек не ответил. Он лежал ничком почти на самом конце стрелы, обхватив руками стальную балку, словно встреченную после долгой разлуки возлюбленную. Между ними было всего десять метров, но он даже не повернул головы в ее сторону.
Чертыхнувшись, она вскочила на стальные рамы стрелы, пытаясь не обращать внимания на головокружительную пропасть под ногами, на дне которой, как муравьи, темнели фигурки моряков. Она снова позвала человека, спросила, как его зовут, и он слегка повернулся, неловко глядя на нее через плечо, не разжимая объятий. В его глубоко запавших глазах было что-то детское.
– Вы в безопасности, – сказала ему Катя, пытаясь говорить уверенно, хотя сама она уверенности не чувствовала. – Идите ко мне. Я помогу вам спуститься.
Человек открыл рот, но не произнес ни слова. Он молод, моложе Кати, на нем синий комбинезон и тяжелые рабочие ботинки.
– Ладно, я подойду сама, – сказала она.
Но как только попробовала приблизиться к нему, человек быстро пополз к краю дрожащей стрелы, словно гусеница. Катя остановилась, вновь заговорила, пытаясь убедить его, что все в порядке, что он спасен, но человек только отрицательно мотал головой, закрыв глаза, и не двигался. Он сидел теперь на самом краю, рядом с колесом, вращающим трос.
Капитан Чернов снизу громко спросил, почему все так долго. Мужчина посмотрел вниз, потом на Катю, затем медленно поднялся на ноги, как канатоходец, балансируя на краю туманной пропасти.
– Постойте! – крикнула она. – Нет!
Но он уже сделал шаг.
Катя закрыла глаза. Мгновение спустя снизу раздался жесткий хрустящий звук и крик ужаса.
Когда она спустилась на землю, капитан Чернов с мрачной иронией заметил что-то вроде «лечение прошло успешно, доктор, но, к сожалению, пациент умер». Сукин сын, наверное, репетировал свою остроту, глядя, как она спускается с крана.
– Он был напуган до смерти, – ответила Катя.
– Вами?
– Своими кошмарами, я полагаю.
Она смотрела на капитана, чтобы не видеть распростертого на причале тела.
– Кран высотой двадцать метров, – сказал старпом. – То, чего он боялся, должно было быть очень большим.
– И оно все еще здесь, – добавила Катя, указывая в сторону, откуда доносился лай, который так и не прекратился за это время.
– Вы уже готовитесь сделать великое открытие. Но сначала мы должны осмотреть станцию, – объявил капитан и приказал всем держаться вместе, возле шлюпки оставили только двух матросов.
– Присматривайте за доктором, ребята, – сказал старпом. – Она не вооружена, так быстро, как мы, двигаться не может, и наверняка вкуснее ваших просоленных шкур.
– Здесь было двадцать шесть человек. Все мужчины? – спросила Катя.
– Конечно. Они сюда приехали работать. Их ничто не должно было отвлекать.
– Все мужчины, – повторила она и спросила: – Тем не менее это их не спасло, верно?
Они обшарили все здания. Общежития. Столовую. Офисы. Магазины. В подсобке из бетонных блоков, накрытых гофрированным железом, гудели два генератора. Затем обследовали аналитическую лабораторию и небольшой медпункт. В холодильной камере лежали три трупа, завернутые в черную пластиковую пленку. Один выглядел как жертва аварии, другие, кажется, покончили жизни самоубийством, один был со стальным кабелем на шее, у второго перерезаны вены на руках. Еще пятеро лежали за зданием одного из общежитий, со связанными руками и ранениями, похожими на пулевые. Отверстия от пуль виднелись и в деревянных досках стены общежития. Еще один труп валялся у основания радиомачты. У него была сломана шея, и Катя предположила, что он сорвался, пытаясь подняться.
– Пытался спрятаться от монстров, как ваш пациент с крана? – спросил Чернов. – Или, может, хотел вырваться от американцев, которые расстреляли его друзей?
– Может, они все свихнулись в этом проклятом тумане, – предположил старпом. – Началась ссора. Дело дошло до кулаков…
– Что-то свело их с ума, возможно, – задумчиво сказал капитан.
Промышленные ангары были пусты, хотя имелись признаки того, что люди покинули их в суматохе. В столовой на подносах стояла испорченная еда, на полу в офисе валялись бумаги, на проигрывателе в одной из спален вращалась пластинка, издавая жуткий скрежет до тех пор, пока капитан не поднял иглу. Шкафчик, в котором хранились пистолеты, был открыт и пуст, но, кроме тех пяти мужчин, что были расстреляны за одним из бараков, не было никаких признаков борьбы, ни луж крови, ни пулевых отверстий. И никаких признаков еще шестнадцати человек, обнаружить которых так и не удалось.
