Михаил Тихонович со стороны поглядывал на своих подопечных и решал в уме дифференциальное уравнение со многими неизвестными. Реакция Коврова ему не понравилась. Она свидетельствовала о том, что Геннадий был инициатором вчерашнего происшествия, а между тем остался в тени и был наказан одинаково с Куржаком. Из этого, однако, следовало, что Алексей Бархатов справедливо лишился своих нашивок. Командир везде должен быть самым волевым и авторитетным. Конечно, Бархатов будет очень переживать. И в этом смысле его внезапная болезнь ничуть не удивила учителя. Разве не так поступил Бархатов и в плавательном бассейне училища имени Фрунзе?
Вначале в секцию плавания записалось едва ли не полроты. Ростислав Васильевич Оль, посмотрев на список, улыбнулся и стал объяснять, что шефы приглашают и в другие спортивные секции. Оль правильно догадался. Главной причиной такой популярности была возможность запросто посещать училище по специальному именному пропуску. Каждый ученик стремился быть поближе к своему будущему.
Но Лека Бархатов ни на что не променял бассейн. Ему нравилось, как вода, подсвеченная изнутри цепочкой огненных иллюминаторов, переливаясь голубым опаловым блеском, бурлила и плескалась вокруг стремительных пловцов. Лека понимал, что каждый моряк должен чувствовать себя в воде как рыба, и делал заметные успехи. Особенно в плавании на спине.
Однажды первокурсники заглянули в дверь помещения бассейна, и кто-то из них разочарованно махнул рукой:
– Опять занято. Салажата плавают.
– Как вы сказали? – переспросил у них тренер и вдруг принял решение: – Две дорожки ваших, две у спецшколы! На старт!
Мальчишка из первой роты, прозванный Сорокапятым за свои огромные ступни, шел кролем, как торпеда. Он на секунду обставил своего партнера из курсантов.
– Что? Съели? – обрадовались «салажата». Страсти разгорелись. Брассистов подстегивали криками, бежали рядом с ними по кромке бассейна. Пловцы загребали изо всех сил, чуть не выпрыгивая из воды. Но силы оказались равными. Ничья. Зато Лека Бархатов в заплыве на спине сразу вырвался вперед на полкорпуса и уверенно лидировал всю дистанцию. После поворота разрыв увеличился. «Спецы» уже торжествовали победу. Но болельщики поторопились. У самого финиша Лека перевернулся лицом вниз и уже тогда коснулся стенки рукой. Он нарушил правила. Тренер засчитал Бархатову поражение.
– Это несправедливо! – заявил Лека. – Вы подсуживаете своим курсантам.
– Стыдитесь, Бархатов! – возмутился тренер. – Предупреждаю вас за неспортивное поведение.
– Обойдусь без ваших предупреждений, – озлился Лека.
Больше он в бассейн не ходил, объяснив командиру роты, что у него не хватает времени на уроки.
– Нап’асно отступаете, Ба’хатов, – покачал головой Ростислав Васильевич. – На вашем месте я бы пошел и извинился.
Лека покраснел. Как он сразу не сообразил, что Оль как преподаватель физкультуры бывает в училище?
– Помощник командира взвода обязан учиться лучше других, – стоял на своем Лека. – Плавание мне мешает…
Через неделю школьный врач допустила к занятиям Раймонда Тырву. Он поправился после обморожения, а Бархатов в спецшколе так и не появился.
– Боюсь, что тепе’ь уже мешает спецшкола, – заметил Оль Михаилу Тихоновичу.
Святогоров всерьез обеспокоился и решил сам навестить разжалованного младшего командира. В семье Бархатовых его встретили сдержанно. Полковник с супругой смотрели на учителя так, будто именно он был виноват во всем.
– Алексей считает невозможным заниматься у вас, – объяснил отец. – Я не настаиваю. В городе есть еще пять артиллерийских школ, только что объявлен прием в военно-воздушную спецшколу…
– Учиться можно везде, – ответил Михаил Тихонович. – Но от самого себя никуда не убежать. Вряд ли вы хотите воспитать у сына столь неустойчивый характер.
– Пусть Алексей решает сам, – уклонился от ответа полковник. Затем он вежливо сослался на занятость и удалился в свой кабинет. Сам Лека ничего и слушать не хотел.
– Все равно после училища ты обязательно станешь командиром, – убеждал Святогоров.
– Тогда все будут, – сказал Лека. – А как мне теперь в спецшколе показаться?
– Пока ты можешь стать круглым отличником, – ответил Михаил Тихонович. – А в школу все равно придется прийти. Хотя бы за документами.
О здоровье Бархатова беспокоились не только в спецшколе. Первый раз за все время ему позвонила по телефону Жанна. Неделей раньше Лека обрадовался бы такому звонку, а сейчас совсем наоборот. Хорошо еще, что трубку снял не сам Лека.
«Ей обо всем уже доложили», – догадался Бархатов и попросил передать, что врач прописал ему постельный режим. Разговаривать с Жанной Лека не мог. Вдруг ей известно и о том, как он распустил нюни перед всем личным составом?
Как же быть? Лека задумался. Он уже привык воображать себя на мостике корабля. Даже с отцом спорил, утверждая, что станет адмиралом не позже сорока лет.
– Решил меня обскакать? – смеялся полковник. – Дерзай, парень.
Дней через десять Бархатов пошел в спецшколу, но не к началу занятий, а днем и в вестибюле столкнулся с капитаном 3-го ранга Радько.
