-Всё так, -согласился я. -Но что ты предлагаешь: бросить эту войну и попытаться сбежать? Чтобы потом забиться в самый дальний угол, пока другие защищают страну и ждать там сами не зная чего.
Лариса развела руками: -Можно ведь просто жить…
-Можно, если нет ни совести, ни чести, но что это будет за жизнь? В углу, под полой, с постоянной оглядкой. Да и как вообще можно пытаться жить в то время, когда весь мир падает в пропасть.
-Только лишь падает? -хмыкнула она. -Кажется будто уже давно упал.
Я признался: -Мне тоже так кажется.
-Давно уже упал и летит со свистом, а мы и не замечаем.
-Почему не замечаем? -возразил я. -Ещё как замечаем. Только сделать ничего не можем.
Лариса всхлипнула. Её глаза второй раз подозрительно заблестели.
-Ну что ты, -сказал я просто чтобы сказать хоть что-то.
Обнимаю её. Лариса прижимается ко мне, всхлипывает уже не стесняясь: -Помнишь, все наши планы: каким-то образом остановить Мокошь. Остановить других Игроков. Не позволить им развязать мировую войну. Ты помнишь?
-Помню
-Ничего не получилось. Совсем ничего. Мы не смогли.
-Эти планы были обречены на провал с самого начала, -говорю я. -Тебе, мне и Пашке очень не хотелось сознавать их изначальную обречённость и потому мы активно играли в заговорщиков
-Но неужели вообще ничего нельзя было сделать? -спросила Лариса. У себя спросила или у меня? Но отвечать пришлось всё же мне.
-Может быть и можно, только уже поздно.
-А может быть ещё не поздно? -попыталась улыбнуться Лариса. -Надо только придумать, что нужно сделать, чтобы всё исправить и вернуть как было…
-Жёсткий откат? -предположил я. -Если мы живём в виртуальности компьютерной игры, то, может быть, получится перегрузить сервера и откатить весь мир на три месяца назад. Когда ещё не было ни японских чудовищ, ни пакистанских зомби, ни этой дурацкой войны всех со всеми и, одновременно, против всех.
-И Пашка был бы жив, -добавила Лариса.
-Сотни тысяч людей, если не миллионы, были бы живы, -согласился я. -И Пашка тоже.
Мы помолчали, стоя на холме, над застывшей в лёд небольшой речушкой.
Я сказал: -Значит новый план?
-Такой же неосуществимый и фантастический, как и предыдущий, -заметила Лариса.
-А что нам ещё остаётся, -я пожал плечами. -Лучше уж так, чем вообще никак.
Ветви одной из ив на берегу замёрзшего ручья качнулись и поднялись, сбросив пласт накопившегося, отяжелевшего снега.
-Выбраться в реальность и сделать откат игрового мира, -подвела итог Лариса. -Отличный план!
Я про себя подумал: -Если только существуют точки сохранения. Если там вообще предусмотрена возможность отката. Сто миллионов различных «если».
К тому же у меня по-прежнему не имелось ни одной годной идеи, как выбираться из игровой песочницы в реальный мир.
Но всё-таки теперь, с озвученным вслух планом, пусть совершенно фантастическим и вряд ли осуществимым в принципе я, вопреки всему, почувствовал себя несколько лучше. Пусть пока не знаешь, как добиться цели, но цель есть и это уже само по себе хорошо. Да и Лариса перестала сверкать льдинками в уголках глаз. Вместо этого её лицо приобрело так хорошо знакомое мне решительное выражение.
Нет, ещё ничего не закончено. Мы ещё повоюем! И не только с другими неписями к вящей славе и развлечению Игроков. Мир виртуальный, быть может, ещё вторгнется в мир реальный и громко заявит то, что он давно уже стал чем-то гораздо большим, чем просто игрой. Если в игровом мире нет большой разницы между юнитом и игроком, то, может быть, и в реальном мире эта разница не должна быть настолько огромной и непреодолимой?
Мы мыслим - следовательно мы существуем.
Мы существуем - следовательно мы должны заставить Игроков из реального мира считаться с фактом нашего существования.
Глава 17
Танки на шахматной доске
Ожила рация и голосом Семёна потребовала немедленно собраться у машин. Сигнал кодированный и вряд ли его получится отследить или расшифровать. Тем более, что после сеанса связи с Москвой и засевшей там, среди позолоты, мрамора и гранита, Мокошью, соблюдать режим радиомолчания не имелось необходимости. Этот сеанс связи, через уцелевшие в двухдневной космической войне спутники, должны были засечь все, кто только имел необходимое оборудование и желание.
А желающих, я уверен, вокруг имелось предостаточно. Гораздо больше чем нам бы того хотелось.
Понимая, что надо как можно быстрее уезжать с места откуда осуществлялся сеанс связи, Семён был необыкновенно краток.
-Идём освобождать Калининград, -оповестил он всех о последнем полученном приказе.
-В бой всего полусотней танков? -не выдержал Егор, вслух задавая интересующий всех нас вопрос.
