– Чего там, – сказал Гена Ковров. – Сейчас Зубарик сожрет весь птичник на глазах у изумленной публики.
– Зачем сразу? – снисходительно удивился Мымрин. – Но только матушка на весь взвод и не рассчитывала.
– Заткнись своими курицами, жадюга, – оборвал Мымрина Лека Бархатов.
– Просто кулак, – поддержал его Антон Донченко. – Даже говорить противно.
– Послушай, Лека, – засмеялся Куржак, – есть возможность отличиться. Как будто твой отец уничтожал кулаков как класс.
– Басмачей, – поправил Бархатов.
– Один черт, мироеды, – балагурил Жорка. – Всем известно, что мелкая собственность ежечасно рождает кулаков. Этого типа следует раскулачить…
– Только попробуй, – ощетинился «мироед».
Но пробовать никто не стал, потому что в салоне вдруг появился незнакомый парень и скомандовал Тырве как старому знакомому:
– Айда в буфет. Там есть пралине и лимонад.
– Что это за тип? – спросил Аркашка у Димы Майдана. Димка всегда все знал.
– Новенький, Петька Шлыков, – информировал Майдан. – Его в прошлом году не приняли. В табеле были сплошные «посы». Теперь подтянулся и назначен в наш взвод. Да ты его должен помнить. Он на приемной комиссии хвалился письмом наркому обороны и показывал нам ответ.
Теперь и Гасилов узнал Райкиного приятеля, который обиделся на Тырву за то, что сам не прошел по конкурсу.
Все ребята, кроме Димки, побежали в буфет за фруктовой водой и дешевыми вафельными тортами, облитыми соевым шоколадом. В буфет пришел даже Мымрин. Тырва посмотрел на птицевладельца, и тут ему в голову пришла великолепная идея.
– Шапку по кругу, – распорядился помощник командира взвода. – Куржак покупает на всех.
Димка Майдан от угощения отказался, заявив, что он не голоден.
– Брось, Дмитрий, – твердо возразил Тырва. – Среди нас чужих нет. Садись и ты, Мымрин.
Зубарик отрицательно качнул головой. Он понял, зачем помощник командира взвода затеял складчину, и купил себе лимонаду отдельно. Но и такая предусмотрительность не обеспечила Мымрину сохранности домашней снеди. Вечером, когда пароход миновал Шлиссельбург, он вновь решил полакомиться курятиной и обнаружил в своем пакете лишь аккуратно обглоданные косточки.
– Где мои курицы? – охнул Зубарик.
Он в ярости дернул за вощеную бумагу, рассыпав объедки по палубе.
– Зачем мусоришь? – нахмурился Тырва. – Подбери!
– Товарищ помощник командира взвода, – официально обратился Мымрин. – Меня обокрали.
– Просто экспроприация, – засмеялся Куржак. – Тебя освободили от мелкой собственности. Значит, стал пролетарием, которому нечего терять… кроме куриных костей.
– Ты вообще большой специалист по мослам, – заметил Майдан, явно намекая на то, что Жорке не выдали морской формы и едва не исключили из спецшколы за двойку на контрольной работе по анатомии.
– Это дело прошлое, – поперхнулся Куржак.
– Короче, кто слямзил курятину? – спросил Тырва, внимательно оглядев одноклассников. – Если считать это за шутку, то не остроумно.
Все смотрели на Раймонда широко открытыми правдивыми глазами. Только один Бархатов иронически усмехался, будто заранее знал, что все так и произойдет. Но на Леку никто не подумал. А Жорка на глазах у всех съел огромные куски торта. У него оказалось убедительнейшее алиби.
– Чего там, – потребовал Гена Ковров, – сознавайтесь, кто лишил Зубарика полного удовольствия?
– Я этого так не оставлю, – хныкал пострадавший. – Вот пойду и доложу командиру взвода товарищу Святогорову.
Зубарик угрожал, и настроение у второго взвода разом переменилось.
– Обратись в уголовный розыск, – посоветовал Ковров.
– Лучше к Шерлоку Холмсу, – веселился Жорка.
– Ученик Мымрин, – ледяным тоном напомнил Тырва. – Вам было приказано подобрать и выбросить мусор.
– Как можно? – удивился Куржак. – Там же сохранились отпечатки пальцев злоумышленников…
Но помощник командира взвода не был расположен шутить, Мымрину пришлось собрать с палубы останки своих замечательных куриц и собственноручно отправить их за борт.
– Давайте ужинать, – предложил Тырва. – У кого что есть – валите сюда!
Против такого решения никто не возражал. На столике перед помощником командира взвода выросла гора домашних котлет, вареных яиц, колбасы и батонов. Все распределили поровну.
– Присоединяйся, – сказал Тырва Зубарику.
– Обойдусь без чужих бутербродов.
– Была бы честь предложена, – пожал плечами Донченко.
Раймонд кивнул:
– Учти, уговаривать не будем.
От еды отказались еще Гена Ковров и новенький парень Петька Шлыков. У них не было аппетита.