– Решили променять флот на лычки? – спросил военрук. – Пойдемте в кабинет. Сейчас напишу вам характеристику. Обмундирование сдадите завтра.
– Характеристику? – Лека совсем забыл, что без нее никуда поступить нельзя. Военрук обязательно напишет там про все. Бархатова это совсем не устраивало.
– Я еще ничего не решил, – быстро сообщил он Радько.
– Вот как? Почему тогда отсутствовали больше недели?
– Болел, – смутился Лека.
– Не думал, что у вас такое слабое желание стать моряком, – прищурился Радько. – А насчет лычек… В жизни всякое бывает. Вот я, например, был старшим помощником командира крейсера, служил в штабе флота. Теперь, как видишь, работаю здесь. Что заслужил, то и получил. Ничего. Служба на этом еще не закончилась.
– Вот увидите, я все равно стану адмиралом, – неожиданно для себя признался Бархатов.
– Похвальное желание, – улыбнулся Радько. – Но, должен заметить, не в чинах главное. Был бы специалист своего дела, а чины приложатся. – Военрук внимательно оглядел Леку и серьезно добавил: – Раз так, товарищ будущий адмирал, торопитесь в класс. Ваши товарищи времени не теряли. Они учились. Как бы вам от них не отстать.
«Кого назначили помкомвзвода вместо меня?» – гадал Лека, взлетая через ступеньку по парадному трапу и заранее чувствуя неприязнь к своему преемнику.
Бархатов еще не знал, что этот вопрос решился совсем не просто. Раймонд Тырва поспорил с командиром роты и категорически отказался занять вакантную должность.
– Почему? – удивился Оль.
– Бархатов мой товарищ, – коротко объяснил Раймонд.
– Мы все убедились, что Ба’хатов еще не до’ос командовать людьми.
– Я тоже не дорос!
– Тогда и с команди’ов отделения снимем, – рассердился Ростислав Васильевич.
– Дело ваше, – пожал плечами Тырва.
Михаил Тихонович тоже считал, что Раймонд – самая подходящая кандидатура.
– Ваши настойчивость и воля произвели отличное впечатление, – уговаривал Святогоров.
– Именно потому и не хочу, – признался Раймонд. Он не добавил, что еще неизвестно, какое впечатление произведут эти служебные перемещения не в спецшколе, а совсем в другом месте.
Михаил Тихонович не подозревал о том, что Раймонд с Лекой хотят или не хотят, а связаны одним узелком симпатии к Жанне, и обвинил Тырву в отсутствии логики.
После занятий упрямый Тырва был вызван в кабинет военрука. Радько внимательно посмотрел на мрачноватого парня, который точно следовал неписаному кодексу мальчишеской солидарности.
«Ростислав Васильевич прав. Из этого будет толк», – подумал Радько, а вслух сказал холодно и сердито:
– Здесь не базар, а военно-морская спецшкола. Кто давал право торговаться?
– Я не торгуюсь, а просто не хочу, – упрямо заявил Тырва.
– Вас не спрашивают, – нахмурился капитан 3-го ранга и скомандовал: – Кру-гом! Шагом марш! Приказ по школе будет подписан сегодня, – сообщил военрук вдогонку. – Не вздумайте его обсуждать!
Этим же приказом Антона Донченко назначили командиром первого отделения…
Лека Бархатов еще с порога увидел, что его место за партой никем не занято. Раймонд ничего не имел против того, чтобы Бархатов вообще оставался за своей первой партой в центральном ряду. Не все ли равно, где сидеть? Но во всех классах помощники командиров взводов сидели на определенном месте. Таков был порядок. И Тырва не мог его нарушать.
Лека Бархатов нерешительно направился к своей парте. Все зашевелились.
– Которые там временные? Слазь! Кончилось ваше время!.. – заорал во всю глотку Зубарик – Мымрин, едва Лека положил портфель.
Бархатов отшатнулся и растерянно посмотрел по сторонам: куда же ему садиться?
Ребята молчали. Раймонд Тырва тоже ничего не сказал. Ему не хотелось вот так сразу проявлять власть. Добрый Аркашка Гасилов спрятал глаза. Кое-кто захихикал. Антон деловито собирал учебники, чтобы занять место Раймонда до прихода преподавателя. Аркашка посмотрел на Бархатова. Кто бы мог подумать, что еще десять дней назад этот мальчик почти не разговаривал, а только распоряжался. Сколько раз Бархатов обидно смеялся над Аркашкой, когда у него не вырабатывались строевые навыки! А сейчас Гасилову было жалко свергнутого командира.
– Садись со мной, Лека, – предложил Аркашка. Алексей благодарно ему кивнул и устроился рядом.
Раймонд, взглянув на Гасилова: «Молодец, парень, выручил», махнул Донченко рукой. Теперь можно было пересаживаться.
В этот момент прозвенел звонок, гаркнул команду дежурный по классу, увидев в дверях преподавателя. Никто не заметил, как сузились у Бархатова глаза, когда он увидел, кого назначили помощником командира взвода. Раньше Лекин прищур означал многое. Теперь же он ровно ничего не означал.
На первой же перемене к Бархатову подошел Жорка Куржак и молча протянул одолженную пятерку.
– Я здесь ни при чем, – сказал Лека. Брезгливо отодвинув протянутую руку, он кивнул в сторону Коврова.