-Хозяйка обещала организовать прикрытие с воздуха. Кроме того, помогут белорусы, да и из Калининграда наши ударят навстречу, -объяснил Семён. Тот факт, что он не приказал Егору замолчать, а вместо этого принялся объяснять, сам по себе говорил о том, что он волновался. Похоже идея переть в лоб, на окружившую город немецкую армию, его тоже не прельщала. Но и сомнений, что Семён выполнит приказ своей любимой Хозяйки у меня не имелось. Попытается выполнить. Попытается из-за всех сил, но хватит ли его сил и наших, вместе взятых, для решения подобной задачи?
-Расходимся по машинам, -приказал Семён.
И правда не время для разговоров. Совсем скоро здесь будет авиация противника и несмотря на все наши получитерские способности, лучше бы оказаться в этот момент подальше отсюда.
Я бы хотел сказать: взревели моторы. Но, на самом деле, светлячки работали абсолютно бесшумно. Некоторый шум создавала работающая ходовая часть, но легковой автомобиль и то производит больше шума. В тишине мы, словно призраки, растворились, исчезая с карт и радаров. Чтобы появиться там, где враг ждёт меньше всего.
Без нормальной подготовки, без толковой разведки, немного сумбурно и бестолково началось освобождение окружённого города. Насколько я смог понять: план битвы строился на одновременной атаке с трёх сторон. С тыла - это полностью наша задача. С фронта - здесь должны постараться отступившие в Калининград и обороняющие его воинские части. Плюс белорусские танки должны ударить в бок вынужденным сражаться на два фронта сразу немецким оккупантам. А сверху поможет авиация. Если только русские истребители сумеют завоевать и удержать превосходство в воздухе.
Как по мне - просто ужасное планирование. Однако лидер нашей фракции сочла шансы на успех достаточно большими, чтобы попробовать. И мы попробовали.
Первые пять минут боя я оказался незаменим в роли сенса. Вливающаяся в меня из светлячка энергия позволяла на километры вперёд ощущать большие скопления людей. Невидимые противником, танки обстреливали его с потрясающей точностью благодаря моим корректировкам. Вся прелесть в том, что отвечать германцы могли только вслепую и на удачу, тогда как мы били точно в выбранные цели. Увы, но продолжаться долго подобное не могло. Пять минут и без того отличный результат, я ожидал что противник позволит нам безнаказанно расстреливать его не дольше двух - трёх минут.
Дальше я свалился с жёсткой головной болью - расплатой за возможность ощущать и отслеживать слишком большое количество не способных одновременно вместится в мой мозг целей и фактов. С некоторым трудом придя в себя минут через двадцать обнаруживаю две вещи. Первая: мой танк находится в самой горячке боя. Семён почему-то замолчал. То ли погиб, то ли был слишком занят. Во всяком случае наша пятёрка оказалась отрезанной от остальных и сражалась сама по себе. И вторая вещь, осознанная мною: на этом этапе боя я был абсолютно бесполезен.Способность ощущать воду, а, следовательно, и живых людей, никак не помогала уничтожать противника или выживать самому. На какое-то время я превратился в пассажира и моё выживание обеспечивали только умелые действия экипажа.
У меня даже появилось время немного оглядеться.
Тимофеев и Митрохин походили на пианистов, полностью отдавшихся власти музыки. Они сейчас вдвоём, но вместе с тем в составе целого оркестра, творили симфонию разрушения. Танк сильно содрогнулся так, что меня с силой рвануло в сторону и наверняка выбросило из кресла, если бы не ремни. В нас попали, но броня удержала попадание. Митрохин вытирал потёкшую из рта струйку крови. Что-то серьёзное или банально прикусил язык? Однако его руки твёрдо держали штурвал, а заполучив очередное попадание, танк оставался послушен водителю и по-прежнему смертоносен.
Часть навесного оборудования была уничтожена, но благодаря тому, что современные танки обмениваются между собой данными, я мог, с некоторым ограничениями, видеть всё поле боя сразу.
Яростный накал боя в небе показывал, что ни одна из сторон пока не сумела добиться подавляющего преимущества в воздухе. На данном этапе в небесах проходила своя битва, а на земле своя и эти два сражения почти никак не пересекались и мало влияли друг на друга.
Я видел на экране белорусские «тэшки» - устаревшие в условиях современной войны, но надёжные и крепкие модернизации модели Т-72, принятой на вооружения ещё в восьмидесятых годах прошлого века. Несколько десятков из них вырвались вперёд, но завязли и теперь медленно отползали обратно отстреливаясь. На помощь к застрявшим в ближнем бою танкам спешила пехота.
Запертые в Калининграде войска атаковали немцев во фронт. Но что-то там пошло не так. На предусмотренные планом позиции они так и не вышли. Похоже их ответное наступление было остановлено в самом начале. Это плохо. Подавив сопротивление на одном из фронтов, враг сможет двинуть высвободившиеся силы на помощь двух другим фронтам.
Я попытался найти танк с Ларисой в перечне уцелевших машин. Сначала не нашёл и заволновался, но потом оказалось, что он на месте. От накрывшей меня волны облегчения я даже на какое-то мгновение закрыл глаза. А когда открыл, то увидел, что сражение в самом разгаре.
Маги, в других машинах, обладающие пригодными для боя способностями использовали их на полную катушку. Вражеская пехота задыхалась от удушья посередине чистого поля. Земля проваливалась под колёсами немецкой техники. Выкашивающие белорусскую пехоту и заставляющие их вжиматься в землю вертолёты падали на землю, превращались в сплющенные лепёшки или просто, без видимой причин