– Они бежали или были взяты в плен, – сказал капитан. – Если бежали, мы их найдем. Если в плену, мы найдем американцев, которые это сделали.
– При всем уважении, я не думаю, что это как-то связано с американцами.
– Так называемые либертарианцы брали заложников с целью получения выкупа, когда атаковали наши траулеры и торговые суда. И казнили их, когда выкупа не получали. То, что случилось здесь, связано с каким-то психическим оружием. Газ, наркотические испарения. После того как люди сошли с ума, американцы вошли, застрелили тех, кто еще мог сопротивляться, а остальных взяли в плен. Я вижу, вам эта версия не нравится, доктор. Ну, если у вас есть идеи получше, я готов их выслушать.
– У меня нет достаточно доказательств, чтобы выдвигать гипотезу, – ответила Катя, понимая, что звучит это слишком официально, из-за чего похоже на обычную защиту.
Капитан улыбнулся. Он явно смеялся над ней в душе.
– Вы надеетесь найти монстров. Хотите прославиться. Очень хорошо. Давайте искать их.
Катя молча шагала по набережной за группкой матросов, возглавляемой капитаном Черновым и старпомом, мимо конусовидных куч руды, рядов самосвалов, мощных шестиколесных махин, с шинами размером с рост человека. Они двигались в тумане медленно и осторожно, осматривая каждый грузовик, контейнер и штабеля пустых ящиков. Аркадий Саранцев, слегка отстав, спросил у Кати: если монстры действительно напали на станцию, то съели ли они убитых?
– Капитан считает, что я думаю именно так, – ответила Катя.
– Вы считаете, он не прав, что что-то свело их с ума?
– Если бы я могла предположить, что это, то сказала бы, что произошедшее как-то связано с изоляцией этого места. И с туманом.
– Но не с американцами, вы полагаете, – закончил за нее Саранцев.
На его холодном лице появилась мягкая улыбка. Он поправил красную бандану на шее, затем вытащил из кармана куртки новую пачку сигарет, сорвал пленку и протянул Кате; когда она отказалась, он поднес пачку к губам, вытащил сигарету и прикурил от бензиновой зажигалки, сделанной из гильзы патрона калибра «а.50».
– Если бы я не видела, что тут произошло, то предположила бы, что капитан просто ищет повод напасть на американское исследовательское судно, – сказала она.
– Отец капитана был одним из первопоселенцев, – понизил голос Аркадий. – Мы все ненавидим капиталистов, с их ядерными ракетами, суперкомпьютерами и ограниченным менталитетом, но семьи колонистов особенно не любят их. Предложение помощи от них для капитана просто личное оскорбление.
Катя как-то встречалась с одним военным водолазом, который, напившись однажды вечером, рассказал ей, что его товарищ слишком быстро поднялся на поверхность с глубины оттого, что его водолазный компьютер дал сбой. Пострадавшего корчило, потому что в его суставах были пузырьки азота, он вопил от боли, и товарищи накачивали его водкой, потому что больше они ничего сделать не могли. Их патрульный катер был безнадежно далеко от ближайшего порта, и только благодаря американскому фрегату, перехватившему призыв о помощи и догнавшему их, бедняга был вовремя помещен в декомпрессионную камеру. Парень Кати пытался свести все к шутке, сказав, что его друг не только перестал корчиться в судорогах, но и обнаружил себя изрядно навеселе, но все же это была обычная грустная история о безумном русском разгильдяйстве, помноженном на массивный комплекс неполноценности.
– Я понимаю, ваш капитан с личных позиций относится к войне с либертарианцами, – ответила Катя.
– Он ослушался приказа, когда двинулся в тот рейд, верно. Но он захватил главаря бандитов и его приближенных, а кроме того, спас двадцать заложников.
Она не могла не улыбнуться тому, с какой страстью это было произнесено.
– Вы считаете его героем.
– Однажды, два года назад, у нас было задание посетить небольшой островок около Южного полюса, – сказал Аркадий. – Он очень далеко и совершенно пустынный. Там никто не живет, но мы на него претендовали, поэтому он был важен. Предыдущая экспедиция установила там маяк, а также завезла туда коз. Идея была в том, что они будут размножаться и служить источником свежего мяса для экипажей всех кораблей, что проходят мимо. Нам было поручено почистить солнечные панели на маяке, заменить аккумулятор и узнать, как поживают козы.