– Не с того начинаешь, Петр, – усмехнулся Тырва. – Ладно. Потом еще поговорим…
С левого борта проплыли и остались за кормой кирпичные стены бывшей государевой тюрьмы. Пароход трудолюбиво чапал по своему курсу. Матрос выпустил с кормы вертушку механического лага. Замелькало спицами маховое колесо, и стрелки на циферблате прибора двинулись по кругу, отщелкивая пройденные судном мили. Берега отступали назад, а впереди до самого горизонта расстилалась Ладога. Озерная вода была невыразительной, белесой. Линию горизонта как будто стерли мягким ластиком, и водная гладь незаметно переходила в такое же застиранное выцветшее небо.
– Погоди, парень, – сказали Майдану из-за спины. – Мешаешься…
Помощник капитана, бесцеремонно оттолкнув Димку, уткнулся в счетчик лага, похожий на будильник с секундной стрелкой, записал показания в книжечку и помчался через весь пароход обратно в рулевую рубку.
– Так все и бегаешь? – крикнул Майдан вдогонку. – Смотри не опоздай!
Странные люди эти речники. Понавесили повсюду цепочек, толкаются, а не могут придумать простейшей сигнализации. Во втором взводе перед концом урока и то действовала четкая и бесшумная связь. Генка Ковров, единственный владелец наручных часов «ЗИФ», показывал на пальцах желающим, сколько минут оставалось до звонка. Надежно, просто и очень удобно.
С озера потянул пронзительный сквознячок, и пароход неторопливо поклонился встречной волне. На прогулочной палубе впереди салона первого класса Майдан увидел Аркашку Гасилова. Тот держался за поручень леерного устройства и смотрел вперед, почти как капитан. Ветер свистел в ушах, сдергивал кургузую бескозырку с плоским бантиком вместо матросских ленточек, путался в полах черной шинели. Но все равно выбранная Гасиловым позиция была самой удачной. Она располагалась этажом ниже рулевой рубки и имела такой же обзор.
Мы идем дорогой ночных кораблей.
Скоро солнцу время вставать.
На заре острова встают из морей,
Незнакомые острова…
Гасилов декламировал задушевным голосом, в котором ясно проскальзывали интонации Бориса Смоленского.
Майдан подумал, что на самом деле солнце, наоборот, собиралось окунуться в Ладогу, потом озеро, как ни крути, все же не море, и незнакомых островов здесь нет. Но Аркашку тоже можно было понять. Не вставать же ему на рассвете, когда на горизонте покажется Валаам и в стихах все станет на свои места. Слова в общем красивые.
Впереди в бездонной опаловой голубизне неожиданно проклюнулась черная точка. Попыхивая дымком, она постепенно раздавалась вширь угловатыми закопченными надстройками.
– Ученик Гасилов! – раскатился по палубе бас преподавателя военно-морского дела. – Доложите тип судна, предполагаемый груз и маршрут!
Аркашка вздрогнул, смутился и смог лишь пробормотать, что этого они еще не проходили.
– Не важно, – рокотал Билли Боне. – Моряк должен быть находчивым.
Борис Гаврилович был в отличном настроении. После того как организатор морской спецшколы капитан 2-го ранга Радько получил новое назначение, должность военрука оставалась вакантной, и капитан-лейтенант запаса Рионов исполнял эти обязанности с отменным удовольствием. Внушительный голос Билли Бонса как магнитом притягивал к себе учеников. Скоро на палубе вокруг него было не протолкнуться. Ветхий старичок «Володарский», казалось, тоже прислушивался к Рионову, слегка накренившись от внимания на правый борт.
– Разрешите, – протиснулся вперед Димка Майдан и четко доложил: – Прямо по курсу двухтрубный английский пароход! Следует из Ливерпуля в Глазго с грузом кофе!
Вряд ли у самого Майдана хватило воображения на такую красивую фразу. Все дело в том, что преподаватель военно-морского дела иногда повторялся. Аналогичная беседа о воспитании находчивости уже однажды состоялась зимой в одном из классов первой роты. У Димки же была на редкость хорошо налаженная служба информации.
– Гм! – сказал Билли Боне, услышав цитату из им же рассказанной байки. На борту парохода в Ладожском озере он ожидал чего угодно, но не такого ответа. А ученик Майдан нахально ждал одобрения за свою находчивость.
– Совершенно верно, – ответил наконец Рионов.
Борис Гаврилович был смущен, и теперь находчивость требовалась от него самого, а в голову ничего такого не приходило.
– Пусть потом окажется, что это французский лайнер рейсом из Конакри в Бордо… – скороговоркой закруглялся Билли Боне, а Дима Майдан насмешливо кивал. Рионов снова повторялся. Слово в слово.
– Или морская грунтоотвозная шаланда, – дополнил преподавателя ясный голос Антона Донченко.
Все обернулись к озеру. По правому борту проходило встречным курсом крутобокое судно с широкими и длинными надстройками. Несколько таких построенных в Германии пароходов простояло всю зиму на Неве у памятника Крузенштерну, и Антон не упустил возможности с ними ознакомиться.
Билли Боне с неудовольствием оглядел неуклюжую шаланду, а старший политрук Петровский, наоборот, считал, что судно подвернулось весьма кстати. Политический руководитель спецшколы подошел сзади. Он слышал весь разговор до единого слова и собирался было поправить ошибку преподавателя.
«Чему учит? – злился про себя старший политрук. – Это же не находчивость, а беспардонное вранье».
Но Димка Майдан и так загнал Рионова в угол вместе с его непедагогичными байками. Итог беседы вполне удовлетворил старшего политрука, и он р